меня взглядом и начала смеяться.
— О Боже, Ри. Ты что, не смотрелась в зеркало этим утром?
— Я опаздывала. У тебя есть рубашка, которую я могу одолжить? Я должна занять место Хлои на сцене.
— Да, конечно. Посмотри в шкафу. — Она отошла от двери и начала спускаться вниз по коридору. — Увидимся на сцене. Очевидно, я тоже должна кое с чем помочь, — крикнула она в ответ.
Я поблагодарила Всевышнего за то, что не буду там одна.
Быстро проскользнув в ее кабинет и достав черную рубашку, я его прокляла. Чертова Брук была лишь на размер меньше моего четырнадцатого, но я была более крупной в области груди. Мои сиськи выглядели так, словно хотели вырваться на свободу от этих пуговиц. По крайней мере, это было чуть лучше моей радужной футболки. Я расплющила своих девочек, так что теперь не выглядела, как шлюха, и направилась в спортзал.
Суетясь вместе с другими учителями и учениками, мне удалось попасть на сцену, как раз тогда, когда раздался последний звонок. Том разместил нас слева, недалеко от раскрытого занавеса, и сунул мне в руки гигантский трофей. Слава Богу, он неплохо прикрывал мою грудь. Прежде чем уйти, он отдал Брук небольшой баннер. Мы с ней посмотрели друг на друга. Затем она прочитала надпись, которая была на нем, прежде чем это смогла сделать я.
— Ох, — прошептала она.
— Ох? Что, ох?
— Мы забыли.
— Забыли что? — Быстро спросила я потому, что ее обеспокоенный голос начал пугать меня.
— Что сегодня сюда придет Картер Энтони. — Она поморщилась, заметив, как побледнело мое лицо, и я знала, это оттого, что мне вдруг стало дурно.
Картер Энтони.
Как я могла забыть, о том, что он придет?
Может быть потому, что я похоронила это глубоко в своем сознании, очень глубоко в своем сознании.
— Все будет хорошо. Тебе даже не нужно с ним разговаривать.
Кивнув, я ответила:
— Это так. И, во всяком случае, не похоже, чтобы он вообще меня помнил. Я тогда была никем. Мы даже не разговаривали. — Он просто был моей школьной влюбленностью, популярным футболистом, и я позволяла моей увлеченности длиться годами. Моя любовь умерла, как только я услышала, как он, присоединившись к своим друзьям качкам, надсмехался над полными девчонками. Это также случилось незадолго до того, как он покинул город, получив большую футбольную стипендию в каком-то колледже за пределами города. По-видимому, он все еще был звездным игроком, и два года назад его перевели в местную команду НФЛ, как бы она там не называлась. Только он по-прежнему предпочитал жить вдали от своего домашнего стадиона, выбирая вместо этого несколько часов путешествия на машине. Хотя, возможно, у него уже было место, где он жил и не захотел покидать его. Я так же слышала разговоры о том, что он подумывал о возвращении, чтобы осесть. Хотя я почти ничего не знала о спорте или даже о командах, я не была удивлена его успехам. Он был блестящим игроком даже в старшей школе. Самая свежая новость, которую я слышала, заключалась в том, что Картер заканчивал свой последний игровой год, и что он хотел работать тренером в местном колледже.
Не то чтобы я следила за ним. Это не так. Это действительно сплетни, которые крутились по городу… Ладно, это было однажды ночью — два месяца назад, когда мы узнали, что он собирается произносить речь в нашей школе — мы с Брук были пьяны, и она его погуглила.
Переминаясь с одной ноги на другую, поскольку мои тесные трусики скатались вверх, снова, я предприняла шаги, необходимые для того, чтобы переместиться к месту, на которое Том с раздраженным выражением лица, указал нам жестом; мы направились к месту рядом с занавесом.
— Дурацкие тесные трусы, — про себя ворчала я. У меня не было возможности незаметно избавиться от них. Я просканировала зрителей и заметила Елену. Она стояла у сцены на противоположной стороне от нас. Она выглядела напряженной, и я знаю почему.
Картер был ее возлюбленным в старшей школе на протяжении двух лет, прежде чем он переехал.
Фыркнув, я обратила внимание на ее наряд, и я еще переживала из-за своей рубашки.
Ее грудь готова была выскочить, чтобы поздороваться.
— Из-за чего мы фыркаем? — осторожно поинтересовалась Брук.
— Из-за н ее.
Брук посмотрела на Елену.
— Ох, из-за нее, — прошипела она.
Елена была ужасной. Одна из самых холодных личностей, которых я вообще когда-либо встречала. Как будто она застряла в старшей школе и все еще считала, что срет розами.
Когда Том, наконец-то, подошел к микрофону, я наклонилась к Брук и сказала:
— Ее сиськи такие дерзкие, словно она диснеевская принцесса под крэком. — Брук кашлем попыталась скрыть свой смех. — Хотя, готова поспорить, что прямо сейчас она хотела бы стать Дорой исследовательницей.
Она посмотрела на меня, а затем снова на аудиторию возбужденных подростков.
— Почему?
— Она хотела бы быть первой, кто исследует тело Картера своим языком.
Брук фыркнула.
— Только она единственная?
— Да. — Кивнула я.
Я закатила глаза, когда Том продолжил свой рассказ о великом Картере Энтони. Я была уверенна, что он втрескался в него, как и многие другие мужчины по всей стране. Даже у некоторых сотрудников мужского пола текли слюнки от одного взгляда на Картера. За исключением Ларри, одного из учителей математики, который, наверное, все еще проживал вместе с мамой, не смотря на то, что ему было тридцать семь лет.
— Почему ты так двигаешься? Ты хочешь писать?
— Нет, я натягиваю, — прошептала я.
— Что?
— Мои трусики, они врезались мне в зад. Ты должна вытащить их.
Она посмотрела на меня так, словно я выжила из своего ума.
— Ну же, — умоляла я. — Я не смогу продолжать так все время. Это так неудобно.
Мои трусики сейчас целуют меня прямо в анус. И эта штука слишком тяжелая, чтобы я могла одной рукой удержать ее, пока второй буду устранять проблему.
— Я не…
— Помнишь тот раз, когда ты заставила меня проверить твою грудь на наличие опухоли? И я долго ощупывала ее, но нашла только прыщ под ней.
— Но…
— Или когда ты сломала руку и у тебя возникли затруднения с одеванием, принятием душа и посещением туалета? — Посмотрев на Тома, я сделала вид, что вся во внимании и на пониженных тонах огрызнулась. — Это всего лишь кусок ткани, но это чертовски меня раздражает. Так что, не могла бы ты…?
Я почувствовала пальцы на моей пятой точке, а затем такое сладкое облегчение.
Положение моих трусиков было скорректировано. Только вот
