— Почему ты такая хмурая, Алисия? — спросила Эндри, рассеянно надкусывая свой тост. — Что-нибудь с Шоном?
Алисия пожала плечами.
— Нет. С Шоном все нормально. Я думаю о завтрашнем дне.
Карла бросила на нее проницательный взгляд.
— Тебе уже не хочется ехать в Уильямсбург, не так ли?
Она нахмурилась в ответ на утвердительный кивок Алисии.
— Потому что тебе придется платить за номер в гостинице, а ты не можешь позволить себе этого, не так ли?
— Да, — вздохнула Алисия.
— Кроме того, ты недостаточно хорошо водишь машину, особенно взятую напрокат, верно?
Алисии пришлось вновь кивнуть.
— Все ясно, — сказала Карла. — Ты боишься оставить его одного.
— О Боже! — воскликнула Эндри. — Эта твоя вечная категоричность, Карла!
Алисия ничего не ответила. Выражение упрямой строгости мгновенно исчезло с лица подруги. Карла импульсивно потянулась к ней и схватила Алисию за руку.
— Но ты могла бы использовать эту поездку для того, чтобы проверить свои чувства к Шону. Разлука многое расставляет по местам, — сказала она, заглядывая Алисии в глаза.
— Я люблю его, — убежденно ответила Алисия. — И не нуждаюсь ни в каких проверках.
Она упрямо подняла подбородок.
— Я верю, что Шон тоже любит меня.
— О'кей, — сказала Карла, улыбнувшись нежно и открыто. — Но вы проведете вместе весь остаток жизни, почему бы не расстаться хотя бы на неделю?
Эндри сжала свободную руку Алисии.
— Карла права. Ты готовилась к этой поездке так долго. Поезжай и окунись в историю. Шон останется здесь, а потом, возможно, ему будет приятно обсудить с тобой твое путешествие и новые впечатления.
Алисия молчала несколько минут, потом грустно улыбнулась.
— Вы правы. Я такая глупая. Пожалуй, стоит поехать. Во всяком случае, что значит одна неделя?
Когда Эндри и Карла ушли, Алисия попыталась собраться с духом, прибираясь в квартире. Вместо того, чтобы принять свой обычный на скорую руку душ, она забралась в ванну, наполненную теплой водой с жасминовой ароматической солью, и тщательно промыла шампунем волосы, пока они не стали шелковистыми и блестящими. Вытеревшись, Алисия надела легкую, просторную юбку и шелковую блузку.
Шон появился, когда Алисия заканчивала свои приготовления, накладывая последние мазки лака на свежеотполированные ногти. В одной руке он сжимал букет ярко-желтых нарциссов, в другой держал небольшую плоскую коробочку, обтянутую бархатом.
Восхищенно ахнув, Алисия принялась расставлять цветы в высокой вазе, пока Шон стягивал пальто и ботинки. Она бегала по комнате, выбирая достойное место для букета, когда Шон незаметно подкрался к ней и, обвив талию Алисии руками, уткнулся лицом в нежный изгиб ее тонкой шеи.
— О, ты так прекрасно пахнешь! Свежестью и сладостью, как весенний дождь.
Рассмеявшись, Алисия повернулась к нему лицом и обвила его шею.
— Ты тоже замечательно пахнешь. И вообще ты очень привлекательный мужчина.
— Неужели? — улыбнулся Шон. — Но ты еще не видела меня без рубашки.
Они дружно рассмеялись, чтобы через секунду внезапно прерваться и взглянуть друг другу в глаза.
— Боже мой, как я хочу тебя, Алисия, — проговорил Шон напряженным, хриплым голосом. — Хочу, чтобы ты стала частью меня. Хочу быть частью тебя.
Карие глаза Алисии сияли любовью, по губам блуждала чувственная улыбка. Она запустила пальцы в его волосы и притянула голову Шона к себе.
— И я хочу стать частью тебя, — прошептала она, припадая к его губам. — Хочу ощущать тебя внутри, глубоко и полно.
Шон замер, не дыша, потом подхватил ее на руки и осторожно понес в спальню.
Мягко опустив Алисию на кровать, он впился в ее в губы страстным поцелуем. Его губы были восхитительно горячими, а трепещущий язык напомнил Алисии о раздвоенном жале библейского змея, чьи речи и уговоры заставили первую женщину лишиться невинности.
Алисия упивалась жаром, исходившим от Шона. Она приоткрыла рот, чтобы позволить поцелую стать еще глубже. Медленно, в промежутках между поцелуями, они помогли друг другу избавиться от стесняющих одежд, осыпая поцелуями и ласками каждый вновь открывшийся кусочек их тел. В самых поэтических благоговейных выражениях Шон тихо восхищался совершенством форм Алисии, шелковистостью ее кожи, но… не проявлял нетерпения.
Они не спешили. Нетерпение охватило их в тот момент, когда их обнаженные тела сплелись в мучительно сладостном объятии. Обнимая Шона, Алисия подняла глаза на него и с удивлением увидела сосредоточенное выражение его лица.
— О Боже! — воскликнула она. — Что случилось?
Шон пожал плечами.
— Совсем забыл, — сказал он. — У меня подарок для тебя.
Его ладонь мягко накрыла ее грудь.
— Знаю, — улыбнулась Алисия, сладко вздрагивая от его прикосновений. — Я хочу этого, хочу тебя.
Шон покачал головой.
— Да, то есть нет. Я не это имел в виду. Ты помнишь коробочку, которую я принес с собой?
— Я помню только о тебе!
Их губы вновь слились в поцелуе. Оторвавшись, Шон сказал:
— Я оставил ее на столе, пока ты разбиралась с букетом. И забыл там, охваченный… нетерпением.
Он вопросительно поднял бровь:
— Мне вернуться за ней?
— Прямо сейчас? — спросила Алисия, скользнув губами по его гладкому и горячему бедру.
Шон рассмеялся, вздрогнув в ответ на прикосновение.
— Почему бы нет?
— Я не отпущу тебя, — прошептала она, впиваясь в его губы глубоким поцелуем, долгим, как падение с небоскреба Эмпайрстейт-билдинг. — Не могу отпустить тебя.
Шон мгновенно перестал смеяться, тихо застонав от наслаждения. Он крепко прижался к губам Алисии, обвив ее шею своей правой рукой. Его левая рука скользнула по ее округлому бедру, вторя движениям ее ищущей ладони.
Слова уступили место древнему языку вздохов и прикосновений.
Шон не торопил события. Все это время он осторожно подводил Алисию к высшему наслаждению, лаская ее трепетно и нежно. Ощущая нарастающее напряжение, сводившее сладкой судорогой тело, она отвечала ему тем же, с восторгом чувствуя каждый раз его несгибаемую готовность.
Алисия не выдержала первой. Задохнувшись желанием, она стиснула его бедра, подвигая Шона к более решительным действиям. Но он мягко выскользнул из объятий, успокаивающе шепча в ответ на горестное восклицание протеста:
— Все в порядке, любимая. Я здесь.
В следующей момент Алисия содрогнулась, ощутив, как напряженная плоть Шона коснулась ее лона и неизведанное чувство пронзило ее до самых глубин естества.
Крик боли вырвался у Алисии, хотя она закусила губу, стараясь ничем не выдать своего отчаяния. Слишком долго ее тело не испытывало всей полноты мужского натиска. Непозволительно долго.
Шон немедленно замер, позволив ей ослабить объятия. Его ладонь легко коснулась бедра Алисии, потом скользнула ниже, глубже, снимая напряжение ее сведенного тела.
— Я сделал тебе больно? — участливо прошептал он ей на ухо. — Прости, милая, я должен был быть внимательней.
Его пальцы сжали колено Алисии.
— Черт побери! — выдохнул он, скользнув ладонью по атласной поверхности ее ноги. — Меньше всего на свете мне хотелось бы сделать тебе больно.
— Я знаю, — тихо ответила Алисия, нежно проводя ладонью по его бедру. — Это было как в первый раз, только лучше, гораздо лучше.
— Удивляться нечему, — вздохнул Шон. — За столько лет невинность вполне могла восстановиться вновь.
Алисия с облегчением рассмеялась. Всем телом она чувствовала его силу и желание.
— Все хорошо, милый, — прошептала она, крепче обнимая Шона.
Тихо застонав, Шон инстинктивно прижался к ней, отзываясь на ее желание. Алисия почувствовала, как у нее перехватывает дыхание, и поразилась силе собственного возбуждения.
Почувствовав замешательство Алисии, Шон в нерешительности остановился.
— Нет, любимый, нет! Все прекрасно, — воскликнула она, ощущая, как все ее тело горит и стремится навстречу его желанию.
— Алисия, — нежно прошептал Шон. — Ты уверена?
Она порывисто сжала бедрами его бедра, изнемогая от неутоленного желания.
— Да!
Это слово сорвалось с пылающих губ Алисии вздохом восторга. Двигаясь в удивительном ритме, объединявшем их тела, она поняла в последней вспышке сознания, почему Шон отступил на несколько мгновений, предшествовавших решающей схватке их тел. Он заботился о ее безопасности!
Мысленно благодаря Шона, Алисия таяла от любви и нежности, но даже эти чувства растворились в бескрайнем океане страсти, захлестнувшем ее в последние, вершинные мгновения их объятий.
Невыносимое напряжение, бесконечно усиливаясь, внезапно вспыхнуло мириадами маленьких солнц, пронзивших их сплетенные тела, и разрешилось криком освобождения, в котором их голоса слились в один победный стон.
