Я содрогаюсь от нахлынувших воспоминаний. Она так совершена. Красива. Умна. Сексуальна. Полный комплект.
Несколько быстрых движений рукой, и я со стоном достигаю кульминации.
***
— Ты уверен в этом? — спрашивает Оливия.
Ее взгляд блуждает по паре десятков завсегдатаев вечеринок, рассредоточенных по всей лужайке у дома Роситы. Люди смеются и болтают в небольших группах, зажигательная мексиканская музыка доносится из проигрывателя, стоящего на террасе. Забор отделяет двор от автосервиса за ее домом. Одинокое дерево возвышается в центре дворика с висящей на ветке праздничной пиньятой. (Прим. Пиньята — мексиканская игрушка крупных размеров, изготовленная из папье-маше или легкой оберточной бумаги с орнаментом и украшениями. Своей формой воспроизводит фигуры животных или геометрические фигуры, которые наполняются различными угощениями или сюрпризами для детей).
— Конечно. Будет здорово. Пойдем, — я тяну ее в сторону Роситы и именинницы, Марии.
Я опускаюсь на одно колено перед Марией.
— Вау! Тебе сегодня исполняется тридцать шесть, да?
Она качает головой, ее заплетенные косички подпрыгивают в такт движениям.
— Нет. Мне семь лет! — с гордостью произносит она.
— Ах, семь. Ну, с днем рождения! — подмигиваю я, отчего она брезгливо морщит носик. Она наверняка все еще в том возрасте, когда мальчики кажутся непривлекательными. — На тебе сегодня очень красивое платье.
Она смотрит вниз на свое ярко-розовое платье с аппликацией мандарина.
— Спасибо. Мне его мама сшила, — она улыбается, глядя на Роситу.
Я поднимаюсь на ноги и обнимаю Роситу.
— Все выглядит замечательно. Спасибо за приглашение.
— Конечно, mi amor (исп. любовь моя). Спасибо, что пришли, — говорит она, обращаясь ко мне и Оливии. Час езды до Джерси, но это того стоило.
— Конечно, — отвечает Оливия, немного улыбаясь. Она явно не в своей тарелке, но старается изо всех сил этого не показать.
— Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Здесь много еды, а напитки в доме.
Я оглядываюсь на столик для пикника, который так плотно заставлен едой, что не видно ни сантиметра свободного места. Блинчики с мясом, жаркое, курица с рисом, море блюд, которые мне совершенно не знакомы, но которые я с удовольствием попробую, а в центре стоит красивый торт.
— Этого достаточно, чтобы прокормить целую армию, — усмехаюсь я.
— У моей семьи большие аппетиты, — улыбается Росита, глядя на меня.
Я вручаю ей подарок. Несколько книг на испанском для Марии. Я знаю, как важно для Роситы поддерживать в семье культуру, чтобы ее дети свободно общались на двух языках. Раньше мы разговаривали с ней об этом, и я считаю, это очень разумно. У человека, который знает два языка, будет преимущество в деловом мире в будущем.
— О, ты не должен был приносить подарок. Достаточно и того, что ты здесь.
Я качаю головой.
— Конечно, я принес подарок. Какой день рождения обходится без огромной кучи подарков?
Улыбка Роситы слегка угасает.
— Сейчас немного туговато с деньгами. В этом году я сама сделала Марии подарки.
Черт. Я хотел пошутить, а не обратить внимание на небольшое количество подарков.
— Все хорошо?
Росита кивает.
— При всей неопределенности на работе я пытаюсь растянуть наш бюджет и что-то отложить. На всякий случай.
Ее взгляд падает то на Оливию, то на меня, словно она ищет ответы. У нее шестеро детей, и я знаю, с ее бюджетом с самого начала нельзя было рассчитывать на многое.
Я беру руки Роситы в свои и слегка сжимаю.
— Все будет хорошо, обещаю. Я позабочусь об этом.
Оливия нерешительно мнется рядом со мной. Несмотря на сексуальное напряжение, витающее между нами, у нас еще много работы. И это никогда не было более очевидно, чем сейчас.
— Хватит об этом, — говорит Росита, натягивая на лицо улыбку. — Вы двое, идите веселиться, — она покидает нас, направляясь в сторону своего кузена, которого я встретил в прошлом году на Рождественской вечеринке.
— Ты голодна? — спрашиваю я Оливию. Еда пахнет невероятно, ведь Росита удивительный повар. Я собираюсь попробовать каждое блюдо, стоящее на столе. Может, даже дважды.
Она кивает.
— На самом деле голодна, но я не уверена, — она хмурится, когда смотрит на красочные тарелки с аппетитной едой.
— Что-то не так?
Она оглядывается вокруг.
— Просто ищу нож с вилкой.
Я догадываюсь, что она опасается испачкать свою дорогую блузку.
— Пойдем, я тебе помогу. Когда впервые приехал сюда и откусил кусочек буррито, я забрызгал его содержимым все, что только можно. Это выглядело так, будто ребенок сходил по большому и запачкал всю мою рубашку от Армани. Мы смеялись не переставая.
Она смотрит на меня скептически.
— Росита научила меня, как правильно складывать буррито. Здесь есть одна хитрость. Я покажу тебе.
Она кивает и следует за мной к столу.
Мы наполняем наши тарелки ассорти из маринованного и жареного лука, риса, бобов и лепешек. Через несколько секунд мы возвращаемся с нашими любимыми блюдами. Оливия поражает меня здоровым аппетитом и предприимчивым духом.
После обеда мы вливаемся в толпу и беседуем с семьей и друзьями Роситы. Хоть Оливия и уверяет, что наслаждается вечеринкой — и я ей верю — она весь день не отходит от меня, нервно улыбаясь окружающим и пытаясь вежливо разговаривать с ними. Из всех удивительных качеств, которыми она наделена, нельзя сказать, что она общительная.
Кажется, Оливия чувствует себя неуместно в сандалиях за шестьсот долларов, шелковой блузке и с часами, украшенными бриллиантами. Не понимаю, почему она не выбрала что-то менее формальное. Или это самый повседневный наряд в ее гардеробе? Может, она просто неспособна надеть что-то менее парадное — Оливия всегда ухожена с ног до головы, настоящее воплощение утонченной красоты. Я, конечно, не могу на это жаловаться.
Мы с ней выросли без случайных вечеринок на заднем дворе с одноразовыми тарелками и банками пива «Сауза». Такая жизнь, безусловно, имеет свои преимущества, но, выбирая между тем, что лучше: выпивать в одиночестве самый дорогой виски или дешевое пиво на фоне дружного хохота — я всегда выберу теплую семейную обстановку.
Позже, когда все начинают танцевать, я веду Оливию в сторону дома.
— Сейчас нам нужна «Свободная Куба», — я захожу в дом, придерживая Оливию одной рукой за талию, чтобы дать ей понять, что не брошу ее на произвол судьбы. (Прим. Свободная Куба — коктейль на основе рома и Кока-Колы).
— Разве это не обычный ром с колой? — спрашивает она скептически.
— Да, но это мексиканская кола с настоящим сахаром, а не фальшивое дерьмо с кукурузным сиропом, и ром… Черт, подожди, пока не попробуешь это.
Я наполняю два стакана со льдом, а затем разливаю из большого кувшина уже размешанные Роситой ром и Кока-Колу.
— Ммм, — стонет Оливия, когда пробует первый глоток шипучего напитка.
— Аплодисменты, — я смотрю на нее сверху вниз и касаюсь краем своего стакана ее.
— Кому? — спрашивает она.
— Нам, — отвечаю я, смотря ей в глаза.
— Ной… — она прикусывает нижнюю губу. — Ты же знаешь, что это может не сработать, да? — ее тон мрачен.
— Черт возьми, этого не будет. На самом деле мы действительно должны обручиться.
Возможно, я говорю это лишь потому, что чувствую себя веселым и слегка опьяненным, но продолжаю стоять на своем, мой взгляд все еще устремлен на нее. Я спрашиваю себя, о каком предложении пойдет речь — о деловой встрече, где мы обсудим условия, или о романтическом предложении, где я встану на одно колено и пообещаю сделать для нее все самое лучшее, что смогу.
Оливия опускает взгляд на пол.
— Я просто еще не готова к этому.
— Понимаю… Но ты могла бы попробовать, — я наклоняюсь еще ближе, возвышаясь над ней, позволяя ощутить тепло своего тела.
— Попробовать?
— Да, попробуй.
— И как ты себе это представляешь? — она изо всех сил старается казаться уверенной, но голос ее выдает.
Почувствовав себя смелее, я усмехаюсь.
— Ты отстранилась вчера вечером. Можешь поцеловать меня, прикоснуться ко мне, открыться мне, любить меня.
— Что, прямо здесь? — ее голос повышается, и брови взлетают вверх.
— Я рассчитываю на поцелуй.
— Я делала это раньше, или ты забыл?
— Забыл? Снежинка, я регулярно дрочу, вспоминая об этом.
К ее щекам приливает краска.
— Ты не мог бы быть серьезнее?
— Я серьезен. Тебе станет не по себе, если я скажу, что ночью, в темноте, я пытаюсь достигнуть разрядки, вспоминая твое нахальное поведение, острый язычок и великолепную грудь?
Ее рот распахивается, а щеки вспыхивают ярко-красным.
Я приближаюсь к ней.
— Всего один поцелуй. Черт, ты можешь даже закончить сегодняшний день на веселой ноте, — дразню я ее, уверенный в том, что, хотя она и казалась напряженной и неловкой, когда мы приехали, в целом приятно провела время. Ей просто требуется немного времени, чтобы почувствовать себя как дома.
