- Ты куда?
- Домой.
Его глаза непонимающе всматриваются в мои:
- Я думал, твой дом теперь здесь?!
- Мне нужно домой.
- Но ведь… мы же договорились! Мы договорились?
- Прости, я поеду домой.
- Хорошо, - выдавливает. От того, что ему приходится прятать свои эмоции, мне становится ещё хуже. - Стой здесь, я возьму ключи и отвезу тебя.
- Спасибо, но я на автобусе.
- На автобусе? Почти ночью? Ты серьёзно?
- Да. Это будет тысяча семьсот шестьдесят седьмая поездка. Как видишь, у меня уже достаточно опыта в этом навыке. Считается, что потратив на какое-либо дело две тысячи часов, человек становится профессионалом, - рапортую, потому что факты, как правило, легко убеждают людей.
- На автобусе ехать слишком поздно – тебе придётся ждать его около часа, - заглядывает в глаза, - ты же понимаешь это?
- Да.
- Жди меня. Через полминуты выедем.
Четыре пары глаз следят за нами, четыре пары глаз изучают каждую нитку моей одежды и каждый волос на моей голове. Их мысли обо мне слишком громкие, я не могу это выдержать и выскальзываю за дверь, за ней сама собой случается лестница и дорога до остановки. Мне везёт – автобус приезжает сразу, так что мой неожиданный побег проходит в полнейшем комфорте. В Метротауне пересаживаюсь на свою ветку скайтрейна, задумываюсь и проезжаю остановку до конечной, затем обратно. В кампус добираюсь почти в полночь и обнаруживаю голубой Бьюик у самого входа. Он подпирает капот, глядя из-под нахмуренных бровей на меня. И я не вижу его глаз. Совсем. Там просто пятно. Он словно чувствует это, проводит обеими руками по лицу:
- Что так долго?
- Уснула.
- В поезде?
- Угу.
Он понимающе кивает:
- Почему убежала?
- Так получилось… - и мне действительно сложно объяснить ему свои чувства, не говорить же про их царапающие глаза и слишком громкие для моих ушей мысли.
- Понятно, - кивает. – Всё хорошо?
- Да.
- Когда мы сможем увидеться?
- На этой неделе я работаю каждый день. Заканчиваю в семь.
- В таком случае завтра после работы я заеду за тобой.
- Хорошо.
- Вик?
- Да? – поднимаю на него глаза.
- Хочешь ли ты видеть меня завтра после работы?
И я совершенно искренне ему отвечаю:
- Я не знаю.
- Хорошо, - кивает. – Я приеду.
Он приехал сильно заранее – в половине шестого. И почти до семи спал в своей машине, проснувшись ровно без пяти семь – наверное, у него где-нибудь спрятан будильник. К моменту моего выхода из клиники, он уже стоит, подпирая свой Бьюик.
- Привет, - улыбается. - Как ночь прошла, как день?
- Хорошо, спасибо. Как твои дела? – заученные формы вежливости – база повседневного общения здоровых людей.
- Мои дела плохи, Викки.
Теперь он уже не улыбается. Может ли это означать, что у него проблемы?
- Что случилось?
- Я ужасно спал.
- Почему?
- Рядом не было тебя.
И я зависаю. Что такое флирт и как его одолеть – раздел, который я проигнорировала, хоть и прочитала. Проблема моего недоверия именно этой части самоучителя по адаптации аутиста в молодёжной среде заключалась в отсутствии логики предложенных методик. Инструкции не гарантировали определённых результатов: дождь либо будет, либо нет, комплимент либо означает, что ты нравишься собеседнику, либо является проявлением вежливости. Как же узнать, что именно у него на уме? Следить за мимикой, интонацией, связать с тем, что было сказано и сделано до этого, «читать по глазам». Всё это замечательно, но только абсолютно невыполнимо.
Он не обижается на моё молчание, спрашивает сам:
- Викки, ты скучала по мне?
И я вновь даю единственно возможный ответ на заданный вопрос, потому что в моей голове никогда не бывает вариантов:
- Я почти всю ночь о тебе думала.
Он делает до странности долгий, почти судорожный вдох, что-то проглатывает, затем признаётся:
- И я о тебе думал. Почти всю ночь. И очень скучал. И очень хотел, чтобы ты была рядом. С тобой спокойно, приятно и по-настоящему интересно. Ты мне очень нравишься, Викки.
- Ты мне тоже, - сообщаю, глядя в траву.
- Знаешь, мне сейчас очень хочется тебя обнять… жизненно необходимо практически.
- Тогда обними, - поднимаю голову и смотрю прямо в его глаза – они зелёные. Такие зелёные, что от этой зелени нет ну никакого спасения.
Кай подходит, оборачивает руки вокруг моей талии и поднимает. Мы с ним абсолютно не подходим друг другу физически, но он каким-то чудом умудряется сделать так, что это не мешает. Мне хорошо жить в его руках, спокойно – кажется, так он сказал обо мне. И приятно. И очень интересно.
Интересно, что же будет дальше.
А дальше, уже сидя в машине, он кладёт на мои колени коробку. В ней мобильный телефон, наушники, зарядное устройство и паспорт ко всему этому – всё новое и очень дорогое – я знаю, потому что давно изучаю модели и бренды, не в силах решиться на эту серьёзную покупку.
- Щедрость – одно из ценных качеств в мужчине, - выдаю.
- Этот жест не имеет отношения к щедрости, Викки: вчера мой мозг грозил разорвать мою черепную коробку переживаниями о том, где ты и что с тобой. Это не для тебя, а для меня. Не думай, что я буду донимать тебя, следить или ограничивать. Я просто хочу знать, всё ли с тобой в порядке. Пожалуйста, поднимай трубку, когда я звоню. Я знаю, что ты не любишь говорить по телефону…
Интересно, откуда? Об этом я ему не говорила. Я очень хорошо помню, что, кому и когда говорю.
- … но это будет только пара слов, обещаю.
И ещё интересно, каким таким образом я существовала до этого момента без телефона и без человека, у которого «мозг грозит разорвать черепную коробку переживаниями о том, где я и что со мной». Жила себе как-то, ходила, ездила на автобусе.
- Хорошо, я буду всегда поднимать.
- Отлично! – с выдохом.
Его любимое слово «отлично». Это уже пятьдесят четвёртое «отлично» с того момента, как мы знакомы.
Глава 19. Литература и забота
Вечер пятницы каким-то образом вновь заканчивается в квартире в Китсилано. И, уже проваливаясь в сон, храня на губах тепло бесчисленных поцелуев, я вдруг слышу произнесённый шёпотом вопрос:
- Викки, ты Аспи?[1]
- Да, - отвечаю, и что удивительно, что действительно совершенно для меня немыслимо, не теряю ни капли спокойствия и продолжаю дрейфовать в полусне, лишь краем удаляющегося сознания размышляя о том, как далеко сможет пробраться парень по имени Кай Керрфут.
Вот так, шаг за шагом, он продвигался по известному только ему маршруту, и на каждой отчётной точке с меня спадала часть «доспехов», а по факту психологические наросты – страх, тревога, недоверие, замкнутость, отчуждённость, зацикленность. Чем больше времени мы проводили вместе, тем шире раскрывались мои глаза, тем ярче и светлее были картины, которые они могли теперь видеть. Происходящее было похожим на игру на раздевание: одерживая новые победы в сражениях с моей психикой, Кай не ждал, пока я сниму с себя проигранный слой – сдирал сам.
Вторая попытка поселиться вместе оказывается более удачной, невзирая даже на то, что живу я в условиях, категорически противоречащих здравому аутистическому смыслу. Все мои ритуалы, принципы и законы уничтожены, но я с завидным энтузиазмом создаю новые. Самое ценное, что обрела моя жизнь в последние недели – это человеческое тепло рядом, в одних со мной простынях. Желанное тепло. Мужское. Я осознанно и неосознанно направляю свой потенциал на то, чтобы его сохранить.
В сентябре Каю всё ещё не удаётся найти позицию с частичной занятостью по своей специальности, поэтому он вынужден продолжать работу на стройке. Поднимается он очень рано - в половине пятого утра, в пять выезжает, чтобы к шести быть на месте. В это время я обычно сплю и не слышу, как он уходит. Но однажды Вселенная будит меня необычайно рано, и не просто так, а чтобы выдать подсказку: мой парень начинает свой день не один - у гранитной стойки в коротком халате и с распущенными волосами колдует над мятным чаем Дженна. Заметив меня, Кай улыбается и похлопывает ладонью по сиденью ближайшего стула, приглашая сесть рядом. Я послушно усаживаюсь, и мы вместе наблюдаем за тем, как Дженна готовит моему парню ланч. Несмотря на то, что его улыбки настоящие, и им можно доверять, болезненный укол в груди говорит о неправильности происходящего.
