Майкл родился в очень богатой семье, чтившей устои и приверженной традициям. Чуть ли не с пеленок его начали готовить к роли принца-наследника, которому рано или поздно придется взойти на трон и взять на себя управление делами империи. Сам Майкл относился к этому весьма и весьма серьезно и никогда не шутил по поводу того, что в будущем его ожидает огромное богатство и огромная ответственность. Напротив, эта перспектива скорее пугала его. Несколько раз он делился с Нэнси своими сомнениями относительно того, сумеет ли он быть достойным деловой репутации своих предков. Но Нэнси знала, что у него все получится и что иначе просто не может быть.
Империю, во главе которой Майклу предстояло встать, основал его дед, Ричард Коттер, который был весьма талантливым архитектором и еще более талантливым бизнесменом. Архитектором был и отец Майкла, который внес свой вклад в дело упрочения семейного благосостояния, женившись на Марион Хиллард, Финансовые средства Хиллардов, объединенные с предприятием Коттеров, и привели к созданию «Коттер-Хиллард корпорейшн» — могущественной компании, с которой мало кто мог потягаться. Несомненно, старик Коттер и его сын знали, как делать деньги, но именно капиталам Хиллардов — старым капиталам, за которыми стояли долгая история и крепкие корни, — они были обязаны своим приобщением к сливкам делового мира — к могуществу и власти, которые были возведены в ранг если не добродетели, то традиции. Именно поэтому, кстати, Майкл и носил фамилию матери, которая одна способна была открыть перед ним практически любую дверь.
Говоря по совести, это была нелегкая ноша, но Майкл не роптал и никогда — ни в шутку, ни всерьез — не заявлял, что она ему не по душе. Да и Нэнси относилась к его положению с должным пиететом. Она хорошо понимала, что в один прекрасный день Майклу придется встать во главе корпорации. В начале их знакомства они часто говорили об этом, а когда обоим стало ясно, насколько серьезны их отношения, они вернулись к этой теме еще раз. Серьезный разговор, состоявшийся между ними, лишь еще раз убедил Майкла в том, что ему посчастливилось найти женщину, которая в состоянии не только справиться со своими семейными обязанностями, но и с ответственной ролью супруги главы могущественной фирмы. Приютское воспитание было здесь, разумеется, ни при чем — основы для этого были заложены в характере Нэнси самой природой.
И вот теперь, глядя на прямую спину Нэнси, катившей далеко впереди него, Майкл снова испытал прилив радости и гордости. В эти минуты она казалась ему особенно сильной и уверенной в себе. Изящные, но сильные ноги, налегавшие на педали, аккуратная попка на кожаном седле велосипеда, узкие плечи, округлый подбородок, который он видел каждый раз, когда она со смехом оборачивалась к нему, — все это вызывало в его душе мучительную нежность, и Майклу захотелось догнать Нэнси, снять с велосипеда и увлечь на мягкую траву лужайки, чтобы снова быть вместе, чтобы…
Он отогнал от себя эти мысли и, нажав на педали, помчался вслед за ней.
— Эй, куда ты?! Подожди меня!..
Поравнявшись с Нэнси, Майкл слегка притормозил, и они поехали по тенистой аллее парка бок о бок, никуда не торопясь. Дорожка была широкой и безлюдной, и несколько мгновений спустя Майкл положил руку на плечо Нэнси, по которому бежали пятна просеянного сквозь листву солнечного света.
— Ты такая красивая, Нэн. — Его голос был таким же ласковым и нежным, как теплый весенний воздух, как свежая молодая листва на деревьях, как брачные трели птиц. — И я очень, очень тебя люблю.
— А вам известно, мистер Хиллард, что я люблю вас в два раза больше?
— Ты, похоже, знаешь, что говоришь, Нэн… Да, она знала. Рядом с Майклом Нэнси чувствовала себя совершенно счастливой, и это было настоящее чудо. Пронзительное счастье, озарившее Нэнси в тот самый миг, когда он вошел в зал галереи на Чарльз-стрит, до сих пор нисколько не притупилось. Напротив, с каждым днем, с каждой новой встречей она со все большей остротой ощущала его глубину и полноту. Нэнси вспомнила, как в их первую встречу Майкл пригрозил раздеться догола, если она не продаст ему все свои картины, и улыбка тронула ее губы.
— …Но я люблю тебя в семь раз больше, чем ты меня!..
— Вот уж дудки! — Нэнси фыркнула и, презрительно задрав нос, обогнала его на полкорпуса. — Я все равно люблю тебя больше, что бы ты ни говорил.
— Откуда ты знаешь?
— От Санта-Клауса.
Она нажала на педали и укатила вперед. Дорожка в этом месте сужалась, и Майкл не стал ее догонять. Настроение у него было приподнятым, к тому же сзади Нэнси смотрелась так же привлекательно, как и спереди, и он не уставал любоваться ее обтянутыми джинсами бедрами, тонкой талией, изящными плечами под свободным красным свитером и летящими по ветру черными волосами. Он мог бы любоваться ею часами, днями, годами…
Тут Майкл вспомнил, что как раз сегодня он собирался серьезно поговорить с Нэнси об их планах на будущее. Нагнав ее, он привстал на педалях и коснулся ее плеча:
— Прошу прощения, мисс Хиллард, я хотел бы… Услышав эти слова, Нэнси слегка вздрогнула. Ее велосипед вильнул в сторону, но сразу же выровнялся, и Нэнси, обернувшись через плечо, смущенно улыбнулась. Луч солнца скользнул по ее лицу, и Майкл увидел сахарной белизны зубы, густые ресницы и золотистые веснушки на носу, напомнившие ему пыльцу удивительных цветов, которую эльфы рассыпали по ее безупречной светлой коже.
— Да-да, я к вам обращаюсь, миссис Хиллард… — Последние слова он произнес с явным удовольствием, сам наслаждаясь их звучанием. Вот уже почти два года он дожидался возможности официально назвать ее так.
— Не слишком ли ты торопишься, Майкл? — В голосе Нэнси прозвучала неуверенность, граничившая с испугом. Что бы они ни решили между собой — ничто не имело особенного значения, покуда Майкл не переговорит с матерью.
— Ничего я не тороплюсь! — откликнулся он с обидой. — Я хотел бы, чтобы мы поженились через две недели, сразу после моей защиты.
Они уже несколько раз обсуждали этот вопрос и договорились, что их свадьба должна быть очень тихой и скромной. Родных у Нэнси все равно не было, а Майклу не хотелось делиться своей радостью ни с кем, кроме нее и двух-трех ближайших друзей.
— Я сегодня же слетаю в Нью-Йорк и поговорю с матерью, — добавил он. — Сегодня во второй половине дня. Думаю, я успею обернуться туда и обратно за несколько часов.
— Сегодня? — Нэнси произнесла это слово с почти нескрываемым испугом. Она даже перестала вращать педали, и ее велосипед, прокатившись по инерции еще немного, остановился.
Майкл тоже затормозил и, кивнув в ответ, попытался поймать взгляд Нэнси, но она с неожиданно проснувшимся интересом рассматривала заросшие травой и залитые солнечным светом пологие холмы, возвышавшиеся за редкими деревьями на окраине парка.
