которых я пока не придумала для них выхода.
Что поразило меня – мужчина передвигался абсолютно бесшумно, но, видимо, скрывать своё присутствие на балконе не входило в его планы, так как, выйдя на улицу, он закурил.
– Что с тобой не так? – спросила я вместо приветствия.
– А с тобой? – вместо ответа раздалось с его части балкона.
– Я в формате этого города.
– Ну, а я только переехал.
Я уставилась в темноту, в его сторону, но разглядеть ничего не могла, однако вердикт вынесла:
– Не притрёшься.
– Я и не стремлюсь. – Теперь, кажется, я могла видеть, как в темноте поднялись и опустились его плечи, а, может, мне показалось.
– А то не похоже, – вырвалось у меня. – Давно в Сиэтле?
– Недавно.
– Хочешь, прогуляемся, покажу город?
Молчание, а затем твёрдое:
– Нет, спасибо.
Докурив, он ушёл.
– Не очень-то и хотелось, – пробормотала я, скорее себе самой, чем его спине, скрывшейся за балконной дверью.
А посреди ночи меня разбудил его очередной кошмар, и на утро, поддавшись порыву, я перед выходом из дома налила кофе в термос и просунула его через прутья решётки, делившей длинный балкон на две половины: его и мою территорию.
Нацарапав на клочке салфетки «С утром добрым!» и пририсовав следом криво улыбающийся смайлик, я поставила поверх маленькую бутылочку с виски, по типу тех, что выдают в самолётах.
Кажется, я и прихватила её в один из своих длительных перелётов.
Вечером получила свою посуду обратно. Пустой.
А чуть позже, когда я снова сидела в кресле и размышляла над очередным прожитым моими героями днём, мужчина показался из своей комнаты, появившись так же бесшумно, как и прежде.
Теперь же нарушать мой покой стало у него почти доброй традицией, вот и сейчас он просто молча курил, отвечая короткими междометиями на мои реплики.
– Дурацкая погода, – я соскочила с кресла и подошла к краю балкона. – Я жду дождя. Знаешь, мне кажется, когда он прольётся, вместе с ним из моей забитой ненужной информацией головы полезут более светлые мысли.
– А сейчас, что лезет? – спокойно и без всяких эмоций спросил он.
«Вот он спрашивает меня потому, что ему интересно, или просто из вежливости?» – Который раз я задавала себе этот вопрос.
– Ничего хорошего. Я запуталась, – признание вырвалось само собой. – Я пишу, знаешь ли…
– Знаю.
– Откуда?
– Слышу, как днём ты лупасишь по клавиатуре своего лэптопа.
– И что? – возмущённо выдохнула я.
Сделав последнюю затяжку, он покрутил фильтр сигареты между пальцами и кинул его в темноту за ограду балкона.
– Спасибо за кофе.
Я посмотрела вниз, с моей стороны у решётки стоял, как я догадываюсь, опустошённый термос.
– Не за что.
– Ты хорошо его варишь, я знаю, это кофе, сваренный на огне, не в машине, у него особый вкус.
– Спасибо, – каков знаток.
Мой сосед развернулся и направился к себе, но прежде чем скрыться в квартире, добавил:
– Да, дождь не помешал бы. Под него хорошо спать.
Балконная дверь не сделала «фьюить», но он ушёл, оставляя меня одну.
Чертыхнувшись, я подошла и подняла с каменного пола свою посуду, отнесла на кухню, аккуратно вымыла, затем вернулась к себе в комнату, попутно стягивая вдруг отяжелевший свитер через голову.
Тёмно-зелёные стены, увешанные чёрно-белыми фотографиями олд-скульных джазовых исполнителей и саксофонистов, большая белая кровать, на которой можно легко разместиться вчетвером, и одинокий комод – вот и всё убранство моей спальни. Обычно в ней я и писала, забравшись с ногами на высокий матрас, поставив лэптоп на колени.
Проделав привычные манипуляции перед сном, я решила ещё немного подёргать своих героев.
Вслух перечитав главу, на которой остановилась, я поменяла несколько заставивших меня поморщиться фраз, в паре мест выделила текст жёлтым, пообещав себе завтра вернуться к этим отрывкам. Мне что-то не нравилось, но я не могла понять что.
Последние сроки, когда я должна была отнести текст Альфреду в редакцию, уже прошли, но тот, зная меня, терпеливо ждал. Я ненавидела подводить людей. Я ненавидела зависать подолгу над книгой, но именно в этот раз слова мучительно не хотели складываться в красивые предложения. А я ненавидела некрасивые предложения.
Написав за час не больше полстраницы, я перечитала добавившиеся абзацы и решительно стёрла их. Завтра… завтра с утра ко мне вернётся и желание, и мастерство, а сейчас я устала и раздражена пустым днём и меланхолией большого города.
Решительно закрыв крышку лэптопа, я выключила свет и откинулась на подушки.
Стоило глазам закрыться, как сон одолел меня.
«Бывало, мне снилась оригинальная сюжетная линия, нечасто, конечно, но случалось, может, и на этот раз повезёт», – проскользнула в голове последняя перед погружением в темноту, мысль.
А следующее, что я осознала – я сижу на кровати. Соскользнув на пол, посмотрела на электронные часы на комоде, показывающие чуть больше четырёх часов утра. Не понимая, что меня разбудило и заставило подняться, я потянулась в сторону постели, намереваясь вернуться в неё и в устраивающий меня сон без сновидений, когда это снова случилось.
Громкий вскрик, удар, затем ещё один, тишина, и голос, тот, что доносился до меня из-за стены теперь каждую ночь.
Остатки сна улетели безвозвратно. Я замерла, прислушиваясь, затем, чертыхнувшись, выбежала на балкон, из соседней квартиры слышалось приглушённое бессмысленное бормотание. Я вцепилась в перила балкона так, что побелели костяшки пальцев. Это мучительно – слышать его кошмары каждую ночь и не знать, как помочь. А могу ли я вообще чем-то помочь?
Не долго думая, пока решимость не оставила меня, я подошла к решётке, разъединяющие наши половины, подёргав за неё, оценила надёжность. Немного шатается, но мой вес выдержит.
– Не смотри вниз, – пробормотала я, чувствуя, как ладони становятся влажными.
Ухватившись крепко за металлическую рейку повыше над головой, я поставила босую ступню на перекладину и, зажмурившись, перелезла на соседскую половину.
– В тёмной комнате было темно, – бормотала я, проникая в соседскую квартиру через дверь балкона, и усмехалась.
– Она шла по тёмному коридору навстречу неизвестности, – рука взлетела вверх, пальцы коснулись тонкой ткани невесомой занавески и откинули её в сторону.
– Бу! – выдохнула я, но ничего не произошло.
Под пятками ощущалась выложенная плиткой разделительная полоса между балконом и комнатой.
Я могла сколько угодно храбриться и подбадривать себя, но тот факт, что я шагнула в неизвестность – был неоспорим. Где-то там внутри меня уже дребезжал противненький голосок: «а не поторопилось ли ты, дорогуша». Но мозг – это то, что часто включалось у меня в последнюю очередь. Сначала – импульс, потом всё остальное. Импульс
