Я очень обрадовалась, потому что не хотела ссориться.
Вика была мрачна и лаконична:
– Приезжай.
– А что случилось?
– Приезжай – увидишь.
То, что Вике нужно было уехать от меня значительно раньше, я поняла, когда на пороге ее квартиры подшибла исковерканную банку из-под сгущенки. Она выглядела так, будто по ней стреляли.
Мрачная Вика стояла в позе проститутки из фильма «Бриллиантовая рука», но говорила не «цигель, цигель, ай-лю-лю», а красноречиво молчала, показывая пальцем в сторону кухни.
Я уже все поняла и боялась туда заходить. Ведь только недавно в квартире был ремонт. Значит, все-таки не три часа надо варить сгущенку, а поменьше…
…С потолка кухни свешивались длинные коричневые «канаты» сгущенки. Она была повсюду – на стенах, под столом, на окнах и на цветочных горшках. Весь светлый линолеум был в сладких липких островках. Но больше всего пострадали белые обои – на их фоне коричневая сгущенка смотрелась жидкими какашками. На полу, на столе и на подоконнике валялись пустые искореженные банки.
– Меня мать убьет, – уверенно сообщила Вика.
– А еще папа и брат… Тоже убьют, – не нашлась я сразу как утешить подругу.
– Это не отмыть никогда. – Вика оглядела кухню критическим взглядом.
– Да, – уверенно подтвердила я, – эти сталактиты так легко не убрать.
– Не сталактиты, а сталагмиты, – поправила меня Вика, тоже задумчиво глядя вверх.
– Нет. Сталактиты – это те, что растут сверху вниз, а сталагмиты – растут снизу, – настаивала я, пробуя на вкус висячий канат.
– Ты тупая, что ли?! – нервничала Вика. – Сталактиты – это те, что из пола растут, у нас их тут нет. Значит, это сталагмиты, они сверху свешиваются. И не спорь. Если бы я тебе не поверила, что сгущенка варится три часа, – сейчас бы кухня чистая была.
Зазвонил телефон.
Вика подняла трубку и долго слушала звонившего.
– Это Динара звонила. Ее Никиту увезли в больницу с ожогом пищевода.
– Почему? – удивилась я.
– Ты ей сказала, что в шарлотку нужно добавлять литр уксуса. Туда нужно добавлять одну ложку уксуса. Причем чайную. Она же вылила литр и отравила Никиту.
– А что, она своей головой не соображает? – возмутилась я. – Как будто я этот пирог каждый день готовлю! Я ей дала рецепт, как она просила. А ты, если знала – почему не поправила?
– Да я только что вспомнила. Я тогда про Никиту думала, как он ловко нашу Динару окрутил. У них наверняка секс был. Просто признаваться не хочет, – сделала важное открытие Викуся.
– Слушай! Идея! А давай ей сейчас позвоним и спросим? Никиту же увезли, значит, она может говорить, точно?
– Давай! Сейчас выведем ее на чистую воду!
Динара сразу сняла трубку: думала, из больницы звонят.
– А это мы! – обрадовала подругу Вика. – Теперь ты можешь нам рассказать, был ли у вас секс?
– В подробностях! – крикнула я в трубку, стоя рядом с Викусей.
– Ой, девчонки, он такой классный! Вы не представляете! Заботливый и умный, – поделилась Динара.
– Ты расскажи лучше про секс! – настаивала Вика. – Было?
– Ну, разумеется, было. Но так… осторожно. Он бережет меня, чтобы я не забеременела. Сказал, что после школы сразу поженимся. Мне с ним дико интересно, он целыми ночами читает, французский язык знает, пишет статьи какие-то и отправляет через друзей за границу. Днем спит, но я все равно днем в школе. Поэтому все здорово! Викуся, я тебе так благодарна! – радостно откровенничала Динара.
– Не расстраивайся, он выздоровеет! – крикнула я в трубку приятные слова.
– Конечно, выздоровеет, – согласилась Динара. – Он говорит, что как Рахметов: может спать на гвоздях и отказываться от хорошей пищи.
– Не Рахметов, а Базаров, – поправила Викуся.
– Ты что? – возмутилась я. – Вообще на уроках спишь? Или только на актерское мастерство ходишь? Рахметов, а не Базаров!
– Думаешь, после твоего литра уксуса и трех часов сгущенки я тебе поверю? Ты одного отравила, а у меня теперь ремонт надо делать. Поэтому сталагмиты свешиваются, а Базаров спит на гвоздях. И точка!
– Ну и пожалуйста. Темнота необразованная. Так и будешь все жизнь в обмороки падать. – Я пошла в прихожую одеваться. Опять под ноги попалась пустая банка из-под сгущенки. – Пригласи к себе в гости мальчика Рому из параллельного. Он любит футбол – поиграете с ним.
И гордо ушла.
Неблагодарная Вика – манкурт, родства не помнящий…
Глава 9. Настоящая женщина
Математичка начала урок с объявления:
– Через месяц у вас начинаются летние каникулы. Родительский комитет и я решили отправить вас на две недели в речной круиз по Волге.
– Здорово! Отпад! Круто! – раздались возгласы одобрения.
Классу идея понравилась. Многие никуда и никогда дальше Подмосковья не выезжали. Дача на трех сотках, если повезло родиться у зажиточных, а это значит – все лето просидеть возле речки с местными пацанами и малоразвитыми подружками. Из развлечений – сельская дискотека, где малолетки типа нас не котировались. Еще пионерский лагерь, как альтернатива. Но голодно, холодно, и если не заведешь свою компанию – заклюют, как белую ворону.
Особо старательные родители отправляли своих детей на юга. Если «дикарями», то рубль за койко-место, на два рубля в день питание, билет на поезд – плацкарт – сорок рублей (вареные яйца, помидоры, сало, вонь на весь вагон). Такая поездка обходилась в месячную зарплату, но того стоила. Через месяц бабушки с дедушками привозили назад черное от загара и оздоровевшее чадо. Родители были счастливы.
Меня мама отправляла каждое лето в Геленджик или Коктебель. Я всегда ездила вместе с бабушкой – она была родом из Краснодара, здоровой, закаленной и очень ответственной. Про ответственность я запомнила, потому что меня всегда цепляла ее фраза в мой адрес:
– Если с тобой что-нибудь случится, что я скажу твоей матери?
Получалось, моя собственная жизнь ничего не значила. Главное – у бабушки будут неприятности, если не углядит за мной. А что меня не будет – дело десятое. Это сильно занижало мою самооценку, но я молчала. Не умела грамотно сформулировать претензию и потребовать объяснений. Так и ездила на курорты с бабушкой, стараясь послушанием не подставить ее под мамин гнев.
Бабушка неустанно следила за мной и днем и ночью. И каждые пять дней писала маме подробные письма с отчетами – куда ходили, что видели, сколько потрачено. Бухгалтерский отчет занимал большую половину письма, при том, что мама никогда не требовала этих подробностей. Она радовалась, что дочь «отдыхает у моря, а не торчит в пыльной и душной Москве». Эту фразу я тоже запомнила, как слоган рекламы достойного детства. Правда, бабуля чуть подбавляла комплексов фразой типа: «Другие дети не могут отдохнуть у моря, а твоя мать корячится и из последних сил, зарабатывая тебе на отдых». Произносилось это с интонацией: «а ты неблагодарная». Бабушка это не говорила, но я все равно испытывала комплекс вины, что плохо себя веду. Хотя я вела себя очень хорошо. Только однажды бабуля не доглядела за мной, и я вместе с местной братвой обожралась шелковицей, опрысканной от тли ядохимикатами. Мы шагали на обед в ресторан «Волна». Посередине дороги я потеряла сознание и упала бабушке на руки. Тут же сбежались люди и положили меня под платан. Там я и пришла в себя. Первые слова бабушки были:
