полноценно кайфануть, но, видимо, недосып в какой-то момент все-таки берет своё, и я отключаюсь.
Прихожу в себя от громкого стука в дверь.
-Вы там живой?! Что вы делаете? Мы затопим соседку! - Слышу голос своей сожительницы. Забыл ее имя…
Протираю глаза и смотрю за пределы ванны.
-Твою ж мать! - Присвистываю.
На полу налито воды примерно по щиколотку. И хрен его знает, откуда течёт.
Быстро вытираюсь и бросаю полотенце на пол. Помогает это, конечно, слабо. Натягиваю футболку с шортами и распахиваю дверь.
-О Господи… - залетает в ванную девчонка и сразу же кидается спускать воду. - Верхний слив не подключен, а вы плещетесь! Неужели так сложно было спросить?! А если бы я уснула?
Она сдёргивает с батареи полотенца и опускается на корточки, начиная собирать и отжимать воду.
Спустя минуту я ловлю себя на том, что просто бесстыдно стою и пялюсь на девичью упругую задницу под шелковым халатиком. Вот это ночная эротика! Потрогать хочется страшно! Мой оголодавший за неделю в СИЗО организм реагирует возбуждением мгновенно.
-Если не хотите помочь, то просто отойдите и не мешаете! - Шипит моя соседка, оборачиваясь и сдувая с лица выбившуюся из хвостика прядь волос.
Хорошенькая, молоденькая простушка с веснушками на носу. Отвык я от таких лиц. Но что-то цепляющее взгляд в этом есть.
Делаю шаг назад, наблюдая за манипуляциями соседки. В кружевном вырезе ночнушки красиво перекатывается мягкая грудь. Интересно… почему она без белья? А внизу? Его тоже нет?
Прокашливаюсь, заставляя себя поднять глаза выше, потому что фантазии в этом случае бесперспективны. Так зачем начинать?
-За такие шутки у нормальных бригад предусмотрены штрафы, - говорю и хмурюсь, потому что чувствую себя в некоторой степени виноватым. - У тебя есть договор?
Соседка откидывает мокрое полотенце в ванну и поднимается на ноги.
-Да какой, Господи, договор! Они брали дешевле всех. Обещали управиться до декабря. Мне их знакомые посоветовали, а у плиточника давление скачет на погоду. Его жена меня вторую неделю кормит обещаниями, что он приедет.
-А остальные рабочие?
-А остальные работать могут только после плиточника, - разводит она руками. - Надеюсь, что соседке снизу ничего не натекло. Она и так нас Верой ненавидит.
-Почему ненавидит? - Искренне удивляюсь.
Реально приятная девица передо мной стоит. Даже когда злится. А уж бабских истерик я видел тысячи!
-Потому что заняться ей больше, видимо, нечем, - вздыхает моя сожительница.
Забрасывает мокрые полотенца в стиральную машину и устало присаживается на край ванны.
-Вы хотя бы не опасный? - Поднимает на меня глаза и болезненно усмехается. - А то я последнее время крайне невезучая.
-А что? Похож на опасного? - Дергаю бровью и складываю на груди руки.
Какая прямолинейность!
-А разве все маньяки и извращенцы похожи на маньяков и извращенцев? - Замечает она резонно.
-За эти преступления домашним арестом не отделаешься, - пожимаю плечами. - Будь спокойна.
-Так что у вас? - Повышает девчонка голос и разгоняется праведным гневом. - Я бы хотела знать, уж простите! У меня маленький ребёнок. Девочка! И я - слабая женщина, которой больше некуда пойти. На двери нет замка. Как вы мне прикажите жить? Спать? Оставлять вещи? Готовить? О, Господи!
Я замечаю, как ее глаза наполняются слезами.
«Такая себе» с ее стороны картинка, согласен. Но почему-то совершенно не спешу раскрывать все карты. Кайфую, что передо мной, наконец, никто не присмыкается? Да, есть вполне такое… Забавное ощущение, когда на тебя кричат. Обычно, только Лина могла себе это позволить. Но она со мной вот как год не общается.
-Тебя как зовут? - Киваю девчонке.
-Надежда… - бурчит она.
-Значит, дочь - Вера, а ты - Надежда? - Хмыкаю. - А что с любовью?
-А она сегодня не пришла, - агрессивно пресекает шутку моя соседка.
-Ну вот что, Надежда, - заключаю. - Осужден я за банальную драку с тяжкими телесными. Я сам совершенно не рад, что мне придётся проторчать здесь два месяца. В том числе и Новый год. На продукты и вещи твои не претендую, сексуального интереса к молодым мамкам и детям не испытываю. Легче стало?
Пожимает плечами и болезненно улыбается. Сжимает виски пальцами.
-Как я так попала? Вас же даже в квитанциях не было.
-Они, скорее всего, на мать так и приходили, - поясняю ситуацию. - Мы с сестрой в наследство вступили, а никакими бумажками не занимались.
-Значит, Лина Дмитриевна - ваша сестра, - пытается переварить последние новости Надя. - Не легче, конечно.
-Сестра, - подтверждаю.
-Понятно… - вздыхает соседка. - И на долго у вас это? - Кивает на мою ногу.
-Два месяца.
-Терпимо…
На мгновение мы встречаемся с Надеждой взглядами, но я даже больше подумать ничего не успеваю, потому что за моей спиной раздаётся детский всхлип.
-Мамочка! Где моя мамочка?!
Начинает рыдать мелкая.
Я оборачиваюсь и наблюдаю, как ее пижамные штанишки начинают намокать. Вокруг босых маленьких ножек образуется лужа.
Надя вылетает из ванной, отталкивая меня в сторону.
-Я здесь, зайка. Ты чего расплакалась?
-Я тебя звала, писить хотела…
Соседка уносит дочку в спальню, а я шокировано смотрю им в след.
Ну треш!
Лучше бы я год назад дом официально оформил. Дались мне эти двести штук налога. Сейчас бы отдыхал два месяца как человек… возле бассейна.
Глава 3. Кухонный допрос.
Глава 3. Кухонный допрос.
Иван
Открываю глаза от настойчивого, долгого звонка в дверь и ещё несколько секунд тупо смотрю в потолок, силясь осознать грань между явью и сном.
Раньше мне часто снилась мамина квартира… Особенно между звонками утреннего будильника, когда пытаешься урвать крупицы сна. И на полном серьезе хочется поныть, что нам ко второму уроку. И услышать голос Линки из соседней комнаты, которая обязательно спалит мое враньё. Коза…
Но запах молочной каши и диван с продавленным подлокотником на этот раз реальны. Сажусь, разминая затёкшее от неудобной позы тело, и прислушиваюсь к голосам в коридоре.
-Здравствуйте… - говорит моя соседка, - а вы, наверное, к Ивану Дмитриевичу… Я сейчас его позову.
Интересно, с чего она это решила? О моем местонахождении знает всего несколько доверенных лиц. И мне очень хочется, чтобы так и оставалось, а то журналисты будут спать под дверью.
-Нет, - отвечает Надежде неожиданно раскатистый и грудной женский голос. Прокуренный такой, как у следаков из убойного. - Мы
