В нос бьет аромат терпкого парфюма. Он будоражит что-то внутри меня, несмотря на то, что забивается комком в горле.
Мужчина усмехается, а потом его пальцы оказываются прижатыми к моей щеке.
Вздрагиваю.
Почему я ничего не предпринимаю? Почему просто стою?
У нас же была психология, на втором курсе, кажется, но я напрочь забыла все, о чем мы там говорили. Да и вряд ли бы это помогло... с таким.
Я даже имя его забыла, хотя и готовилась к нашей встрече.
Высокий широкоплечий брюнет. В темном костюме, дорогом, судя по всему, начищенных туфлях и рубашке, расстегнутой сверху на несколько пуговиц. Там, под ней, виднеется загорелая кожа и жесткие волоски.
Боже, почему я вообще об этом сейчас думаю? Почему заглядываю туда, куда не стоит?
— Вы... Вы что себе позволяете?! - спрашиваю взволновано, пока чужие пальцы по одной линии скользят по моей щеке. Вызывая мурашки и неприличное томление где-то, внизу.
И это против воли! Я не хочу ничего такого чувствовать!
— У меня было паршивое утро, — сообщает мне нахал. - И я хочу немного развлечься. С тобой.
— Сейчас же. Отпустите. Меня, - практически по слогам произношу, стискивая зубы, и мой голос даже не срывается в конце, хотя я почти проглатываю последний звук.
— Да я тебя и не держу, учительница, — будто между делом, заявляет нахал.
Он продолжает следить за своими пальцами, что обманчиво-нежно гладят мою кожу, пока не спускаются еще ниже, к самой шее.
Хочу отбросить его руки, но все так же бездействую, как в оцепенении. И только когда отец
Никиты хвастается за ворот моей блузки и резко рвет половинки в стороны, а треск вырванных с мясом пуговиц разносится по классу, отчаянно дергаюсь и пытаюсь оттолкнуть. Оживаю.
— А, ну... - запинаюсь. Не знаю, чем могу пригрозить такому.
Закричать во все горло о помощи в школе не выходит из правил приличия. Здесь дети, и я не хочу сеять панику и разговоры.
А силой такую гору попробуй с места сдвинь! Я в сравнении с этим верзилой, что под одеждой ощущается настоящим камнем, просто новорожденный ребенок. Ему даже усилий прилагать ненужно, чтобы удержать такую как я на месте. И пальцем справится!
— Сука... - выдыхает рвано, смяв мою грудь в тонком бюстгальтере.
Все мои попытки хоть как-то повлиять на ситуацию оказываются безуспешными.
— Да успокойся ты! Тебе понравится. Бабы после меня всегда довольные выходят. Еще и денег дам. За беспокойство. Комбо, считай!
Задыхаюсь от его слов. Еще никто и никогда так не говорил со мной.
Это придает сил, и я вновь предпринимаю бестолковую попытку освободиться.
Отталкиваю, и мне даже удается чуть сдвинуть громадный «шкаф», но он быстро справляется с моими руками, заводит их за спину, оставляя беспрепятственный доступ для себя.
Меня одолевает настоящая паника. Знаю, что сейчас сказала бы мама: «Когда ТАКОЙ мужик на тебя клюнул, нужно расслабиться и получать удовольствие». Но это не про меня!
— Отпустите! Я пожалуюсь на вас в полицию!
Кажется, что он везде. Ласкает. Гладит. Сжимает мое тело. И оно реагирует на касания вовсе не так, как я хотела бы.
— Да ладно, не ломайся! Я же вижу, что ты хочешь. И не сделаю ничего из того, что тебе не понравится. Кайфанем и разойдемся. Еще и бабла срубишь, учительница. Ни одна деваха не говорила мне «нет». Никто не смеет отказывать мне!
Подол юбки взмывает вверх, позорно оголяя мои бедра в капроновых чулках. И почему именно сегодня я их надела?
Он проделывает это одной рукой. Сколько же в нем силищи!
Все происходит так быстро, что я не успеваю зацепиться ни за одну мысль. У меня грудь горит. Да я вся горю! От стыда, это точно! А еще у меня блузка разорвана, и плотная целомудренная юбка теперь, точно пояс, полностью натянута мне на талию.
— Хм... все-таки беленькие, - заключает отец Никиты, имея в виду мои трусики.
Он подхватывает меня за бедра, сажает на стол и прижимается пахом к моей промежности. А там такое... У меня даже уши закладывает.
От неожиданности и, в миг охватившей меня страсти, издаю позорный стон, полный жаркого желания.
Мужчина усмехается. Торжествующая улыбка на его лице ужасно бесит. А еще мое поведение бесит. Реакция тела. И дыхания не хватает.
— Я не хочу! Отпустите! - трепыхаюсь, толкая его ладошками в грудь.
А этот... Животное! Такому бесполезно что-либо объяснять. Привык за все платить и покупать все!
Но не в этот раз, урод!
Только собираюсь снова толкнуть здоровенного мужика со всей силы, как дверь в класс осторожно распахивается.
— Тимур Александрович, простите, - виновато обращается к нему охранник, - но там Никита урну поджог.
Глава 3
Варвара
Слова охранников оказываются для меня спасением. Абрамов отступает на шаг, и мне даже удается спрыгнуть со стола, наспех вернуть на место юбку. Криво, как попало, но зато теперь она там, где должна быть, и закрывает то, что не положено никому видеть.
Еще бы блузку запахнуть, но все пуговицы беспорядочно разбросаны по классу.
Как же жарко! У меня даже уши горят. А про щеки вообще молчу.
Как-то невольно бросаю взгляд на мужские брюки в районе ширинки. Невольно, потому что... не заметить очень сложно. И у меня ком в горле встает при виде бугра нереальных размеров. Он там здоровенного питона прячет?
И я быстро отвожу глаза, потому что мне нужно перевести дыхание. Мне необходимо, в принципе, начать нормально дышать.
— Отель «Плаза» сегодня в семь, - мужчина небрежно бросает на стол за моей спиной визитку. -
Номер четыреста восемь. И не надевай трусики. Они тебе не понадобятся.
Теперь, когда мы, вроде как, на расстоянии, я могу свободно дышать и чувствую прилившие вдруг где-то внутри силы и уверенность.
— Я обращусь в полицию, - отвечаю ему, набравшись смелости, что пару секунд назад, где-то трусливо пряталась. Визитку подхватываю со стола и демонстративно бросаю в мусорную корзину. - И это единственное место, куда я сегодня пойду.
Вот так вот! Задираю подбородок выше, показываю свою гордость.
Глубоко дышу и пристально смотрю на мужчину. Мне кажется, если сейчас я спасую и отведу взгляд, опущу его, Абрамов примет это действие за согласие.
— Ну, попробуй, - улыбается нахал. - Это будет даже забавно.
У меня трясутся поджилки, но я стараюсь не подавать вида. Надеюсь, получается.
А потом он достает из портмоне несколько пятитысячных купюр и беспардонно засовывает их мне в бюстгальтер.
И когда до меня доходит смысл этого действия, я тут же нервно начинаю отряхиваться, будто на грудь с дерева свалился здоровенный паук, что очень забавит мужчину.
— Забирайте свои грязные деньги! - выпаливаю гораздо громче, чем было возможно при тонкости школьных стен, когда все купюры оказываются на полу. - Вы вообще меня слушаете? Я не продаюсь! Я не собираюсь никуда приходить! А вы... Лучше бы за сыном смотрели! Вы...
— Представляю, как твой дерзкий рот смотрелся бы на моем члене, - прерывает меня мужчина.
— Что? — чуть не задыхаюсь я. Пучу глаза не в силах что-либо ответить. Словно рыбка, которую вытащили из аквариума. Да, даже слов никаких не находится.
Только сейчас окончательно понимаю всю бесполезность своих попыток достучаться до Абрамова посредством разговора.
Он склоняется ко мне, и снова оказывается непозволительно близко:
— И сегодня ночью я его попробую, - вкрадчиво шепчет мне в ухо, после чего, разворачивается и уходит из класса, забрав с собой охрану.
Я же так и остаюсь стоять рядом со своим столом и даже не шевелюсь. А после тяжело опускаюсь на стул. Ощущение такое, будто меня били. И теперь все тело саднит и наливается болезненной тяжестью.
Прислушиваюсь к себе. Кажется, внизу моего живота и вправду играет желание. Я понятия не имею, откуда оно там взялось. Нет, теоретически я понимаю, но вот умом...
