светскую беседу.
На меня явно действует тот факт, что я сижу в одной машине, считай в замкнутом пространстве, с притягательным незнакомцем, и вместе с его крепким запахом меня окутывают непозволительные образы. Пока размытые и неясные, но скоро будет хуже.
Я ловлю себя на том, что уже пару раз проверила свое отражение в зеркале заднего вида. Тревожный звоночек… Я ведь знаю себя, хотя пока и отрицаю, но я смотрю на себя не вскользь, как бывает перед деловой встречей, а задерживаюсь на своих губах и чуть тронутых тушью глазах. Я давно предпочитаю нюдовый макияж, мне двадцать восемь, в яркие вызывающие цвета я наигралась.
А в секс нет? Дело в этом?
Это не похоже на меня, я не блядь, которая плывет от каждого влажного взгляда, я никогда не изменяла мужу и даже близко не подходила к этой черте, но Кирилл что-то делает со мной. Что-то почти преступное. Неужели, так бывает? Наотмашь и после одного взгляда?
– Вадим дал мне адрес гостиницы, – я называю имя мужа специально, чтобы напомнить самой себе, – дорога займет минут двадцать. Наверное… Если без пробок.
– Тут тоже пробки?
– Не московские, но нервы трепят.
– Значит буду, как дома, – усмехается Кирилл.
Я замечаю легкий акцент, который намекает, что он не часто говорил по-русски в последнее время. Кирилл талантливый рекламщик, как рассказал мне муж, и уже давно работает на западном рынке, так что вполне вероятно он и думает по-английски. И сны видит на нем же, причем без субтитров.
Кирилл смотрит на наручные часы, и я чувствую легкий укол вины.
– Извини, что задержалась… Мы же на ты?
– На ты, – Кирилл кивает и поворачивает голову в мою сторону.
Я чувствую внимательный мужской взгляд, который бесцеремонно скользит по моему лицу. Мне же не кажется, он даже не думает как-то замаскировать свое внимание, он самым банальным образом пялится. Я отвечаю тем же и смотрю на него, ловя зеленые искорки в выразительных глазах. Блядских глазах, если точнее.
– Ты, правда, не узнаешь меня? – произносит он тише, заостряя интонации до грязноватого подтекста. – Или жестоко издеваешься надо мной?
Следом его крепкая рука обхватывает руль и помогает мне. Это очень кстати, потому что я сбита с толку и могу лишь смотреть перед собой, хлопая ресницами.
– Я, конечно, изменился… Нажми на тормоз, – он указывает ладонью вниз. – Мира, пора приходить в себя. Тормоз.
Я запоздало делаю, что надо, и внедорожник передними колесами утыкается в бордюр кармана.
– В России по-прежнему плохо водят, – смеется он, но гасит улыбку, замечая, что мне не до веселья. – Значит, не узнаешь. А если так?
Он плавным жестом переносит ладонь с руля на мое запястье, обхватывая его длинными пальцами. Я вздрагиваю от горячего прикосновения, но не противлюсь, а завороженно наблюдаю, как Кирилл кладет мою руку на свою широкую грудь.
– Что ты делаешь?
– Ты не вырываешься, – нагло комментирует он и тут же ослабляет хватку, стоит мне надавить.
Я отнимаю свою руку и возвращаю ее на руль. Кирилл же предусмотрительно поднимает ручник, словно не верит, что я не перепутаю педали в следующий раз.
– Тебя никогда не интересовали лица, – продолжает Кирилл. – И девять лет – большой срок. Хотя я помню… В нашу первую встречу ты сама стянула с меня футболку и сказала, что против света я смотрюсь брутальнее и злее. Ты еще вымазала меня в масле. Весь торс и бедра.
Господи!
– Ты не спрашивала моего имени и дразнила, зовя Кеном. Я потом догадался, что ты всех своих моделей так зовешь.
– Кирилл…
– Вспоминаешь? Не путаешь меня ни с кем? – он широко улыбается и подмигивает мне. – Не хочу чужих воспоминаний, хочу, чтобы ты вспомнила именно меня.
Девять лет – небольшой срок. Я всегда работала с мужской натурой, обнаженной и атлетичной, и у меня было много моделей для выставок или рекламных заказов. Но я помню именно его. Не лицо, тут Кирилл прав на мой счет, но я слишком увлеклась тогда, поддавшись его преступному обаянию, и позволила то, что не позволяла никогда в фотостудии.
– Могу бросить еще одну подсказку. На четвертой встрече я взял тебя сзади. Нагнул через стол и заставил дрожать. Мы разбили дорогущий объектив, когда тебе захотелось глубже.
Я отворачиваюсь к своему окну.
– Я знал тебя до Вадима. И я приехал именно из-за тебя, Мира.
Мне было девятнадцать, а ему двадцать три. Я действительно не помню его имени, в воспоминаниях Кирилл просто Он, вообще детали стерты и кажется, что не было ничего, кроме дикого разнузданного секса. Он тогда буквально подмял меня под себя, во всех смыслах, молодую и неопытную, возомнившую себя элитарным профессионалом, которую поцеловал сам Боженька, коль в столь юном возрасте у меня уже своя студия и запись заказов на год вперед.
Когда он пришел ко мне в первый раз, я со скепсисом оглядела его с ног до головы и уже хотела добавить телефон приятеля в черный список за то, что он посоветовал мне неподходящий материал. Материал… Сейчас даже стыдно за свои мысли, впрочем Кирилл после отыгрался за каждое мое неосторожное слово и наглый взгляд. Он был ручным первое время и не обращал внимание на мои боссовские замашки, когда я мяла его как пластилин, раздевала и встраивала в нужный мне кадр.
Лепила из него то, что хотела. То, что захотят другие, взглянув на мои фотографии.
Его красоту я разглядела очень быстро. Стоило ему задвигаться и дать проснуться сминающей грации хищника, которая была скрыта в нем. Мне кажется, он и пришел за этим ко мне, хотя не нуждался в левом заработке, да тем более не самым очевидным для мужчины путем. Даже для чертовски привлекательного мужчины.
Но Кирилл, как я потом поняла, приходил, чтобы выпустить внутреннего демона. Дать ему воздуха и простора, когда в обычной жизни он офисной работник и должен строить карьеру, не сбиваясь на грязные истории, которые могут стоить репутации и светлого будущего. Я это поняла, когда мне пришлось спасаться от этого демона.
– Без лица, – произнес он тогда свое единственное требование, которое полностью совпадало с моим стилем. – Могу полностью раздеться, но ничего выше подбородка.
Я не работаю с лицами. С вызывающей индивидуальностью… Черты лица слишком личностны и неповторимы, а вот найти пленительную особенность в сплетении рук, напряженных жилах или мышцах торса – сложнее и интереснее. Когда ко мне приходят старые модели, я обычно узнаю их по кистям. У
