положено. А то, что шатры в селе не накрыли, так пусть говорит всем, что в городе свадьбу играли.
- Не знаешь ты сельских порядков…
- Лиз, ну а что было делать? Закатить свадьбу только для них? Так ещё хуже…
- Может, ты и прав. Только всё равно на душе как-то горько…
* * *
Обручальные кольца лежат дома в шкатулке. Красивые. Я часто достаю их, любуюсь, примеряю своё, кручусь перед зеркалом и снова прячу обратно. О нашем браке никто из знакомых не знает. Фамилию при регистрации я оставила девичью. Для всех окружающих у нас ничего не изменилось: мы просто живём вместе.
Но теперь мы – настоящая семья. Это дало нам уверенность друг в друге, снизило тревожность, волнения и переживания. Хоть я и не могу похвастаться перед подружками своим колечком, чувствую себя намного счастливее, чем раньше. Разве возможно быть ещё счастливее?
Окончание учебного года, зубрёжка, подготовка к экзаменам, смены в хирургии, где я работаю на полставки медсестрой, набираясь опыта… Время летит быстро, неотвратимо приближается час Икс, когда Паша сядет в самолёт и улетит от меня на много километров.
Расставание невыносимо. Как я буду без него? Кажется, умру от тоски, как только он поднимется по трапу. Паша – вся моя жизнь. Мой первый и единственный, навсегда. Мой самый лучший, самый надёжный, самый любимый.
Мы познакомились в библиотеке. Я тогда только поступила на первый курс и много времени проводила в читальном зале, штудируя учебники, зазубривая сложный материал. Мне определённо было не до мальчиков и свиданий. Но любовь случается с нами всегда неожиданно, некстати, когда на неё нет времени.
Поначалу мы просто здоровались в библиотеке, перебрасываясь дежурными фразами, затем ходили гулять по выходным. Постепенно Паша кружил мне голову всё больше, свидания становились всё регулярнее. К середине второго курса мы проводили вместе каждую свободную минутку, на третьем – иногда даже сбегали с занятий, потому что дышать друг без друга было невыносимо.
А потом Света, моя старшая сестра, закончила учёбу в университете. Она мечтала найти работу в столице и не возвращаться в село. Но папа решил иначе: на ферме срочно понадобился новый бухгалтер, и ей пришлось вернуться в родительский дом.
Так я осталась в съёмной квартире одна. Если раньше уединяться с Пашей было негде, то теперь в нашем распоряжении оказались целых две комнаты. Сопротивляться его напору было невозможно. Почти сразу наши отношения перешли на новый уровень, а спустя непродолжительное время мы подумали: зачем ему уходить от меня на ночь и тратить время на дорогу домой? Ведь можно эти минуты проводить с пользой и удовольствием. Паша ночевал у себя дома всё реже, его вещи постепенно перекочёвывали в мою квартиру, и к Новому году он уже окончательно поселился у меня.
Когда мои родители узнали об этом, произошёл скандал. Никогда не думала, что папа умеет так кричать… Но к тому времени мне уже исполнился двадцать один год – воспитывать было поздно. Мама с папой повозмущались, повздыхали и смирились с дочерью, не оправдавшей их надежд. А Паша с тех пор демонстративно взял все мои расходы на себя, чтобы не возникло никаких вопросов относительно серьёзности его намерений.
Когда его родители высказались категорически против нашего брака, мой любимый быстро нашёл выход из ситуации: он предложил тайком расписаться и не отказываться от нашего первоначального плана несмотря ни на что. Ведь счастье – это не платье невесты, лимузин или шумное застолье в ресторане. Счастье – это быть вместе с любимым. Но чтобы до него добраться, нам предстоит испытание – прожить вдали друг от друга целый год…
Как в сказке: царевич должен преодолеть несколько препятствий, чтобы заполучить царевну, а потом жить с ней долго и счастливо.
С одной стороны, я ужасно боюсь расставания. С другой – хочется в пику свекрови, чтобы всё прошло гладко. Чтобы она поняла, как была неправа в отношении меня, когда уверяла, что я тяну её сына на дно. Уверена, что мы справимся!
* * *
- Паша, – чуть не плачу, положив трубку. – Катю на сохранение положили.
- И? Что за трагедия века? – любимый нежно обнимает меня, вынуждая уткнуться лицом в его грудь.
- Мне придётся выйти на сутки вместо неё, больше некому. И я не смогу пойти с тобой на выпускной.
Может, это и не трагедия века, но мне очень-очень хочется в этот вечер быть с ним. Все его друзья придут с девушками. И я мечтала об этом, платье купила, договорилась в салоне насчёт причёски и макияжа.
- Тоже мне трагедия. Мы с тобой потом вдвоём отпразднуем моё окончание. А если тебе нужна компания, то ребята с удовольствием к нам присоединятся.
Прячусь от Паши и реву в туалете от отчаяния. Ну что за невезение? Будто кто-то сверху испытывает меня на прочность…
Паша отправляется в ресторан один. Несколько раз присылает мне селфи. Смотрю на фотографии и чуть не плачу. Но нет худа без добра – смена в больнице оказывается тяжёлой, и скулить о несправедливости судьбы времени не остаётся.
Под утро с ног валюсь от усталости и, воспользовавшись временным затишьем, ненадолго засыпаю в сестринской. Будит меня звук уведомления о сообщении. Не до конца проснувшись, тянусь к телефону, ожидая увидеть очередную фотографию супруга или уведомление, что он готов встречать меня с работы.
Но на удивление номер отправителя мне незнаком. Открываю сообщение и замираю, рассматривая картинку. Спросонья не сразу могу понять, что там изображено…
Паша лежит обнажённый в постели, а рядом, кокетливо прикрываясь простынёй, сидит Инга – его однокурсница.
Следом за фото прилетает текстовое сообщение: “Павел теперь мой!”.
Не хочу, не могу верить в то, что видят глаза. Этого не может быть! Я, наверное, всё ещё сплю. Это дурной сон!
Но телефон снова и снова пиликает сообщениями, в каждое из которых вложены фотографии. Камера совсем близко к лицу, запечатлела каждую ресничку. Ягодицы, знакомая родинка…
Сомнений нет – это Паша… Что он там делает и что этому предшествовало, я, конечно, догадываюсь. Как он мог?
Как это пережить? Как избавиться от картинок, которые намертво въедаются в подкорку и навязчиво мелькают перед глазами?
Звенит сигнал вызова, подскакиваю и не могу понять, в какую сторону двигаться. Раздавлена. Дезориентирована. Сигнал раздаётся снова, и мне приходится приложить недюжинные усилия, чтобы нащупать
