Заботы о чужом младенце заставили Чоле даже расстаться с мужем. Поистине неоплатным был долг Марианны перед ней.
— Чоле, меня беспокоит мягкотелость Бето, — поделилась она своими опасениями с кормилицей.
Чоле, в старомодных очках «с чужого носа» (так и не могла уговорить ее Марианна купить новые), сидела за швейной машинкой, перешивая старые рубахи Бето и Луиса Альберто и платья Марианны в детские рубашонки и платьица для приюта в квартале, где она жила прежде. «Ничто не должно пропадать!» — считала она. Попытки переубедить ее, дать деньги на покупку новой одежды для сирот ни к чему не привели. «Зачем? И в этих походят, на них и так горит все», — отвечала рачительная Чоле.
Она строго посмотрела на Марианну.
— Он не мягкотелый, а добрый, никому не хочет зла.
— Но, по-моему, Лили этим умело пользуется.
— А почему не пользоваться, ежели Марисабель смотрит на мальчика свысока? Третирует его…
— Не понимаю тебя, Чоле.
— Будто он ей не ровня.
— Чоле, как ты можешь такое говорить!
— Марианна, может, ты этого и не замечаешь, а мне со стороны видно.
— С какой такой стороны? Разве мы не одна семья? — воскликнула Марианна.
Чоле смущенно помолчала и, совсем не желая обидеть «богачку» Марианну (у нее и в мыслях не было считать ее за чужую), робко ответила:
— Со стороны нашего квартала, где Бето вырос…
— Чоле, а где росла я? — Марианна всплеснула руками. — Во дворце? Я росла на ранчо, среди грубых людей, ругани. Носила что придется. Почти не училась. Но когда я встретила Луиса Альберто, это не помешало мне стать другой. Думаю, дело здесь не в заносчивости Марисабель, а именно в мягкотелости Бето. Он мужчина, и если он любит Марисабель, то должен действовать решительно. Выяснить до конца свои отношения с ней.
— Так ведь и я ему это советую.
Их разговор прервало появление Марисабель.
После всего случившегося ее словно подменили. Внешняя умиротворенность, бледность и некоторая вялость в движениях еще больше подчеркивали ее необычную грациозную красоту.
— Мама, Умберто приглашает меня и Джоану на свой день рождения…
— Я думаю, тебе лучше отложить первый после болезни выход из дома еще на недельку, — сказала Марианна, внутренне устыдившись того, что мотивирует свое мнение не самим поводом для выхода, а озабоченностью здоровьем Марисабель.
— Я советовалась с доктором Смитом, и он сказал, что смена обстановки мне не противопоказана.
— Там будет много приглашенных?
— Родители Умберто, его сестра и… Лили.
Марианна насторожилась — уж не на помолвку ли она собралась!
— Ты уверена, что должна идти?
— Мама Джоана не против.
Марианна ничего больше не сказала, лишь многозначительно взглянула на Чоле. У той были похожие мысли.
Марианна подошла к Марисабель, поцеловала ее в лоб и направилась к двери.
И увидела стоявшего в глубине коридора Бето. Глаза его были влажны.
Марианна увела Бето в его комнату.
За все время болезни Марисабель он ни разу не видел ее и не говорил с ней.
Только робко справлялся у Чоле и у Марианны о ее здоровье.
Увидев в первый раз психиатра Кевина Смита, вышедшего из комнаты Марисабель, он вызывающе громко спросил у Марианны:
— А это еще кто? — и выбежал из прихожей.
Подобная бестактность со стороны Бето удивила Марианну. Смутившись, она сказала врачу:
— Доктор, простите моего сына Бето. Недомогание Марисабель испортило наши характеры…
— Его характер, — поправил Марианну Кевин и усмехнулся. — И насколько я могу судить со слов сеньориты. Марисабель, именно этот его характер испортил ее здоровье.
— Что, сынок, не сладко? — спросила она Бето, потрепав его по волосам.
— Мама, скажи, я могу нравиться Марисабель?
— И не только ей! Она сама это знает и нервничает, когда бывает с тобой на людях.
— Бывала, — поправил он Марианну. — Теперь она бывает на людях с Умберто.
— Сынок, вот что я тебе скажу. Ваша размолвка уже довела ее до срыва. Я не хочу, чтобы это произошло и с тобой.
— Мама, за меня не бойся. И я хочу сказать тебе, что я ни в чем перед ней не виноват. Я люблю ее, понимаешь, очень люблю!
— Так пойди и скажи ей об этом!
Бето догнал Марисабель в дверях. Она готовилась выйти с Джоаной на улицу.
— Марисабель!
Девушка спокойно посмотрела на него. Джоана, понимая всю деликатность момента, вышла за порог, прикрыв за собою дверь.
— Я слушаю тебя, Бето.
— Не езжай к Умберто.
— Ты можешь мне предложить что-то иное?
— Не езжай к Умберто, — как маленький, с той же интонацией повторил Бето.
На улице послышался автомобильный гудок. Скорее всего, заехавший за ними Умберто торопил Марисабель.
— Бето. я вернусь, и мы поговорим, — миролюбиво сказала Марисабель и, поцеловав его в щеку, вышла на улицу.
Глаза Бето просияли. Он бросился к Чоле и крикнул:
— Она меня поцеловала! Марисабель меня поцеловала!
Это уютное помещение с большим окном, выходящим в сад, бывшее когда-то его детской комнатой, было специально переделано Луисом Альберто в «литературную камеру», где он уединялся, когда свободное время позволяло ему предаваться любимому сочинительству.
Здесь он чувствовал себя особенно хорошо.
Закрыв глаза, он вслушивался в шум листвы за окном и щебетание птиц, и ему казалось, что сейчас скрипнет дверь и войдет мама.
Иногда ему чудилось даже, что он слышит тонкий запах ее духов.
В последнее время к нему часто заглядывал сюда отец. Дон Альберто сильно сдал. Когда-то волевой и строгий глава семейства, не раз решительно и прямодушно вторгавшийся в жизнь своих чад и домочадцев, дон Альберто умильно вспоминал и пересказывал теперь лишь окрашенные в розовые тона эпизоды былой жизни, до смешного смахивавшие на некоторые сцены пресловутых «мыльных опер».
Впрочем, он теперь частенько составлял компанию женщинам во время их вечерних бдений у телеэкрана…
Луис Альберто пригласил Альфонсо Кесаду именно сюда.
К удивлению хозяина кабинета, Кесада показал ему фотографию, сделанную тут же после обряда венчания Джоаны и Карлоса на лужайке около храма падре Адриана.
— Когда и где вы успели заполучить ее? — спросил Луис Альберто, с интересом посмотрев на расторопного телевизионщика. — Даже у нас еще нет такой.
— Все просто, — ответил Кесада. — Я залюбовался вашей группой, в особенности… Но об этом чуть позже… Нетрудно было узнать адрес фотографа и найти его. Мне хотелось рассмотреть эти лица на фотобумаге, определить фотогеничность некоторых из них. Кстати, фотограф дон Кристобаль личность незаурядная, а в доме у него настоящий музей…
