Она потягивала сок. Может быть, вот что это было. Они шутили на кухне, украшая шоколадный мусс и ведя себя как две подруги - не как продюсер и актриса. Кэролин предложила малину с действительно искренней невинностью во взгляде, и только когда губы Аннели задели кончики пальцев, ситуация изменилась. Наблюдать, как Кэролин скользнула обратно в свою маску дивы, в тот образ, который она поддерживала на публике, было подобно свидетельствованию чуда. Будучи взволнованной и смущенной на кухне, актриса уверено вошла в гостиную, словно вступила на бродвейскую сцену навстречу обожающим ее фанатами и запросто овладела ситуацией. Она рассказывала анекдот, ее голос звучал ровно и насмешливо, и аудитория проглотил крючок, леску и грузило. Тем не менее, было несколько моментов, когда их глаза встретились и задержались друг на друге. Тот факт, что они сидели, почти прикасаясь, не облегчал жизнь.
Аннели еще подростком стала ее благоговейным фанатом и следила за карьерой Кэролин, сначала в роли Девон Харпер на ТВ, а потом как актрисы театра и кино. Она никогда не собирала вырезки и не клеила их в альбом, и небольших карманных денег, которые могла ей выделить мать, не хватало, чтобы пойти и посмотреть фильмы, где снималась Кэролин, за исключением особых случаев. Что-то в этом элегантном лице с неотразимыми глазами и хриплым, мурлыкающим голосом, говорило с Аннели на очень многих уровнях. Она подозревала, что так всегда и будет.
Аннели допила остатки сока и встала. Независимо от мотивов, по которым Кэролин хотела ее поцеловать, этого не случится снова, и она была практически в этом уверена. Актриса казалась опустошенной, когда Аннели отстранилась. Вспоминая, какой усталой и подавленной та выглядела перед самым уходом, Аннели размышляла, нужно ли было предложить встретить Кэролин в аэропорту, когда та в воскресенье вернется из Вашингтона. Секунду обдумав эту возможность, она решила, что такое предложение может подразумевать, что она готова поступиться своими принципами. Кэролин была склонна пройти это прослушивание, а Аннели не хотела делать это до конвенции. Это означало бы напроситься на неприятности.
Она вошла в притихший дом, положила пустой стакан в посудомоечную машину и направилась в спальню. Включив душ, она нахмурилась. Что могло бы произойти, если бы она позволила Кэролин поцеловать ее? Насколько она знала, все предыдущие отношения Кэролин Блэк были с мужчинами, что предполагало, что она не питала подлинного интереса к Аннели. Более чем вероятно, что Джема была права, предостерегая ее. Кэролин не гнушалась манипулировать любым человеком, кто стоял у нее на пути. Она обладала стойкой репутацией высокомерной звезды.
Раздевшись и шагнув в душ, Аннели закрыла глаза, наслаждаясь пульсирующей водой, которая массировала ее зажатые плечи. Несмотря на то, что сказала Джема, странное чувство проскользнуло между ней и Кэролин на кухне, что-то почти осязаемое. Она увидела настоящую Кэролин лишь на мгновение, и она хотела увидеть ее такой снова. Вода бежала по ее телу, как ласковые руки. Отчитывая себя за потворство бесполезным фантазиям, Аннели потянулась за мылом и губкой, а затем стала тереть кожу, пока та не запылала. Раздражающий голос у нее в голове продолжал спрашивать, не пыталась ли она смыть ощущение прикосновения Кэролин, каким бы кратким оно ни было. Она просто не знала.
Кэролин испытала облегчение, поняв, что на обратный рейс в Майами собралась только горстка пассажиров. Оба ее места находились в первом классе, и даже если взгляды стюардесс и показали, что они ее узнали, им хватило профессионализма, чтобы оставить ее в покое. Они, наверное, повидали достаточно знаменитостей на своем веку.
Потянув под себя ноги, Кэролин беспокойно поерзала в кресле. Она плохо спала, когда была у сестры. Маленькая Памела всегда встречала ее восторженно и приковала к себе большую часть ее внимания. Бэт, в свою очередь, выглядела бледной, ее тошнило почти все выходные, беременность протекала тяжело, и все, что Кэролин могла сделать, это поддержать морально. Поздно вечером в субботу Кэролин никак не могла заснуть в комнате для гостей, она вышла на кухню и наткнулась там на Джо. Ее мигрень обострилась после перелета в пятницу вечером и была почти невыносимой.
- Ты в порядке, Лин? - забеспокоился Джо.
- Мне только нужно немного сока, чтобы запить таблетку, и я приду в норму.
- Снова головные боли?
- Ага.
После короткого молчания зять подошел к ней и утешительно обнял за плечи.
- Ты так заботишься о Бэт, но ты же скажешь мне, если что-то действительно будет не так, да?
Едва сдерживая слезы, Кэролин расслабилась в дружеском объятии, испытывая соблазн расплакаться на плече Джо.
- Конечно, скажу. Нет ничего, с чем я не могу справиться.
Ничего, с чем я не справлялась бы раньше.
- Я никогда не видел тебя такое бледной и усталой, - настаивал Джо доброжелательным тоном. - Знаю, что в эти выходные не так уж и удалось отдохнуть. Это просто потому, что Памела тебя обожает, а Бэт ... ну, я думаю, Бэт всегда будет твоей младшей сестренкой, если ты не поставишь ее немного на место.
Кэролин бросила на него острый взгляд.
- Что это означает?
- Бэт тридцать четыре, но думаю, для тебя она всегда будет ребенком, которого ты воспитывала, с тех пор как тебе стукнуло двенадцать.
Борьба за выживание крепко связала их вместе. И, когда в двадцать один год Джон уехал из дома, чтобы поступить в художественную школу, Кэролин ужасно по нему скучала. Кэролин молча уставилась на зятя. Размышляя уже не в первый раз, знала ли Бэт, каким сокровищем он был, она подняла руку и похлопала его по плечу.
- Я знаю, Джо, я знаю. В один прекрасный день, я займусь этим.
Ее полушутливый тон сработал. Джо усмехнулся.
- Просто дай мне знать, если тебе что-то потребуется. Пообещай мне.
Кэролин снова поерзала в кресле. Из-за давления воздуха на борту самолета она чувствовала себя неважно. В висках болезненно пульсировало, и даже назальный спрей, казалось, не помогал. Ей нигде не удалось поплавать в Вашингтоне, но, возможно, можно было бы заскочить к Джареду, забрать спортивную сумку и направиться к дому Аннели. Мысль о Джареде, о том, что она находилась под его дружеским понимающим присмотром, заставила ее откинуться на сиденье и сильно прикусить нижнюю губу. Он всегда, казалось, видел ее насквозь. Джаред был ей другом и хорошо ее знал, слишком хорошо, а иногда даже брал на себя смелость указать на ее слабые места.
Кэролин вздохнула. У нее было чувство, что он много думал о том, что ее нужно было привести в чувство. Прозорливость Джареда могла нервировать. Тонкий внутренний голос настаивал, что истинный друг принимает и любит тебя, какая ты есть. Но откуда он мог знать, кто я? Может быть, я сама во всем виновата. Я никогда не позволяла ему узнать меня со всех сторон.
