— Мика, — говорит один из них, протягивая руку.
— Тобиас. — Другой протягивает руку, чтобы пожать её мне, но я не собираюсь принимать предложение ни от одного из них. Какая-то глупая-преглупейшая часть меня думает, что, если я возьму их за руки, они узнают, и мне придётся привыкать к тому, что каждый парень в школе будет пялится на меня. По умолчанию я буду лишней, изгоем, отверженной.
Схватив свою сумку, я вскакиваю на ноги, перепрыгиваю через скамейку и убегаю.
Близнецы идут прямо за мной.
— Ты в порядке? — спрашивают они всё ещё в унисон. Это действительно жутко. Они оба зеленоглазые, рыжеволосые и уже слишком заинтересованы во мне. В Калифорнии, я была шумной и общительной. Может быть, я и не была самой популярной девочкой в школе, но Моника была. Из-за неё у меня было много внимания, приглашений на вечеринки, случайных друзей и знакомых, с которыми можно было потусоваться. Здесь мне нужно слиться с фоном, не высовываться и пережить этот кошмар, пока я не смогу убедить маму позволить мне переехать к ней.
Я набираю скорость, заворачиваю за угол, а затем резко останавливаюсь, когда близнецы проскальзывают передо мной, преграждая мне путь. Они оба смотрят на меня так, словно у меня выросли щупальца или что-то в этом роде. Я смотрю на них так, словно они чрезмерно великолепны и совершенно невероятны. Мы никогда не будем друзьями, несмотря на их красивые лица.
— Новенький говорит по-английски? — спрашивают они, обмениваясь взглядами. Их внимание возвращается ко мне, и я чувствую этот пристальный взгляд, словно лазер, прожигающий мою кожу. — Buenos dias. Cómo te llamas? (прим. с исп. — Добрый день. Как тебя зовут?)
Здорово. Теперь они спрашивают, как меня зовут по-испански.
— Извините, — выпаливаю я, протискиваясь между ними плечом. Они оба высокие и явно очень подтянутые под своей униформой. Когда протискиваюсь мимо них и убегаю по коридору, то чувствую, что они всё ещё наблюдают за мной. Фантастика. Я едва успела позавтракать, и мне удалось попасть в поле зрения каких-то странных, но до глупости привлекательных близнецов.
Выпускной год только что стал интересным.
Как обычно, занятия невероятно скучные, и, сидя сзади, я ухитряюсь незаметно провести остаток дня, не подвергаясь чрезмерному осмотру со стороны кого-либо ещё. Я не видела близнецов после математики, и даже тогда у них было так много друзей, которые создавали вокруг них щит, что я смогла спрятаться в углу.
После школы я прямиком направляюсь в свою новую комнату в общежитии, проталкиваюсь в здание и натыкаюсь на широкую грудь. Сделав несколько шагов назад, я поднимаю глаза и смаргиваю удивление с лица. Несмотря на то, что я практически бежала по лужайкам, мой рюкзак подпрыгивал, кто-то добрался сюда раньше меня.
И не просто кто-нибудь: Черч Монтегю, президент студенческого совета.
Я знаю, кто он, потому что его глупое улыбающееся лицо есть на всех брошюрах. Он какой-то золотой ребёнок или что-то в этом роде.
— Добрый день, мистер Карсон, — говорит он, упирая руки в бока и оглядывая меня с ног до головы.
Подняв взгляд из-под копны вьющихся светлых волос, я изучаю его. Черч тоже блондин и высокий. Безумно высокий. У него красивое, улыбающееся лицо и жизнерадостная манера поведения, которые сразу же выводят меня из себя. Он наверняка захочет подружиться, а я абсолютно не заинтересована в том, чтобы заводить дружбу с кем-либо в этой школе.
Повисает долгая, неловкая пауза, пока Черч ждёт моего ответа.
Когда он наклоняется и заглядывает мне в лицо, я ставлю свой рюкзак между нами и прикрываюсь им, как щитом.
— Стесняешься, да? — спрашивает он, но мне по-прежнему неинтересно с ним разговаривать. Что, если я начну говорить, и он сразу поймет, что я скрываю? И что тогда? Я не хочу быть здесь зрелищем. Я не хочу быть здесь никем, кроме легко забываемой тени в углу. Потом, когда я вернусь домой в Калифорнию, всё вернётся на круги своя, и я смогу забыть обо всём этом. — Ты Чарли Карсон, сын нового директора, верно?
Я быстро киваю, и Черч снова выпрямляется. Я вздыхаю с облегчением, когда он морщит брови и наклоняет голову в мою сторону. Дома, если бы я встретила этого парня и у меня уже не было отношений, я бы упала в обморок. При нынешнем положении вещей я просто хочу, чтобы он ушёл, чтобы я могла добраться до своей комнаты.
«Моя комната в общежитии для мальчиков», — думаю я с уколом ужаса. Даже папа немного сомневался по этому поводу. Он настаивал, чтобы я осталась с ним в доме директора, но правление отвергло эту идею. Они уже сделали исключение, не предоставляя мне соседа по комнате — по понятным причинам — так что у меня, по крайней мере, есть своё личное пространство. Были даны обещания завершить строительство наполовину достроенного будущего общежития для девочек по соседству, но я не планирую оставаться здесь достаточно долго, чтобы жить там.
— Что ж, — продолжает Черч, когда дверь позади меня открывается, и в комнату вваливаются парни. Краска отхлынула от моего лица, когда они окружили меня целым морем, и близнецы появились по обе стороны от него. — Мы подумали, что ты, возможно, захочешь экскурсию по академии.
— Нет. — Это единственное слово, которое я могу выдавить из внезапно сжавшегося горла, а затем бросаюсь вперёд и огибаю их. На этот раз меня останавливает твёрдая рука на моём плече, я поднимаю глаза и вижу парня с самыми красивыми сапфирово-голубыми глазами и тёмными, подстриженными как бритва волосами. Прямо сейчас он свирепо смотрит на меня, резко уголки его полных губ опускаются вниз.
— У тебя что, нет манер? Мы пытаемся быть добрыми к тебе. — Парень, который прямо сейчас смотрит на меня, наводит ужас. Его тёмные волосы падают вперёд и закрывают половину лица, и у него такой вид, как будто он не боится отказов.
«О боже, Коди возненавидел бы тебя», — думаю я, когда наши глаза встречаются.
— Я…я неважно себя чувствую. — Я вырываюсь от него, но его хватка подобна стали. В последнюю секунду он отпускает меня с хмурым видом. Ладно, как бы то ни было, мне всё равно, нравлюсь я ему или нет. Я здесь не для того, чтобы нравиться людям. Я здесь только потому, что моему отцу предложили хорошую работу, а моя мама… просто сейчас сама не своя, понимаете?
Однако у меня такое чувство, что, если бы темноволосый парень захотел обнять меня и удержать там, он мог бы это сделать.
К тому времени, как я добираюсь до верха лестницы, моё дыхание становится прерывистым, и я вожусь с ключами, врываясь в свою новую комнату и захлопывая за собой дверь.
Я не выхожу до завтрака следующего дня.
Глава 2
Ванные комнаты в общежитиях Академии Адамсон являются общими, но в них есть отдельные комнаты для туалетов, а также раздевалки, соединённые с душевыми кабинами. По сути только умывальники открыты для всех.
Папа был не в восторге от того, чтобы я пользовалась ванной, и настоял, чтобы я приходила в дом директора принимать душ, но я не собираюсь тащиться почти милю через весь кампус только для того, чтобы понежиться в горячей воде.
Извините, но нет.
Поэтому я жду, пока все уйдут завтракать, зная, что у меня не будет возможности поесть перед занятиями, и беру свою спортивную сумку с формой в ней в ванную дальше по коридору. Там парень с серебристо-светлыми волосами чистит зубы у раковины, но я проплываю мимо него в мешковатой толстовке с капюшоном и спортивных штанах. Даже без своей униформы я почти уверена, что выгляжу подходяще.
Кроме того, никто в академии не ищет девушку. Если они этого не ожидают, они этого не увидят, каким бы очевидным это ни было.
Ну, я имею в виду, до тех пор, пока они не увидят мою грудь.
Прокравшись мимо одинокого претендента в ванную, я направляюсь к одной из душевых кабинок, снимаю ключ с крючка и отпираю её, прежде чем войти в маленькую прихожую, похожую на раздевалку в универмаге.
— Богатые засранцы, — ворчу я, оглядываясь по сторонам.
