— Моя няня, — сказала Селина и чуть не откусила себе язык. — Я хотела сказать, она была моей няней.
— А кто еще у вас есть?
— Родни.
— Что за Родни?
Селина отвела взгляд.
— Он мой… адвокат.
— Кто-нибудь знает, что вы поехали сюда?
— Агнес знает, что я собиралась ехать.
— А адвокат?
— Он в командировке.
— Значит, никто не будет вас разыскивать? Беспокоиться, куда это вы запропастились?
— Нет.
— Ну, это уже что-то.
В кастрюльке забулькал суп. Джордж Дайер прошел в кухоньку, поискал миску и ложку, а Селина сказала:
— Мне нравится ваш дом.
— Правда?
— Да. Такое чувство, что он возник сам по себе. Что его не планировали заранее.
Она вспомнила лондонскую квартиру, в которой они с Родни собирались жить после свадьбы. Вспомнила о времени, потраченном на выбор ковров и занавесок, диванных подушек и люстр, корзин для бумаг, кухонных шкафчиков, кастрюль и сковородок. Она сказала:
— Я думаю, дом и должен быть таким. Развиваться постепенно. Как люди, которые в нем живут.
Джордж Дайер молча налил себе виски с содовой. Она продолжала:
— Конечно, что-то должно быть с самого начала: крыша над головой, очаг и… наверное, место, чтобы спать.
Он вышел из-за стойки, неся в одной руке миску с супом, из которой торчала ложка, и свой стакан в другой. Селина взяла у него миску и спросила:
— А как вы подняли кровать на галерею?
— По частям. Ее собирали уже наверху.
— Она такая громадная!
— В Испании такие называют матримониале. Супружеское ложе.
Селина смутилась.
— Я все думала, как ее затаскивали туда. Я… мне, конечно, не надо было подниматься, извините, но мне так хотелось все увидеть до того, как вы вернетесь домой.
Он сказал:
— Что вы теперь будете делать?
Селина смотрела в свою тарелку, помешивая суп — овощной, с лапшой в виде крошечных буковок, которые плавали на поверхности.
— Думаю, мне лучше вернуться домой.
— Без билета и без денег?
— Если вы займете мне немного, я вернусь в Сан-Антонио с Тони, на его такси. И сяду на следующий рейс до Лондона.
Джордж сказал:
— Я не обманывал, когда говорил, что у меня нет шестисот песет. Одна из причин, по которым я ездил вчера в Сан-Антонио, — это деньги, мне нужно было зайти в банк, но в Барселоне вышла какая-то задержка и на данный момент счет у меня практически нулевой.
— Но как же я заплачу таксисту? Ему обязательно надо заплатить.
— Возможно, нас выручит Рудольфо из отеля Кала-Фуэрте.
— А это не слишком большая просьба?
— Ничего, он привык.
— Мне же нужно не только шестьсот песет на такси. Еще деньги на обратный билет.
— Я знаю.
Суп был все еще слишком горячим. Селина снова помешала его и сказала:
— Вы, наверное, считаете меня ужасной недотепой.
Он не сделал попытки возразить, и она продолжила:
— Конечно, мне надо было написать или еще как-то с вами связаться, но я просто не могла ждать.
Он никак не прокомментировал ее слова, поэтому она решила, что должна хотя бы попытаться объяснить свои поступки.
— Вы, наверное, думаете, что я должна была привыкнуть к тому, что у меня нет отца, тем более что я его совсем не знала. Но я так и не привыкла. Я все время об этом думала, Родни даже говорил, что у меня комплекс.
— В комплексах нет ничего плохого.
— Я показала Агнес фотографию на вашей книге, и она чуть в обморок не упала, потому что вы с моим отцом очень похожи. Поэтому-то я и приехала. Агнес ведь хорошо его знала. И я не выглядела бы такой растяпой, если бы у меня не украли кошелек. До того я неплохо справлялась. И я правильно пересела на свой рейс, просто мой багаж увезли в Мадрид.
— Вы что, никогда не путешествовали в одиночку? — изумленно спросил Джордж.
— О нет, много раз. Но только на поездах: в школу и обратно, ну и все такое.
Было в нем что-то заставлявшее ее говорить абсолютно искренне.
— И меня всегда кто-нибудь встречал… — она пожала плечами. — Ну, вы знаете.
— Не знаю, но верю вам на слово.
Она начала отхлебывать суп.
— Если мой отец действительно был вашим троюродным братом, значит, мы родственники.
— Очень дальние.
— Да уж. А вы были знакомы с моим отцом?
— Нет. Никогда его не видел. — Он нахмурил брови. — Как вы сказали вас зовут?
— Селина.
— Селина. Что ж, вот вам еще одно доказательство того, что вы не моя дочь.
— Почему?
— Я бы в жизни не наградил девчушку таким именем.
— А как бы вы ее назвали?
— Мужчины редко мечтают о дочерях. Обычно думают, как назвать сына. Наверное, Джордж Дайер-младший.
Он поднял стакан в честь своего вымышленного сына, допил и поставил его на стол.
— Давайте, доедайте суп и пойдем разыщем вашего таксиста.
Пока он складывал миску и стаканы в раковину и кормил проголодавшуюся Жемчужину, Селина в ванной вымыла лицо и руки, расчесала волосы и снова надела чулки и туфли. Когда она вышла оттуда, Джордж сидел на террасе снова в капитанской фуражке и смотрел в бинокль на гавань. Селина подошла и встала рядом с ним.
— Какая из них ваша?
— Вон та.
— А как называется?
— Эклипс.
— Она кажется слишком большой, чтобы ходить на ней в одиночку.
— Она и правда большая. Обычно у меня есть команда. — Он добавил: — Я всегда беспокоюсь, когда начинается шторм. Чертово море — тут сильное течение, оно огибает мыс, и уже бывало, что яхту срывало с якоря.
— Уверена, здесь она в безопасности.
— Скалы выдаются слишком далеко на глубину, ни в чем нельзя быть уверенным.
Она взглянула на небо. Оно было тяжелое, свинцово-серое.
— Снова будет шторм?
— Да, ветер переменился. Прогноз, похоже, оправдается.
Он опустил бинокль и с высоты своего роста посмотрел на нее.
— Вы попали в грозу прошлой ночью?
— Она застигла нас над Пиренеями. Еле-еле смогли приземлиться в Барселоне.
— Я не против шторма в море, но пролететь через грозу на самолете — увольте. Вы готовы?
— Да.
— Поедем на машине.
Они вернулись в дом, он поставил бинокль на стол, а Селина взяла свою сумочку и мысленно попрощалась с Каса Барко. Она столько передумала, пока добиралась сюда, и вот теперь, спустя всего несколько часов, должна была уехать. Навсегда. Она взяла пальто. Джордж спросил:
— Это еще что? На кой черт оно вам?
— Это мое пальто. В Лондоне холодно.
— Надо же, я и забыл. Давайте, я его понесу. — Он перекинул пальто через руку и добавил: — В потерянном багаже есть и свои плюсы. Можно путешествовать налегке.
