Это будет долгая, долгая ночь.
— Мы можем спуститься на лифте, — говорю я.
— Это просто каблуки, все в порядке.
Я пожимаю плечами.
Когда мы добираемся до улицы, я говорю:
— Я получил письмо от моего друга Шермана.
— Да?
Я киваю.
— Он возвращается на следующей неделе и говорит, что хочет приехать в Нью-Йорк на несколько недель. Думаю, он подумывает о местном колледже.
— Ух, ты, это здорово!
— Это будет странно. Эта часть моей жизни и та часть моей жизни… они не связаны. Не представляю его здесь.
— Мы покажем ему город, — говорит она. — Будет замечательно, если у тебя тут будет друг.
Я делаю резкий вдох, когда она использует слово «мы». Каждая секунда, которую я провел с этой девушкой, была демонстрацией сдержанности. Трудно представить, как это было, у меня было много бессонных ночей в последнее время. Она была занята, строя планы для «нас», а я старался держаться подальше. Сохранение этой дистанции убивало меня. Я люблю ее, но давайте начистоту. Часть меня ненавидит ее.
Я напрягаюсь, когда мы приблизились к бару на 1020 улице. Небольшая толпа людей стояла перед входом и курила. Внутри все было похоже на сумасшедший дом. Очень громкая музыка, люди толпились внутри, словно в японском метро. Кричали и выкрикивали. Было похоже, что внутри играла группа.
Подсознательно я останавливаюсь, когда мы подходим к двери.
— Ты в порядке? — спрашивает она. — Выглядишь немного бледным.
— Прости, — отвечаю я. — Я не очень хорош в местах с большим количеством людей.
— Я буду поблизости, — говорит она.
И это должно помочь мне расслабиться. Ага, конечно.
Она берет меня за руку, придвигаясь ближе ко мне, и мы идем к бару. Она осматривает толпу в поисках Келли и ее парня, имя которого я не могу вспомнить.
Через несколько минут проталкивания через толпу, мы находим их, сидящих за высоким круглым столом с четырьмя стульями.
Я замираю, когда вижу парня.
— Дилан, это Келли и Джоэль. Келли и Джоэль, это Дилан.
Келли широко улыбается и говорит:
— Ничего себе. Дилан, очень приятно познакомиться с тобой, наконец-то.
Джоэль протягивает руку для рукопожатия и говорит:
— Привет, парень, рад, наконец, познакомиться с тобой. Наслышан о тебе.
Я смотрю в лицо человеку, которого видел по Skype. Парня без рубашки, который был в комнате Алекс той ночью, когда я порвал с ней. Я не могу дышать, мои глаза метнулись к Алекс, которая выглядела обеспокоенной, затем я снова посмотрел на него и пробормотал «ублюдок». Я отнял руку у Алекс, развернулся и начал пробираться через толпу к выходу.
Эм, да. Я лучше обращусь к врачу
(Алекс)
— Что за черт? — спрашивает Келли, когда Дилан отстраняется от нас и практически бежит к дверям.
— Я не знаю, — говорю я, мой голос почти похож на вопль. Что случилось? Что я натворила?
— Беги за ним, Алекс. Не позволяй ему уйти без объяснений. Только не снова!
Я делаю неглубокие быстрые вдохи. На грани нервного срыва. Образы того, как я провела февраль и март, свернувшись в клубок на кровати и плача.
Этот сукин сын не сделает этого со мной снова.
Я поворачиваюсь и бегу к двери, не беспокоясь, что ребята следуют за мной.
Он был в половине квартала от меня. Я побежала за ним, крича:
— Дилан! Подожди!
Я вижу, как его плечи напрягаются, когда он слышит меня. Он останавливается, спина прямая, все еще не повернулся ко мне.
— Дилан! Что за черт? — кричу я. — Почему ты сделал это? Почему убежал?
Он поворачивается ко мне. Глаза красные и влажные, брови сведены вместе, создавая складку между ними.
Он указывает пальцем на бар и кричит:
— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, так как, черт возьми, ты могла привезти меня сюда, зная, что он будет здесь?
Я вздрогнула от крика. Никогда, за все то время, что мы знали друг друга, он не делал этого. И вопрос. Что? Это не имело никакого смысла. Он даже не знал Джоэля.
— Я не знаю, о чем ты, черт возьми, говоришь, Дилан.
Он качает головой, его лицо выражает печаль.
— Я думал, ты не такая, Алекс. Я никогда представить этого не мог.
— Представить что? Я не понимаю тебя!
— Его! Он был в твоей комнате той ночью. Не отрицай, я видел его! Ты говорила по чертову Skype, расставалась со мной, что стало самым худшим днем в моей жизни, а потом этот ублюдок прошел мимо по пояс голый и коснулся твоей руки. Вы смеялись надо мной, когда ты планировала расставание? Тебя трахнули перед тем, как ты позвонила мне?
Такое чувство, будто он ударил меня. Я делаю два или три шага назад и говорю:
— Дилан… это Джоэль. Он парень Келли.
— Тогда какого черта он был там?
Теперь кричу я:
— Потому что он ее парень, ты, идиот. Он все время был там, потому что эти двое… Ты говоришь, что порвал со мной из-за этого? Ты разбил мне сердце из-за глупого недоразумения? Потому что ты думал, что видел парня в моей комнате?
Он качает головой.
— Он был с Келли? — говорит он шепотом. На его лице печаль и злость. Злость на себя? Я не понимаю.
Внезапно он кричит «Черт!» и ударяет кулаком по металлической решетке магазина, у которого мы стоим. Он издает вопль, реальный вопль, и снова бьет по металлической решетке. Он делает это снова и снова, крича «Черт!» при каждом ударе его кулака о решетку.
Ярость отступает, потому что в последний раз, когда он делает удар, кровь брызжет на решетку. Я начинаю плакать, сильно плакать потому, что он вредит себе, действительно вредит себе.
— Дилан, — шепчу я. — Остановись.
Он даже не слышит меня. Поэтому я делаю единственное, что могу придумать. Я обнимаю его, обвивая руками его грудь, и прячу лицо у него на спине, крича так громко, как только могу:
— Дилан, пожалуйста, остановись! Пожалуйста, не навреди себе! Я люблю тебя!
Он останавливается и замирает в моих объятиях. Я плачу ему в спину. Он резко поворачивается в моих руках и обнимает меня так крепко, что я едва ли могу дышать. Он говорит:
— Я не знал. Боже, мне так жаль, Алекс,
Он начинает рыдать от боли и каким-то образом выдавливает из себя слова.
— Это был день, когда Ковальски бросился на гранату, Алекс. Я был не в себе, когда позвонил тебе, — его голос снижается до шепота. — Ты была пьяна, а я так чертовски нуждался в тебе.
Я плачу сильнее и пытаюсь его обнять:
— Прости, Дилан. Я не знала. Не знала.
— Я никогда не переставал любить тебя, — шепчет он. — Ни на секунду. Даже когда ненавидел тебя.
Я шепчу:
— Я тоже люблю тебя, Дилан.
