Ненавижу!
Глава 2
Поджав пухлые губы, слегка тронутые коралловой помадой, с пренебрежением откладываю вилку в сторону.
Пошли вторые сутки, как я объявила родителям о голодовке и плевать хотела на все эти деликатесы, от которых ломятся столы!
Даже аромат сочной говядины под брусничным соусом, не вызывает аппетита. Голова кружится, язык немеет, только от одной мысли, что теперь мой жених Давид Садулаев.
Сквозь щемящую сердце мысль, безжалостно пробивается смех отца. Безошибочно нахожу его взглядом в конце зала.
Смех звучит, словно изощренная издевка. Отец выглядит до неприличия довольным жизнью, разговаривая с хозяином дома - Мансуром Садулаевым.
Отец всегда был равнодушен к моим чувствам и желаниям… Я привыкла, почти не больно. Тягостное чувство все больше давит на меня, ровно до того момента, пока я не вижу появившегося возле Давида его брата. Несмотря на отчаянный шёпот Катьки, я упрямо поднимаюсь со стула с резной спинкой и двигаюсь в сторону мужчин. Мне необходимо в последний раз поговорить с Максутом.
Может быть, я смогу достучаться до его разума, околдованного этой белобрысой гадиной. И плевать что разговор с любимым, будет на моей помолвке с его старшим братом.
Когда оказываюсь напротив братьев, спотыкаюсь на высоченных шпильках.
Будь они неладны! Неловко вскинув руки, висну на мощной шее Садулаева. Горячие ладони стискивают мою талию, сминая кожу через ткань, сбивая дыхание.
Дразнящий аромат кедра и лимона щекочет чувствительные рецепторы обоняния. Обалденный аромат! Настоящего мужчины… Ухватившись за узкий галстук, поднимаю глаза и тону в чёрных, опущенных густыми ресницами омутах. Никогда раньше не замечала, какие длинные ресницы у… Давида.
— Упс! Перепутала! - шепчу достаточно громко, чтобы посильнее задеть Давида. Можно с уверенностью сказать о том, что он меня слышал. Хочется поставить его в неловкое положение, точь -в точь, как он меня, когда смотрит своими чёрными, как угли глазами, прожигая насквозь прямым взглядом.
На секунду кайфую при виде вытянувшегося от удивления лица своего новоиспечённого жениха. Через мгновение на широких скулах мужчины начинают играть желваки. Сдерживается. Когда я поворачиваюсь к его брату и кокетливо улыбаюсь, чёрные глаза вспыхивают бешенством.
— Максут, - мило улыбаюсь, прикрывая длинными ресницами глаза, в которых плещется тщательно скрываемое отчаянье. — Не ожидала тебя увидеть.
Запоздало понимаю, что моя фраза звучит двусмысленно, словно упрек – острая шпилька.
Макс сводит тёмные брови на переносице и бросает косой взгляд в сторону старшего брата. Через мгновение синие глаза вновь возвращаются ко мне.
– Привет, Мир, - голос спокойный с легкой хрипотцой. – Поздравляю с помолвкой.
Этот безразличный тон и слова…ощущение, будто мне безжалостно дали хлесткую пощечину. Непроизвольно делаю шаг назад, я почти теряю равновесие и не только душевное, но горячие сильные руки успевают обхватить меня за талию. Не и испытывая ни грамма благодарности к спасшему меня от падения Давиду, смотрю преданными глазами хаски на мужчину своей мечты.
Максут… Стараюсь смахнуть руки старшего Садулаева, словно надоевшую муху, но терплю поражение. Его настойчивость пугает меня. В конце концов, я ещё не дала согласие на брак и не дам! Зло усмехаюсь. Максут — вот кто навсегда в моем сердце! Мне кажется, что Давид читает мои мысли, потому что его пальцы властно сжимаются на моей талии, доставляя ощутимый дискомфорт. Они прожигают насквозь тонкую ткань коктейльного бежевого платья. Словно желая показать, кто хозяин, он все еще не отпускает меня. Черта с два! Теряю самообладание.
— Пусти! - шиплю разъярённой кошкой, не глядя в лицо мужчине. — Максут, нам надо поговорить!
Я делаю шаг и...пол буквально начинает уходить из-под ног. Прикусываю губу, кажется, голодовка не прошла даром.
— Я отведу тебя в гостевую комнату … - в хриплом бархатном баритоне Давида слышится беспокойство.
Не даю договорить мужчине и жалобно тяну руки, к Максуту не смотря на стальной обхват ладоней старшего Садилова. Наконец Давид нехотя выпускает меня из ненавистных мне объятий.
— Нам надо поговорить, - умоляю вновь, рассчитывая на разговор по душам.
Я почти уверена, что стоит нам остаться наедине и Максут поймёт, какую страшную ошибку совершил. Неожиданно перед глазами все плывёт, разноцветные точки взрываются вспышками фейерверков. Меня подхватывают надежные руки, прижимая к крепкому, словно скала тренированному телу, а затем наступает полная темнота.
Я прихожу в себя, когда меня бережно опускают на упругий матрас огромной постели. Сонно щурюсь, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но слишком темно. Тёплый шерстяной плед накинут сверху, что заставляет сонно улыбнуться. Приятно. Максут такой заботливый!
Рядом прогибается матрас и ноги касается широкая ладонь. Мужчина снимает с моей ноги туфельку и аккуратно почти бесшумно ставит ее на пол, а затем вторую. Прежде, чем я успеваю умилиться таким действиям Максута, вздрагиваю в испуге, когда мужчина нехотя отстраняется. Порывисто приподнимаюсь и крепко обнимаю его за торс.
- Не уходи…останься со мной! – шепчу в отчаянье. – Ты мне так нужен.
Понимаю или сейчас или никогда. Этой мой последний шанс быть с любимым.
Глава 3
Мира
Проклятый Садулаев!
Из-за него я прорыдала почти полночи. И речь идёт совсем не о Максуте. Давид — вот кто виновник моего плохого самочувствия. Помимо душевной боли меня терзала еще и достаточно ощутимая - физическая. Низ живота болел не переставая, пока я не выпила целых две таблетки сильнодействующих обезболивающих.
После прошлой ночи я не нашла в себе сил накраситься, только слегка провела пару раз тушью по ресницам. Ничего не хочется - ни есть, ни пить. Даже перспектива увидеть Максута абсолютно не радует. Ну, почти не радует. Максута я всегда рада видеть.
Скольжу безразличным взглядом по просторной гостиной Садулаевых. Вспоминаю, как ночью впопыхах покидала гостевую комнату, где остался … Давид. Перед глазами появляется образ темноглазого брюнета. Живое воображение откидывает меня назад в события прошлой ночи. Я почти наяву слышу его хриплый голос:
– Вот только не надо обвинять меня в своих желаниях, малышка, – грубит это наглое животное, с идеальным лицом и такой гадкой подлой душой!
Расслабленно откинувшись на подушки, продолжает разглядывать меня, словно я его собственность!
— Не правда! – истерично кричу, презрительно кривя губы. - Я думала, что со мной Максут. Понятно тебе?
Давид дергается так, словно получил пощечину. Взгляд становится острым, словно осколок стекла - того и гляди порежет, исполосует. Лицо кривится в раздражении. Ему не нравится, что я упомянула имя его младшего брата.
— Врешь, дрянная девчонка! – злится Садулаев, почти теряя свое хваленое хладнокровие.
Поза больше не такая расслабленная, как прежде. Так тебе, козел! Приоткрывает белоснежные зубы в едкой улыбке.
– Ты назвала меня по имени! - уголок губ насмешливо кривится. – Что на это скажешь?
— Ничего подобного! – зажимаю уши, чтобы не слышать его хриплый баритон.
Отбрасываю безжалостно воспоминания прочь.
Какая же я дура! А ведь Давид ни в чем не солгал…
Все так и было. Пытаюсь прогнать прочь из своих мыслей старшего Садулаева, представить синие глаза Максута, чтобы хоть как-то избавиться от этого наваждения под названием Давид, но… тщетно!
Я все так же, словно наяву, вижу лишь только ониксовые, наглые, дерзкие, темные, как ночь, глаза.
Да что же это, в самом деле?!
Вот дура!
Злюсь, психую, но никак не могу избавиться от этой странной напасти. Да он же мне никогда даже не нравился! Его самоуверенность бесила до трясучки. Его красивое волевое лицо вызывало желание отвернуться, лишь бы не ловить на себе пронзительный сбивающий с толку взгляд. Красиво очерченные губы и вовсе вызывали лишь одно желание… стереть с них эту наглую ухмылочку! Считает, что он хозяин всего, даже этого чертога города!
