угодно. За что мстить моему жениху? Он хороший человек.
— А теперь еще раз: где Карим? — обратился к дяде.
— Мы можем все обсудить, как циви… — дядя не договорил.
Прозвучал звук выстрела, а я словно в замедленной съемке увидела, как дядя заваливается на пол, а его кровь брызгает мне на свадебное платье. Слышала, как кто-то начал кричать, плакать, молиться… Но я стояла в шоке и просто смотрела на тело дяди. Мой мозг отказывался воспринимать то, что сейчас произошло.
— Я объявляю Карима Аязова вне закона, а тех, кто будут ему помогать, ждет мой гнев. И так будет с каждым, кто посмеет встать на сторону Карима, — спокойно сказал Абрамов, словно это не он только что хладнокровно убил человека на глазах у сотни людей.
Люди молчали. Все были в шоке. Амирхан подал знак, чтобы уйти. Я едва стояла на ногах. Нашла взглядом тетю, видела, как по её щекам катятся слёзы.
— Амирхан, — позвал его чей-то голос. Я глазами начала искать того, кто осмелился с ним заговорить. Это оказался пожилой мужчина с седыми волосами. — Мы все поняли, что ты злишься. У тебя горе, и ты вправе делать все, что посчитаешь нужным. Но помнишь ли ты о наших старинных обычаях?
Смело сказал старик и поднялся с места.
— Ты оставил женщин без присмотра мужчины. В этой семье пятеро женщин, брошенных на произвол судьбы.
Я совершенно не понимала, к чему все эти разговоры… Пусть уходит!
— Это твой долг чести. Ты обязан позаботиться о них, — припечатал старик.
В зале воцарилась тишина. Я не видела выражение лица Абрамова, но, судя по его напряженной спине, он готов лишить жизни еще кого-нибудь.
Медленно, словно сам не верит в то, что делает, Абрамов поворачивается и подходит ко мне. Он хватает меня за подбородок, его горячие пальцы сильно держат меня за подбородок, не давая вырваться. Мужчина срывает с моего лица фату и впивается колким взглядом, от чего мне хочется прикрыться. Он рассматривает меня, словно животное на выставке, поворачивает то в одну, то в другую сторону, проводит большим пальцем по моим губам.
— Долг чести, — протянул мужчина и холодно улыбнулся. — Я его исполню. Я возьму тебя в жены.
Я онемела от шока. Стою в белом свадебном платье, запятнанным кровью, и замуж выхожу за того, кого я ненавижу.
Зара
— Зарина! — закричали дети и окружили меня.
Я засмеялась, опустилась на колени и стала обниматься с группой.
— Привет, мои хорошие! Как вы тут без меня?
Дети начали наперебой рассказывать все, что произошло с ними за неделю моего отсутствия.
— Так, все. Тишина. Строимся по парам и марш на завтрак, — скомандовала Валентина.
Детки еще немного погалдели, но не смели ослушаться строгого воспитателя. Я улыбнулась, глядя на то, как они идут, словно уточки.
Я работаю воспитателем в детском саду и с уверенностью могу сказать, что мне безумно нравится моя работа. Я люблю работать с маленькими детьми, они такие чистые и открытые. Мне кажется, что я могу повлиять на них и направить в правильное русло. Воспитатели с богатым опытом лишь усмехаются, глядя на мои горящие глаза. Говорят, что я еще молодая, и в двадцать один год жизнь кажется великим приключением. Но пройдет год-два, и я возненавижу работу. Даже представить не могу, что должно случиться, чтобы я испытала такую сильную эмоцию, как ненависть.
Валя вернулась из группы и подошла ко мне.
— Пойдем тоже позавтракаем, Зара? Там восхитительная манная каша с комочками и остывшее какао, — сказала приятельница.
Я засмеялась.
— М-м-м, ты знаешь, как пробудить аппетит. Всю неделю мечтала о каше с комочками.
Мы с Валей сели за стол для взрослых и время от времени поглядывали на детей.
— Ты хоть выздоровела? — спросила у меня Валентина.
— Да, уже лучше, спасибо, — ответила я.
Неделю назад попала под дождь и свалилась с простудой. Давно так не болела, и больше не хочу.
— А твой лечил тебя, да? Согревал, обтирал? — Валя поиграла бровями, а я покраснела с головы до самых пальчиков на ногах.
— Ну что ты такое говоришь? Карим — приличный мужчина и ведет со мной себя, как джентльмен, — ответила я.
— Ага, ты поэтому покраснела, как маков цвет? Знаю я таких джентельменов. Вон Петька мой тоже окучивал меня несколько недель. Цветы дарил, в кафе водил, а потом показал свою натуру.
— Какую натуру? — не поняла я.
— Какую, какую, — передразнила меня приятельница. — Козлячью, Зара.
Я не выдержала и засмеялась.
— Мне кажется, Карим не такой, — мечтательно парировала я.
— Ну-ну, все они не такие. Ладно, пойдем работать.
* * *
«Жду тебя на улице» в конце рабочего дня пришло сообщение на телефон. Я широко улыбнулась.
«Уже иду» быстро напечатала в ответ и подбежала к зеркалу.
На мне было надето строгое серое платье в белую полосу длиной чуть выше колен, а на ногах удобные туфли со шнурками без каблуков. Волосы я решила собрать в хвост, а на лице минимум макияжа, лишь тушь и блеск для губ.
— Все, я убежала, до завтра, — попрощалась с сослуживицами и пошла на улицу.
Карим ждал меня у ворот сада. Как только его увидела, сердце пропустило удар.
— Привет, — поздоровалась с мужчиной.
Его темные глаза пробежались по моему телу, ничего вызывающего, но мне стало жарко.
— Привет, красивая, — мягко сказал и притянул к себе для поцелуя в щеку.
Внутри все затрепетало от этого прикосновения.
Карим открыл мне дверь, и я села на переднее сиденье, пристегнулась ремнем.
— Предлагаю поехать на ужин, как ты на это смотришь? — спросил, выруливая на дорогу.
— Отличная идея.
Кариму позвонили, я не стала прислушиваться к разговору, отвернулась к окну и смотрела на сменяющийся пейзаж за окнами и думала о том, как сильно поменялась моя жизнь за несколько месяцев.
Я переехала к дяде и его семье полгода назад, когда умер дедушка. Он не оставил завещания, и дядя, как прямой наследник, решил продать дом. Я была против, но меня никто не слышал. Я даже оплакать не успела дедулю, как мне пришлось собрать вещи и переехать в совсем незнакомый город. Я недавно окончила университет, и найти работу в детском саду не составило труда. Мне выделили комнату, которую я делила с тремя дочками дяди Дилявера. Две девочки были погодками, а третья — совсем малышкой
