Разговор возобновился. Доктор Харвинг взял инициативу в свои руки, и в то же время, пряча улыбку, не мешал остальным свободно общаться. Наконец, он выразительно посмотрел на часы, давая понять, что пора уходить. Финч вскочил:
— Простите, сэр, я и не заметил, что уже поздно, — он посмотрел на Вики, — выздоравливайте скорее, потанцуем на мозаике.
Лоренс схватил его за руку и потащил к двери, увещевая на ходу:
— Имей совесть. Это с нами-то, с олухами!
— За себя говори, олух.
Когда звуки дружеской перебранки затихли, Вики устало откинулась на подушки и стала наблюдать за тем, как отец готовил все необходимое, чтобы сменить повязку. Она расслабилась, чувствуя осторожные прикосновения заботливых рук и улыбаясь, в то время как он сухо говорил:
— Теперь я понимаю, почему ты настаивала, чтобы тебе сделали все эти уколы. Ты, как всегда, была права, — он удовлетворенно закивал. — Рана очень хорошо затягивается. Еще сутки, и можно вставать.
— Уже?
Доктор Харвинг теперь лучше понимал свою дочь:
— Поезд отходит завтра днем. Если ты достаточно хорошо себя чувствуешь, можешь на него успеть.
Вики благоразумно промолчала.
Следующее утро и день не принесли ничего хорошего: Грант все не приходил. Одетая, она валялась в постели и ждала…
Машина остановилась где-то совсем рядом. Вики услышала шелест шин, затем визг тормозов и хлопанье двери.
Через секунду вошел Грант. Она села на кровати, с тревогой вглядываясь в его непроницаемое лицо.
— Я привез ваши вещи.
Он втащил чемодан, затем еще несколько вещей, которые были разбросаны в ее палатке. Это был конец. Было очевидно, что она должна быть готова к утру следующего дня, чтобы…
— Кажется, это все. Как вы себя чувствуете?
Ответить ей мешал комок в горле.
— Хорошо, спасибо, — ответ получился хриплым и еле слышным.
— Здесь вам, конечно, будет удобнее, чем в палатке.
Вики вскинула голову.
— Что вы имеете в виду? Здесь?
— Ну да. Разве это не очевидно? — широким жестом он обвел комнату. — Здесь и уединение, и, так сказать, удобства.
Дикая радость переполнила ее. Не в силах поверить в его доброту, она осторожно спросила:
— То есть вы не собираетесь меня…
— Вышвырнуть? — он закончил за нее. — Я был бы так непопулярен, если бы сделал это — в общем, я не решился.
Она вдруг немного помрачнела:
— Но здесь так одиноко. Я бы предпочла жить со всеми, а к неудобствам я уже привыкла.
— Сомневаюсь, что у вас будет возможность остаться в одиночестве, — сказал он сухо. — Вы будете жить здесь, нравится вам или нет. Если, конечно, не предпочтете уехать.
— Хорошо, — она решила не спорить — вдруг он передумает. Она поколебалась немного и, робко протянув руку, просто сказала:
— Спасибо вам за все, что вы для меня сделали, и простите меня, если… если я вас шокировала.
Она ощутила короткое, но сильное пожатие его руки и, пока он не вышел, поспешила прибавить:
— Я не хочу, чтобы это что-то изменило, я буду работать так же, как раньше.
— Посмотрим.
Вики видела, как он сел в лендровер и быстро укатил, не оглянувшись.
С легким сердцем она думала о том, как расскажет отцу о своей победе.
Вики потерла пленку куском мягкой замши, критически оглядела и повесила сушить. Затем вернулась в отгороженную перегородкой темноту и приступила к проявке следующего негатива.
После несчастного случая прошла неделя. Незаметно для себя она снова погрузилась в работу. После некоторых колебаний Грант предоставил ей заниматься тем, что ей больше было по душе. Напряженность в их отношениях постепенно ослабевала, и Вики чувствовала себя гораздо спокойнее с тех пор, как на нее перестал давить страх разоблачения.
В лагере временно стало на два человека меньше. Лео Гэвисон и молчаливый мистер Свендсен уехали в Закирию на следующий же день после происшествия с ней. Сначала ее интересовала причина их отъезда, но затем она начисто забыла о них, поглощенная тем, как на месте раскопок мозаика, появлявшаяся из-под земли, с каждым днем принимает все более отчетливые очертания прямоугольного внутреннего дворика с обломками каких-то стен по краям. Грант теперь не переставал беспокоиться, чтобы дальнейшие раскопки не повредили находку.
Финч был прав, подумала она, доставая проявитель. Общий план храма был теперь ясен. Во внутреннем дворике уже лежала одна огромная колонна, скоро из-под земли покажутся и остальные. Она погасила свет и вынула пленку из кассеты. Когда она потянулась за бачком, кто-то вошел в хижину и окликнул ее по имени.
— Не входите, — крикнула она из-за тонкой перегородки.
— Поторопитесь, — попросил чей-то голос. Она торопливо залила бачок проявителем и вышла из темноты, щуря глаза от яркого света. В лаборатории стоял Грант и рассматривал уже готовые негативы. Услышав ее шаги, он обернулся, и она поразилась необычайному блеску его серых глаз, казавшихся особенно яркими на загорелом лице.
— Мы нашли!
Торжество, прозвучавшее в его голосе, наполнило ее волнующей радостью. Она воскликнула:
— Что? Говорите скорее.
Он сдержанно улыбнулся.
— Мы нашли ваше — как вы это называли? Внутреннее святилище. По крайней мере, мы откопали вход в него, — он извлек огрызок карандаша и принялся чертить прямо на стене. — Он обрамлен двумя широкими приземистыми колоннами с массивной дверью. Она покрыта традиционным символическим орнаментом.
— Пленка! — вскрикнула Вики и нырнула за перегородку. Она торопливо принялась выливать проявитель из бачка. — К счастью, это не такая уж важная пленка, — поспешила она оправдаться. — Все экспедиционные уже готовы. Но, кажется, все прихватили с собой фотоаппараты.
— Кроме меня, — он прошел к ней и вернулся к прерванному рассказу. — Теперь нам предстоит открыть вход. С этим, видимо, придется повозиться.
Вики открыла бачок и принялась промывать пленку водой. Она спиной ощущала, что он стоит позади нее, прислонившись к стене. Она слегка повернула голову, пытаясь разглядеть его в тусклом свете красного фонаря.
— Расскажите мне, как это произошло.
Он принялся в деталях описывать ей события этого дня. Она принялась возиться с закрепителем, почти завороженная звуками его сильного, звучного голоса.
— Когда вы закончите? — спросил он внезапно. Она пожала плечами:
— Через полчаса. А что?
— Я хотел, чтобы вы увидели вход еще сегодня. Но через полчаса будет уже поздно. Вы же знаете, как быстро здесь темнеет.
— Мне надо закончить работу, — она немного расстроилась. Как здорово было бы отправиться туда сейчас с Грантом. Но чувство долга победило, и она, вздохнув, сказала философским тоном:
