— Потому что он надменный скользкий тип, которого заботит только собственная карьера, а не помощь людям.
Что, съел? Я надеялась, что здорово взгрела Аарона. Но он явно сдерживал улыбку.
— Что? Что тут смешного?
Он накрыл мою руку своей.
— Ты такая пылкая идеалистка. И так недавно в Вашингтоне…
— Хочешь сказать, что я наивная? — перебила я.
Ненавижу, когда меня называют наивной.
— Нет, не наивная, — ответил Аарон. — Просто… юная. В хорошем смысле. И очень красивая.
Он смотрел мне в глаза. Кошмар, я моментально забыла все едкие ответы, которые вертелись на кончике языка. Черт подери! Я изо всех сил старалась их припомнить.
— Я понимаю, что ты не любишь Брэмена, — мягко сказал он. — Но мы же взрослые люди. Не обязательно соглашаться во всем. Знаешь, ты мне очень нравишься, правда.
Несколько секунд я молчала. Аарон все еще держал меня за руку, и я чувствовала, как пылает сыпь под тугим воротом маскировочной безрукавки. Нравится мне или нет, но меня к нему тянет. Может, пока оставить споры?
— Хорошо, — наконец сказала я. — За взрослость, — и подняла бокал.
— Пока она забавна, — с улыбкой уточнил Аарон.
— Пока она забавна.
Мы выпили еще немного и переключились на более безопасные темы, пока не вернулись на твердую почву флирта. Аарон был обворожителен. Может, я зря так беспокоилась из-за Брэмена? Какое он, в конце концов, имеет значение?
Когда нам принесли чек, мы разломили печенья и вслух прочитали предсказания. Мое гласило, что мне повезет. Я раскритиковала его как туманное и слишком общее, но втайне посчитала прекрасным знаком для нашего романа.
Предсказание Аарона гласило, что у него необыкновенно умелые руки. Вообще-то я терпеть не могу, когда в печеньях счастья пишут о настоящем, а не о будущем, но это мне пришлось вполне по душе.
Аарон протянул мне руки для изучения.
— Как, по-твоему? Это инструменты гения? — спросил он.
— Никаких сомнений, — уверенно кивнула я.
— Хм, — задумался он. — Пока они не сделали ничего выдающегося, но, возможно, просто ждут свою музу? — И он отвел прядь волос с моих глаз, задержав ладонь на щеке.
Может, дело было в трех бокалах вина, а может, в глютамате натрия, но я поняла, что влюбляюсь. Когда мы вышли из ресторана в слегка пьяную ночь, он обнял меня за плечи.
— Ты когда-нибудь бывала ночью у памятников?
Никогда. Мне и в голову не приходило, что это интересно и, уж во всяком случае, небезопасно. Но внезапно эта мысль мне очень понравилась.
— Ну… Сегодня мне повезет? — Я искренне желала, чтобы именно так и оказалось.
— В квартале от моего дома сейчас строят башню, и с моего балкона, если прищуриться, она очень похожа на памятник Вашингтону, — сообщил Аарон.
— Надо бы проверить, так ли это, — сказала я.
И мы отправились к нему.
Аарон снимал квартиру вместе со своим другом Майком (того, к счастью, не было в городе). Мы открыли бутылку шампанского и отправились на балкон любоваться окрестностями.
— Если честно, это больше похоже на Эйфелеву башню, — произнесла я, сильно сощурившись.
Он ответил по-французски, я не поняла, но фраза показалась мне ужасно сексуальной.
У меня всегда были трудности с языками. Я спотыкалась даже на иностранных словах, давно ставших английскими. Например, я не могла произнести «круассан», как положено, не мямля и заикаясь, а выражений вроде «се ля ви» и «тет-а-тет» вовсе избегала.
— Пардон? — спросила я с мягким американским акцентом.
— Я сказал, что если закрыть глаза, то можно представить, что угодно.
Так я и сделала. Только я хотела сказать что-нибудь остроумное с точки зрения моего нашампаненного мозга, как Аарон приник к моему рту теплыми губами.
Прошлый опыт предупреждал меня, что не стоит особо рассчитывать на хороший первый поцелуй. Но это был именно хороший первый поцелуй.
Все мысли улетучились, а вскоре за ними последовали разные предметы одежды.
Петляя, мы вернулись в квартиру, на диван, где я пролила на юбку остатки шампанского.
— Зря сегодня надела эту юбку, — задыхаясь проговорила я, пока Аарон освобождал меня от лифчика.
— Совершенно с тобой согласен, — ответил он и провел рукой по моей спине сверху вниз. — Давай-ка ее с тебя снимем.
Да, давай.
Я проснулась в его постели в шесть утра; в голове клубился радужный туман. Аарон ровно дышал рядом, я любовалась его взъерошенными волосами и мускулистым обнаженным торсом, пытаясь во всем разобраться.
Да, я переспала с ним, несмотря на свое давнее правило никогда ни с кем не спать на первом свидании.
Что в этом хорошего: я сразу же узнала, что у него нет извращенных сексуальных привычек, из-за которых нам потом пришлось бы расстаться. Спонтанный секс выявляет все странности, а значит, его можно считать мудрой исследовательской стратегией. И, разумеется, мы предохранялись.
Что в этом плохого: Р.Г. недавно посоветовал мне остерегаться всех сотрудников Брэмена. А я лежу голая в постели с одним из них, и значит, моя бдительность ослабла.
Неужели я только что переспала с врагом? Интересно, Джеймс Карвил и Мэри Маталин[31] чувствовали то же самое после первой ночи? Даже если так, им определенно удалось построить отношения. Нам с Аароном должно быть проще, ведь мы работаем на людей, которые — по крайней мере, предположительно — союзники. Я решила не портить себе настроение неприятными мыслями. А ночка и вправду выдалась славная.
К тому же мне повезло (старые добрые печенья счастья, как всегда, точны) проснуться раньше его, потому что проснуться первой — единственный надежный способ убедиться, что он не видел, как я неизящно храплю. И еще я успею придумать, что сказать ему утром, если, конечно, голова заработает.
О боже, что будет, когда он проснется? Неужели в трезвом свете дня мы станем неловкими незнакомцами? Долго ли я здесь пробуду? Во сколько он встает, чтобы идти на работу? Не воняет ли у меня изо рта? Смогу ли я проскользнуть в ванную, найти полоскание для рта, вернуться в постель, принять соблазнительную позу — и все это не потревожив его?
Я выполнила две трети намеченного плана, но по пути к кровати наступила на что-то острое. Я завизжала и поджала ногу, изучая нанесенный ущерб — гнутая скрепка, торчащая из ковра, проткнула тонкую кожу моей левой ступни.
Я вытащила скрепку и попыталась осмотреть царапину, но потеряла равновесие и свалилась прямо на кучку белья, которое не было ни мягким, ни особо ароматным.
Может, Аарона разбудил мой вопль, а может, падение обнаженного тела, но так или иначе, вскоре он стоял надо мной в полотенце, обмотанном вокруг талии.
