Хотя Джеки довольно, как бы это лучше сказать, спокойно относится к порядку в квартире, особенно если ее сравнивать с Фионой, она серьезно увлекается системой фэн-шуй или, как она произносит это: Фан-шуэй. Вся мебель, как она пояснила мне, стоит именно на том месте, где она должна находиться, чтобы приносить в квартиру здоровье, достаток и пищу, состоящую из случайных продуктов. Ну а кто я такая, чтобы возражать хозяйке дома? Тем более что эта система, по-моему, у Джеки неплохо работает.
Если большая часть квартиры находится в относительном порядке (еще раз повторю, что стандарты Фионы здесь неуместны), то длинный журнальный столик, стоящий посреди гостиной, представляет собой средоточие хаоса. На нем постоянно пребывают, сваленные в кучу, пульты дистанционного управления и журналы. Здесь же присутствуют пустые винные бутылки, забитые окурками пепельницы, использованные одноразовые носовые платки, свечные огарки и даже бигуди.
Джеки показывает мне вторую спальню, где относительно пусто, если не считать двух плакатов в рамках (реклама фильмов «Покидая Лас-Вегас» и «Дикое сердце» — Джеки, оказывается, поклонница Николаса Кейджа, он, как она выражается, вызывает у нее приятные ностальгические воспоминания).
— Очевидно, именно здесь когда-то находился алтарь, — осведомленно информирует она меня.
— А тебе никогда не бывает страшновато жить в таком месте? — тут же интересуюсь я.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, то, что это бывшая церковь.
Она бросает на меня насмешливый взгляд:
— Только в дни святых и в религиозные праздники. Тогда мне действительно бывает не по себе. Но зато по воскресеньям здесь очень удобно причащаться.
Я улыбаюсь и ставлю свою сумку на кровать.
Через пару дней я понимаю, что почти успела акклиматизироваться в новой обстановке. Я говорю «почти», потому что все же до сих пор испытываю нечто вроде культурного шока в окружении Джеки и ее непрерывного конвейера симпатичных подвыпивших поклонников.
Конечно, я к ним даже не притрагиваюсь, боже упаси. И в этом, наверное, тоже заключается часть проблемы. То есть мне трудно понять, зачем ей все это нужно? И как она все это успевает? Я, конечно, извиняюсь, но только я сама никогда не могла понять прелести случайных и мимолетных половых связей. Да и как их можно называть мимолетными, если под этим словом подразумевается тяжкий труд — ну, там, надо как-то пристроиться, учитывая все эти неудобства в мини-такси. И ведь потом, на следующий день, начинаешь обо всем сожалеть и раскаиваться…
Возьмем, к примеру, сегодняшнее утро. Из ее спальни выбежало какое-то существо с головой квадратной формы и в боксерских перчатках. Ну, как это можно назвать, и кто это был?!
Неожиданно секс, которым мы занимались с Люком, начинает казаться мне самым значимым и важным делом во всем мире. Когда я говорила о том, что спать с Люком для меня было истинным чудом, я не имела в виду сексуальную половину этого понятия, если вы помните. Но вот теперь мне начинает не хватать секса с Люком не меньше, чем не хватает его присутствия во время сна.
Ну, конечно, нельзя сказать, что у нас все восхитительно получилось с самого первого раза. Я бы не стала называть наш первый опыт «все как надо», так, как привыкли это делать наши американские братья. Никаких фейерверков и салютов не было. Вернее, было какое-то подобие одного вращающегося колеса с огнями, которое крутилось и крутилось где-то рядом с полминуты, а потом выстрелило вверх и растворилось в ночном небе.
Но постепенно дела у нас налаживались.
Мы вскоре приноровились к одному ритму и, как послушные любовных дел мастера, каковыми я нас считала, совместными усилиями выяснили, что именно возбуждает и заводит каждого из нас. В моем случае это оказалось до смешного просто. Как и у многих мужчин, у Люка нашлась одна-единственная эрогенная зона, которая удобно болталась у него между ног. Но и он добился не меньшего успеха, когда своими спокойными пальцами стал проникать на новую территорию и радоваться каждой находке — он искал самые чувствительные места — точки «г».
Однако всякий раз попадать точно в цель трудновато, верно? В наших отношениях наступил такой момент, когда простое траханье стало чем-то более героическим. Но и на этом этапе мы сразу поняли друг друга. Мы знали, когда кончается пробный, подготовительный этап — в этот момент наши взгляды встречались, и мы уже больше не сводили друг с друга глаз. Я перебирала ему пальцами волосы, а его голос с каждым движением становился все более напряженным: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…»
Ну, хорошо, может быть, я немножко увлеклась романтикой наших отношений. Виновата. Это я снова, оглядываясь назад, смотрю сквозь розовое окошко, которого больше для меня не существует. Как бы там ни было, я считаю, что мы не сильно отклонялись от того, что называется среднестатистическим сексом, ни по частоте актов, ни по их форме. И мне даже надо было бы прекратить пытаться вычеркивать маленькие бытовые отступления, которые происходили до, во время и после наших встреч «плоть к плоти». Ну, например, как он неуклюже возился в ящике комода, ругаясь, на чем свет стоит, пытаясь отыскать куда-то запропастившийся презерватив, а потом, с несколько недовольным видом, так же неловко раскатывал его на своем члене. А еще всякие опасные перемены поз и, разумеется, сам немного неряшливый и мокрый момент окончания полового акта. Разумеется, наш секс не имел ничего общего с киношным и даже с телевизионным, хотя, как мне показалось, пару раз я как будто слышала смех, кем-то заранее записанный на пленку.
Ну и, конечно, дорожная карта наших постельных путешествий скоро стала нам известна наизусть. За довольно короткое время мы выучили все маршруты, куда нам можно было ехать и куда нельзя. Мы знали, где можно срезать участок пути, где находились самые живописные местечки, и без слов понимали, следует ли сейчас мчаться по магистрали или медленно тащиться проселочной дорогой. Все, что касается секса, и даже кое-что новенькое, становилось для нас вариациями хорошо выученной музыкальной темы.
Однако нельзя отрицать и того, что, по-своему, наш секс стал по-особенному красив. Мы стали идеальными партнерами одного акта и продолжали сближаться с каждым разом. По крайней мере, нам так казалось. Да, очень многое, да почти что все у нас повторялось, но разве не в этом и кроется сам смысл секса?
Правда и то, что элемент сюрприза испарился у нас довольно рано, и мы с удовольствием приняли привычный ход событий. Ну, и что в этом плохого? Неужели новшество — единственный критерий хорошего секса? Хотя мне знакомы люди, которые считают именно так. Эти бедолаги почему-то внушили себе, что принципы для счастливого занятия любовью и проведения костюмированного бала-маскарада — одни и те же. Но мы с Люком никогда не играли в подобные игры. Мы не переодевались и не устраивали, например, «чаепитие у викария» или «дежурство ночной сиделки». Вы можете называть меня старомодной сколько угодно, но я никогда не просила Люка переодеваться моряком и петь мне матросские песни, чтобы моя киска стала влажной (что бы он вам там ни рассказывал).
