вниманию, но оно меня все еще сильно смущает и заставляет испытывать неловкость. Похоже, защитная реакция на некомфортную ситуацию у меня одна – строгость и даже некоторая суровость.
– Прости, мне надо ехать.
– Помнишь, мы на подготовке к балу обменивались номерами?
– Мгм.
– Мы это делали, чтобы созвониться. Так что… я буду ждать твоего звонка.
Он жестом показывает трубку у уха и улыбается. Мне тоже нужно улыбнуться, да? Вот прямо сейчас кивнуть и улыбнуться. Но губы остаются слегка сжатыми. Еще и нервирует жар на правой щеке. Неосознанно тру ее и заставляю себя кивнуть Арсену.
– Отмерзай, Снежная королева, – подмигивает он и одними губами добавляет: – Позвони мне, – все так же держа руку в форме трубки, когда пятится к другому ряду машин.
Наконец он отходит, а я поворачиваю голову вправо и зависаю на несколько секунд, столкнувшись с холодным темным взглядом незнакомого парня. От него в меня как будто что-то врезается, выбивая воздух из легких. Волоски на теле встают дыбом, давая дорогу мурашкам, которые дружной гурьбой растекаются по коже.
Слишком пронзительный взгляд. Давящий. Тяжелый.
И выглядит все это сюрреалистично на фоне друзей, окруживших его машину. Они смеются и толкаются, а он, сидя на капоте и упершись пяткой в бампер, внимательно рассматривает меня. Как будто не только для меня одной остановилось время.
Мне хочется разорвать этот контакт. Нет, я нуждаюсь в этом. Но почему-то продолжаю молча пялиться на него и тереть свою щеку. Как будто это поможет.
Вот это да!
Наконец мне удается сделать глубокий вдох, и я, развернувшись, быстро запрыгиваю в машину. Руки трясутся, когда я вставляю ключ в зажигание. Жму на кнопку, и двигатель тихонечко оживает. Мне хочется вдавить педаль газа в пол и вырваться с этой стоянки подальше от внимательного взгляда незнакомого парня. Но я делаю это медленно, чтобы не поцарапать стоящие рядом машины.
Заставляю себя дышать размеренно и сосредоточиться на дороге, но у меня плохо получается. Десятки вопросов курсируют в голове, сбивая с настроя.
Кто он?
Какого цвета у него глаза?
Почему так смотрел на меня?
Почему я так реагировала?
А мое тело? Его словно подожгли. И это ощущение для меня слишком острое, слишком новое и непознанное. Это пугает. Как и все, что связано с такими мужчинами.
“Такими” я называю тех, у которых наглость написана на лице. Они привыкли получать все, на что упадет их взгляд. Привыкли, что девушки сами бросаются на них. Я их не осуждаю, ни в коем случае. Просто стараюсь держаться от таких подальше.
Единственный мужчина в моей жизни – это папа. Да, он властный и давящий, как и положено успешному бизнесмену. Но, по крайней мере, он хоть немного знаком мне, и я его не боюсь.
А вот этот парень на парковке, сидящий на капоте агрессивного вида черной машины, – он опасный. Это понятно с первого взгляда, мне даже не нужно узнавать, кто он такой. От него за версту веет проблемами. И все же всю дорогу до студии я вспоминаю его взгляд и наслаждаюсь мурашками внизу живота. Но я никогда никому не скажу, что этот парень вызвал у меня такие ощущения. Я даже себе боюсь в этом признаться, что уже говорить о других?
Надеюсь, в следующий раз, когда увижу его, не прирасту к асфальту, как сегодня, и смогу двигаться проворнее. В конце концов, я же танцовщица, а, значит, двигаться умею. Господи, и причем тут танцовщица? Мысленно закатываю глаза, ругая себя за глупости, которые лезут в голову.
К студии я приезжаю с немаленьким опозданием. Разминаться буду в процессе, что я чертовски сильно не люблю. Опять меня Алина Вениаминовна назовет “тридцать три несчастья” и будет разочарованно качать головой. Терпеть не могу, когда она так делает. Меня в такие моменты затапливает чувство вины. Я и правда как те самые тридцать три несчастья, со мной вечно что-то случается.
Но я не могла ехать быстрее, иначе рисковала вообще не доехать на тренировку. Перед глазами все время стоял тот парень, сидящий на капоте, и отвлекал. А с моей удачей в таких ситуациях лучше было бы вообще ходить пешком. Я легко могу замечтаться и встрять куда-нибудь.
Забрав сумку, я закрываю дверцу машины и тяжело вздыхаю. Надо сосредоточиться на тренировке и репетиции, а не на этом… Господи, я даже имени его не знаю, а мурашки так и топчутся внизу живота.
Ангел
– Макс, – звучит голос хореографа, Алины Вениаминовны, – подхвати Гелю за бедра! Что ты ее за живот хватаешь?
– Черт, – бубнит мой партнер, когда я спрыгиваю с его рук.
– Геля, а ты сильнее выгни спину. Ты вся как будто сжимаешься!
Конечно, сжимаюсь. В прошлом году я танцевала с Васей. В нем я была уверена на тысячу процентов. Он сильнее Макса в разы, и скорее сам угробится, чем меня уронит. Макс не такой. Он осторожный, словно боится лишний раз коснуться меня. На прошлой тренировке меня едва не уронил. После такого я, естественно, буду сжиматься и непроизвольно группироваться, чтобы избежать травм. Но хореограф права, мне надо учиться доверять партнеру. Правда, сложно проникнуться доверием за такой короткий срок.
– Еще раз! – хлопает в ладоши Алина. – Начинаем заново, все на позиции. Диана, грациознее взмах рукой! Алексей, не бей ногой, как конь копытом! Ставь ее мягче! Макс, увереннее держим партнершу! Поехали! Музыка!
Мы едва успеваем занять свои позиции, как начинает играть музыка, и все участники номера начинают двигаться. Я разгоняюсь с другого конца “сцены”, пролетаю над ней в два прыжка и попадаю в руки своего партнера. Он выставляет их вперед, чтобы, подпрыгнув, я могла буквально лечь на его ладони бедренными костями и выгнуться, позволяя крутануть себя в воздухе. Но этого не происходит. Когда я уже подпрыгиваю, Макс как будто проскальзывает подо мной, его ладони “чиркают” по моим бедрам, и я лечу вперед на спину одного из танцоров, Дениса. Это хорошо, что на его спину, и что я успеваю вовремя сориентироваться, и что в его руках нет партнерши. Иначе свернутая шея или конечность послужила бы итогом этого номера.
– Макс! Геля! – раздается крик Алины, перекрывая музыку, а потом та стихает. – Макс, в чем дело?!
– Я не успел ее зафиксировать, – грустно констатирует Макс очевидное.
– Да ты вообще ничего не успел! – рявкает хореограф. – Геля, жива?
Сползаю с плеч Дениса, виновато улыбаясь, потому что я ему чуть шею не сломала своим неожиданным падением.
– Прости, –
