бросила взгляд на стену, где висели часы.
— И ничего не поздно, только восемь. Звони, сказала! — сестрёнка топнула ножкой об пол.
Это упрямство передалось ей от отца.
— Хорошо, звоню.
Я набрала на сотовом номер телефона и приложила трубку к уху. На том конце зазвучали длинные гудки. Вызов шёл, но никто не отвечал.
— Видишь, никого… — Начала я и осеклась, потому что на том конце всё же ответили.
— Алло.
— Здравствуйте. Могу я услышать Фёдора Борисовича? — вежливо спросила я.
— Слушаю вас. — было мне ответом.
— Ещё раз здравствуйте. Фёдор Борисович, это Вас Алёна беспокоит, дочка Вашего покойного друга Сергея Русинова.
— Алёночка, как я рад тебя слышать. Как ваши дела? Как Светочка? Ванечка?
— Всё хорошо, спасибо.
— Алёночка, у вас что-то случилось?
— Да, но ничего страшного. Фёдор Борисович, могли бы мы завтра с Вами встретиться? Мне нужна Ваша помощь.
— Конечно, девочка моя. Так что же случилось?
— Понимаете, у меня начинается сезон, а бухгалтер на несколько месяцев попал в больницу. Здесь, на месте, мы специалиста не найдём. Вот мы и подумали, может Вы сможете нам подсказать как быть.
— Алёночка, приезжайте завтра в Уфу. Мы встретимся и всё обговорим.
— Спасибо. Я обязательно буду. А во сколько?
— А ты как приедешь, сразу набери. — было мне ответом. — На месте и сориентируемся.
— Хорошо.
— Ну всё, до встречи. До свидания.
— До свидания.
Разговор прервался.
— Ну, — на меня смотрело четыре любопытных глаза.
— Завтра встречаюсь с другом отца. Обещал помочь.
Дмитрий— Ты понимаешь, что твоё поведение просто не приемлемо? — грозно рыкнул отец.
Его спутница, совсем ещё молодая девушка сидела вся пунцовая и хватала ртом воздух.
— Моё поведение неприемлемо? — заорал я в ответ. — Что?
Я задохнулся от ярости.
— Да как ты смеешь? С какой-то девкой! Через две недели после смерти мамы! — я с трудом выдавливал слова и сдерживался, чтобы не бросится с кулаками на родного отца.
— Сядь и остынь!
Мне в лицо вылился стакан ледяной воды, а тяжелая рука отца, схватившая меня за шкирку как котёнка, пригвоздила к стулу.
— Я никогда, слышишь, НИКОГДА не изменял твоей матери! — рычал он. — И не намерен этого делать!
— А то я не вижу! — гнев мутил мой разум и не позволял воспринимать то, что говорит отец адекватно.
— Алёна, я прошу у Вас прощения за эту сцену, — тем временем обратился к пунцовой незнакомке мой папаша, удерживая меня в сидячем положении, — но совсем недавно я потерял самое дорогое, что у меня есть, любимую женщину. А этот несдержанный мальчишка, — отец бросил на меня грозный, полный ярости взгляд, — потерял мать. Умоляю, извините его. Вы сами понимаете, как это больно…
— Понимаю, — тихо ответила девушка. В её голосе мне почудилась скрытая печаль. — очень хорошо понимаю. Простите меня Фёдор Борисович, — в глазах девушки застыли слёзы? — я пойду. А вы тут как-нибудь без меня, сами…
Девушка поспешно вскочила, опрокинув стул и поспешила к выходу.
— Встанешь со стула — убью! — процедил отец. — Сидишь и ждёшь, понял?
Я кивнул. Несмотря на свой гнев чувствовалось что-то неправильное во всей этой ситуации.
— Алёна, Алёночка, подождите! — бросился догонять незнакомку отец.
Девушка в этот момент уже выбегала на улицу, а потому оба скрылись за дверью кафе. Я остался сидеть, не в силах успокоиться и что-либо понять. Отец просто взбесился от моего обвинения в его адрес. Но что другое я мог подумать, увидев его в кафе с молодой женщиной?! Однако то, как он разговаривал со мной, и с ней… Нужно было взять себя в руки и прояснить ситуацию.
Вообще подобное поведение было мне не свойственно. Всегда спокойный и рассудительный, я с детства подвергался насмешкам друзей за излишнюю непробиваемость. Дед, да и отец, всегда учили разбираться в проблемах с холодным сердцем и трезвым умом. Сейчас же я будто взбесился.
Но он же гладил её руку! Я же видел! Что это, если не проявление нежности по отношению к девушке?
— Ты способен слушать и слышать? — вырвал меня из размышлений голос отца.
— Да.
— Что это вообще было? — меня прожигали седым взглядом.
Папа рано поседел, буквально в один день. Я помню тот день. Утром они с матерью собирались в гости к дяде Серёже, радовались и предвкушали встречу со старыми друзьями. Кажется, они давно не виделись, и папа сильно волновался. Я только поступил в институт и поехать с родителями не мог. Уже в дверях их остановил телефонный звонок. Лицо отца из радостного стало мрачным в считанные секунды. Тогда отец уехал один. Его не было несколько дней в городе. Вернулся он подавленным и всё никак не мог рассказать маме, что же произошло. Хватался за сердце, что-то мямлил. А потом как гром среди ясного неба диагноз — инсульт. Тогда отца парализовало, а волосы его поседели. Мы с матерью потратили долгие месяцы на восстановление. Оттого я безумно боялся, что смерть мамы его доконает. Но нет, препараты, на которых он был все эти годы, да и вовремя вызванные врачи… помогли избежать повторного инсульта. Но не только волосы поседели у отца. После смерти мамы у него поседели и глаза. Из светло-карих в одну ночь они стали блёкло-серыми. И теперь эти седые глаза смотрели прямо мне в душу.
Под пронзительным взглядом гнев в моей душе окончательно сдал позиции.
— Я не знаю. Прости меня, пап. Я правда не знаю, что на меня нашло. — мне хотелось провалиться на месте. И даром, что я давно не зелёный сопливый мальчишка.
— Алёна, старшая дочь Серёжи. Понимаешь?
— Серёжи? — я ничего не понимал. — Какого Серёжи?
Отец тяжело вздохнул.
— Помнишь тот страшный день. Телефонный звонок. Мой отъезд. Инсульт. — каждое слово давалось отцу через силу. — На могиле Серёжи я поклялся, что помогу его детям, раз не смог уберечь их с Наташей…
Папа повесил голову, опустив взгляд и затих. Смотреть на его сгорбленные плечи было тяжело. Я всей душой любил отца.
— Пап, папа… — не
