рубились в приставку. Во двор заходит сосед Ивана, парнишка на вид лет семнадцати, бейсболка козырьком назад, под мышкой скейт, пожимает руку, уходит с Ванькой о чём-то беседовать.
Уже не вспомню кому пришла эта бредовая идея. Ванёк сидит в багажнике моего хэтчбэка свесив ноги, в руках держит веревку, другой ее конец у Женька, который восседает на скейте готовый к приключениям.
Адреналина им захотелось! Или весна на них так действует, гормоны в голову бьют. Хотя май на дворе, не март.
Иван живет временно с родителями, дом которых на территории садового товарищества, благо дорога на их улице асфальтирована. Потихоньку трогаюсь, Лёха рядом на пассажирском, эти двое отмороженных позади радостно улюлюкают.
— Ванёк, держи там его крепче! Женёк, ноги выше, трогаюсь.
— Не ссы, Илюха, всё под контролем! — бодро орет мне Ваня.
Дорога плавно идет вверх, небольшая горочка, и по логике вещей следовало бы ожидать, что когда-то будет «вниз». Но моя логика, видимо, уже отправилась на уик-энд, или я заразился безумством от своих друзей-лихачей.
В общем, это «вниз» наступило как-то неожиданно для всех. Что делать⁈ Тормозить — не вариант, сцепка нежесткая, Женёк прям под колеса полетит. Дорога незнакомая, узкая — не свернёшь, темно уже, и быстрее соображать надо как из ситуации выходить-то. Блин! Я тут один трезвый!
— Вань, трос выше держи! — ору им в салон.
— Илюх, коттедж! — быстро включается Лёха, указывая на дом слева, у него подъездная дорожка нормальная и пустая.
— Давай! — командует Лёха, который кажется уже протрезвел, раз соображает быстрее меня.
Машинально киваю и ору в салон:
— Вань, на лево ухожу!
— Женя! Группируемся, как в детстве на санках! Налево поворот! — орет ему Ваня.
Господи! Каких на хрен санках⁈ Как дети! Хотя с детьми из них работает только один, тот который на скейте.
Поворачиваю плавно на сколько возможно в данной ситуации, торможу аккурат перед воротами. Одновременно с Лёхой выскакиваем из машины. Из багажника торчат только ноги Вани, Жени нет. Слышим порцию отборного мата, бежим на звук.
— Мля! Парни, мне кажется хана! — стонет Женя.
И выглядит он, откровенно говоря, плохо. Ссадины на руках, лице, возможно, сотряс получил. И самое фиговое, он не может встать. Сел на землю — уже хорошо, значит позвоночник цел.
— Нога! — истошно орет он и снова ложится.
Подгоняю машину, с парнями грузим его на заднее сидение и едем в травму.
Как чувствовал надо было без тачки ехать, но гнать её после работы домой, потом на такси к Ваньку на другой конец города, собрав при этом все пятничные пробки. Нет.
Впрочем, накуролесить они бы все равно накуролесили. И кто бы их вёз в травматологию? А так, есть тачка и трезвый водитель. Во всем ищем положительные стороны.
В травматологии очередь на очереди, блин! В приемный кабинет, на рентген, снова в приемный кабинет. И народу много, будто зима и гололед.
По итогу: перелом большеберцовой кости. Необходима операция, но перед этим обязательно несколько дней лежать на вытяжке. Трындец! Мы все в шоке. Уже три часа ночи, Женю повезли в отделение.
— Илюх. — тянет мне ключи. — Там Харди, он срать, наверное, пипец как хочет. Погуляй, а? И покорми.
— Мхм. — киваю головой.
— Мля… от домофона не знаю где… — протягивает связку ключей с брелоком в виде футбольного мяча. — Выпал, наверное, когда… — корчит лицо от боли и ложится на каталку.
— Да погуляю я с твоим лабриком, и накормлю. И завтра погуляю. Лежи уже, Жень, и без тяги к приключениям давай, а?
— Мля… а дети? Надо на работу позвонить… — хватается он за голову.
— Да не пропадут твои дети. У тебя больничный официальный будет. До конца мая позанимаются с кем-нибудь, там сборы, каникулы, лето пролетит — ты уже к сентябрю бегать будешь. — стараюсь подбодрить его.
— Отдыхай. Звони, привезу что надо будет. Завтра заеду.
Втроем молча выходим на улицу. Перенапряжение. Покурить было бы кстати, но никто из нас этим уже не балуется. Первым тишину нарушает Леха:
— Так, парни, я домой, а то Катюха раньше времени родит. — активно клацает пальцами по экрану смартфона.
— Садитесь, отвезу. — говорю парням.
Отвозим Леху, потом Ваньку. И, хорошо, про собаку напомнили. Устало вздыхаю. Тру лицо руками.
— Обещал. И собаку жалко. — бубню себе под нос, трогаясь от дома Ивана.
По пути заезжаю на заправку, чувствую мотаний много предстоит на следующей неделе. Раннее майское утро бодрит своим холодом, покупаю кофе — еще одна доза бодрости. Припарковался у Женькиного дома. Странно, обычно здесь места для парковки всегда заняты. Время десять минут шестого. Ну и кто мне откроет дверь в подъезд? Ой, Женя, ой бестолочь… Поражаюсь, как ему детей еще тренировать доверяют?
Устало откидываю голову на спинку сидения, прикрываю глаза, изнеможденно выдыхая, вспоминаю весь этот треш. Как я мог это допустить? Теперь по моей вине друг с серьезной травмой. И еще не известно какие последствия. Такое противное чувство растекается мерзкой жижей на груди. И где-то под черепной коробкой отчаянно бьется страх крохотными молоточками. Корю себя за столь безответственный поступок.
В тишине еще спящего города остро слышу шум проносящейся мимо тачки. Это немного выводит из состояния самобичевания и заставляет выйти из собственного авто.
Стою у подъездной двери, гипнотизирую кнопки, будто они сами подскажут, кто сейчас не спит и с радостью откроет мне дверь. Жму наобум цифру, монотонное пиликанье режет тишину утра, безрезультатно. Вторая попытка тоже терпит поражение.
Провожу пятерней по волосам, дышу, медленно считаю до десяти. И набираю цифру один, затем резко нажимаю ноль. Снова стою и слушаю домофонную трель. И, о чудо!
— Кто там? — такой заспанный-заспанный женский голосок.
Стою радостный, сияю, как медный таз. А что говорить не думал даже, что б окрыли наверняка.
— Доброе утро. — как-то через чур радостно это сказал. Для нее оно уже явно недоброе. — Это полиция. — в фильмах обычно прокатывает такой вариант. — Откройте, пожалуйста. — решил быть повежливее.
Но не тут-то было. Эта барышня устроила мне такой допрос с пристрастием и вытрясла из меня всю правду, но в подъезд в итоге пустила. Надеюсь, Харди терпеливый пес.
Стою жду лифт. Справа висит табличка от застройщика с перечнем квартир поэтажно. Ага. Десятая квартира на четвертом этаже. Двери распахиваются, слышу механический голос: «Первый этаж». Захожу и мешкаю. Женёк на девятом, а меня так и норовит нажать цифру четыре. Очень уж хочется посмотреть на свою недавнюю собеседницу. Это первый мой диалог по домофону. Столь продолжительный. Улыбаюсь, как дурак. Даже не злюсь на нее, а надо бы. Продержала
