могу её хорошо разглядеть.
— Как это?
— Их каждую неделю в среду и воскресенье для вас привозят из магазина, но имя отправителя не говорят. Сегодня среда...
— Понятно... Красивые? Я плохо вижу.
— Очень... И пахнут умопомрачительно. Дорогие...
— Спасибо!
Да, цветов я не вижу и встать не могу, чтобы поближе разглядеть, но запах чувствую. Там точно есть розы.
Кто их шлёт?
В палату врывается Лиля, моя тётя. Узнаю сразу по стойкому аромату её духов.
— Ой, Алиска, как я рада, что ты очнулась!— обнимает за плечи.
— Я тоже...
— Посмотри на этих двух. Как тебе?— подвигает Лиля ко мне фотографии.
Отрываю взгляд от телефона и смотрю на фото девушек.
— Силиконовые утки...
И опять опускаю глаза в экран, пролистывая новости в ленте. Два месяца без интернета в информационном детоксе.
— Ему такие нравятся,— откидывается в кресле.
Её уставший и заезженный вид немного напрягает. Она хоть спит? Каштановые волосы собраны как попало, под карими глазами залегли тени, а кожа выглядит бледной. Только строгий деловой костюм сидит на точеной фигуре, как на манекене.
— Лиль, я не кастинг директор. У меня другие обязанности.
— Ну, так пощупай их! Мне нужны скандалы, интриги, расследования, а не занудные телки, которые только и умеют, что рогатку за деньги раздвигать.
— Что я здесь почувствую? Это бумага. Дай мне их личные вещи, а лучше живую тушку. Вот тогда я тебе всё из них достану.
— А где ты была, когда мы пробные кастинги проводили? Сидела в своей Шри-Ланке? Теперь поздно. Поезд ушёл — кисы по домам разъехались.
— Слушай, что ты паришься? Это не твоя работа. Продюсеры на кой хрен тебе? Это их бабки. Пусть и роют носом,— откладываю телефон.
— Лучше тебя никто с этим не справится. Ты же знаешь...
Знаю.
Подтягиваю перчатки.
— Дай всех,— протягиваю руку, в которую Лиля вкладывает увесистую пачку фотографий.
Перебирая их, включаю внутреннюю интуицию. Больше в этой ситуации врубить нечего.
Холостяку нужна стройная, красивая, умная, самодостаточная. Ещё брюнеток любит. Хрен тебе! Блондинок и крашенных держи.
После моего отбора круг кандидаток сужается до чуть более сотни претенденток.
— Вот. Дальше без меня,— двигаю стопку снимков к Лиле и встаю, подхватывая рюкзак.
— Уверена?
— Нет. Но какой у нас выбор? Это всего лишь шоу. Ему, не всё ли равно с кем на свидания ходить и кого шпилить за углом?
— Дотошный в этот раз гад попался. Везде нос суёт. Бесит сучонок...
— Ой, да ладно! Ты и не приструнишь? Не верю. Я пошла, меня такси ждёт.
— Ты куда? Домой во сколько вернёшься?
— Не знаю... Может, вообще не вернусь. У меня свидание.
— В таком виде?— скептически хмурит брови.
— А что не так?— осматриваю свои джинсы и рубашку в клетку.
Обычный для меня, повседневный, наряд.
— Платья носить не пробовала?
— Нет. Так удобнее,— снимаю с вешалки куртку и надеваю.
Поправляю очки и натягиваю на ходу шапку.
— Целунькаю,— отправляю тёте воздушный поцелуй и убегаю.
В ожидании лифта осматриваю офис реалити-шоу « Анатомия любви». Тошнотное зрелище, если знаешь кухню подобных передач. Как можно унижаться до такой степени, чтобы быть готовой из-за похотливого придурка глаза друг другу вырвать.
Это мой четвёртый сезон в качестве специального консультанта. Меня в шоу притащила Лиля, когда заняла место исполнительного продюсера. И рейтинги сразу попёрли вверх. Потому что до этого столько дерьма в программе не было. И достаю его я...
Достаю — это в прямом смысле. Прямо из людей, из их тёмных душ. У всех есть скелеты в шкафу, никто не идеален. А мне достаточно к ним прикоснуться и считать информацию.
Уже семь лет я живу с этим даром, который получила после комы. Первое время было очень сложно и мне казалось, что я схожу с ума.
Даже, дура, к психиатру ходила, который сначала поржал на до мной, а когда я поведала ему о том, что он втихаря транквилизаторы принимает, которые сам себе и выписывает — послал меня. На хер послал... Сказал идти в битву экстрасенсов.
Единственный выход — это перчатки. Нет прямого контакта кожи рук с вещами или людьми — нет видений. Поэтому ношу их везде, снимая при крайней необходимости или дома.
* * *
Услышав звук открывающегося лифта, рванула сразу в него, даже не посмотрела, есть ли там кто-нибудь. И пожалела.
Влетела всем своим тельцем в какого-то мужчину. Мои "поттеровские" очки скатились с носа, и я услышала хруст стекла под ногами.
Трындец... Очкам...
— Осторожнее, девушка,— проговорил нахал, который раздавил мои окуляры.
— Это я должна быть осторожнее?— взвинтилась.— Ты мне очки сломал!
Он нагнулся и поднял их с пола.
— По сторонам смотреть не надо?— начал грубить.
Сжала кулаки и подняла на него глаза.
Мелких деталей я теперь не вижу, но смогла разглядеть, что это красивый высокий светлый шатен. И глаза... Голубые...
Брр...
Ненавижу голубоглазых. Это на уровне подсознания. Такой бросил меня на дороге той ночью с проломленной головой.
— Ты... Ты...
Не могу подобрать слов, только маты на языке крутятся.
— Да, я. Автограф?
Чего? Какой автограф, придурок?
— Пошёл ты со своим автографом... в жопу!
Шатен сильно удивился, а я нажала на кнопку первого этажа и вытолкнула идиота из лифта.
Зла не хватает!
Я же теперь почти слепая.
Операция помогла только на пять лет, потом зрение стало снова падать. Сейчас минус шесть. Ещё год и упадёт в два раза. Нужна новая коррекция, но денег нет. Поэтому я здесь. Продюсер канала обещает хорошую премию, если рейтинг этого сезона побьёт прошлые годы хотя бы на миллион.
Утыкаясь носом в пол, чтобы не дай боже не споткнуться, бреду на выход из центра. С трудом нахожу своё такси, так как подходить к каждой машине приходится быстро, чтобы видеть номер.
Ну, всё, мышь! Какое тут свидание?!
— Куда едем?— спрашивает таксист.
— Домой...
— Ко мне или к вам?— в
