— Эрик, Дина просит прощения за свою неудачную шутку. Да, Дина?
— Да, Валентин Владимирович, — наконец выдавила она из себя.
— Да, Эрик, — поправил он её.
— Да, Эрик, — зло повторила она и, обогнув Маринеску, вошла в класс.
22
Сразу после занятий Полина и Лиза отправились в город. Вернулись они поздно, перед самым ужином. Выставили на стол покупки: шампанское, мартини, Швепс, коробку шоколада и ещё какие-то баночки и упаковки — Дина лишь равнодушно скользнула взглядом и опять уставилась в книгу. Булгаков ей сегодня никак не давался. Раз по десять приходилось перечитывать каждый абзац, и всё равно в голове ничего толком не откладывалось.
— Блин, так не вовремя тебя наказали, — посокрушалась Лиза. — Честно говоря, лучше бы мы Полькин день рождения где-нибудь в городе отметили, всё равно же воскресенье. Можно было бы пораньше отсюда свалить на весь день. А так будем тут сидеть и трястись, что впалимся…
— Можете поехать и отметить без меня, — с еле уловимой обидой ответила Дина.
— Да ну ты что! — возмутилась Полина. — Конечно, мы лучше тут, но вместе. Ничего, проносило ведь раньше. И Чумы здесь по воскресеньям не бывает. А ты сильно расстроилась, что тебя наказали?
— Да ерунда, — фыркнула Дина. — Лучше спрячьте поскорее всё это добро, пока кто-нибудь не заявился.
У неё даже получилось скроить кривую улыбку, чтобы девчонки не догадались, как ей на самом деле тошно. Никому и ни за что она бы не рассказала, какое ей сегодня пришлось пережить унижение.
— Да, правда, — согласилась Лиза, — давайте лучше в шкаф всё уберём.
Полина кряхтя всунула пакеты в набитый одеждой шкаф. Потом посмотрела на Дину сочувственно.
— Чума сильно ругалась?
— Нет, — бесстрастно ответила Дина.
— Правда, что она тебя из старост турнула? — спросила Лиза. — Ну и коза же она!
К горлу снова подкатили тошнота и горечь. Однако Дина не подала и виду. Она скрестила руки на груди, вздёрнула подбородок кверху, поджала губы, изображая мимику Нонны Александровны, и с наигранным пафосом произнесла:
— Тот, кто способен на такой гадкий поступок, не достоин носить высокое звание старосты.
Девчонки прыснули. Потом Лиза добавила:
— Теперь от этого высокого звания Руденко руками и ногами открещивается. Сама слышала, как он Валику сказал, что не будет заниматься этими глупостями. Слушай, а зачем Валик вызывал сегодня с физики этого гопника?
На миг снова волной поднялось удушающее чувство стыда. Умеет же Лизка ткнуть туда, где болит! И спросить то, чего нельзя никому рассказывать…
— Да, — отмахнулась Дина и соврала на ходу: — Просто сказал ему насчёт пересдачи теста.
— А меня больше терзает вопрос, кто мог сдать Дину, — с задумчивым видом произнесла Полина. — Почему вы про это не думаете? Ведь это сделал кто-то из наших. Тот, кто знал. А знали только мы.
— И в самом деле, — свела брови к переносице Лиза, — кто Лаврентьевне стукнул?
— Знали только я, — начала перечислять Полина, загибая пальцы, — ты, Дина, Ник, Корбут…
— И Приходько! — добавила Лиза. — Сто пудов это она и настучала. Сама подумай, не я, не ты, не Дина. Ник бы никогда её не сдал. Дима тоже не такой. Только Приходько остаётся. Ну всё, будет ей…
— Да не она это, — прервала её Дина.
— А кто тогда? — спросили обе подруги хором.
— Новенькие. Точнее, новенькая. Казанцева. Она меня видела. Сунула свой нос в кабинет как раз в тот момент, когда я вырвала страницу. Я думала, она только ему разболтала. Но, оказывается, не только ему. Ещё и Лаврентьевне, выходит, донесла.
— Вот же дрянь! А ты ещё её защищала. Я же говорила тебе, что её надо проучить!
— И правда, коза, — согласилась Полина. — Стукача нам только не хватало. Что делать будем?
— Да, Дин, что ты ей сделаешь? — у Лизы загорелись глаза.
— Ничего не буду делать. Я с мышами не вожусь. И вообще хочу, чтобы меня отчислили и отправили домой. Надоело всё.
— Брось, Дин, — сложила брови домиком Полина. — Это у тебя просто апатия. Осень, да ещё эта вся фигня с Лаврентьевной и новенькими. Послезавтра повеселимся и…
— Блин, мне не до веселья теперь, — Лиза нервно вышагивала по комнате из угла в угол. — Она не мышь, она — крыса! Дин, с ней серьёзно надо что-то делать! У меня просто в голове не укладывается. Я вот тоже кое-кого у нас терпеть не могу и знаю про них всякое, но не бегу же и не докладываю… Дин, ну что будем делать-то с ней? Чего ты молчишь?
— Я ничего делать не буду.
— Ты серьёзно? — вскинулась Лиза. — Она на тебя настучала, и ты стерпишь? Ты вот так просто проглотишь такое? Да никто тебя не поймёт! Дина, что с тобой?!
— А мне и не надо, чтобы меня понимали. Мне плевать, кто и что подумает. Я просто сама не хочу участвовать в этой мышиной возне.
Лиза хотела пылко возразить, но в последний момент осеклась. С минуту смотрела, чуть прищурившись, на Дину.
— Так тебе всё-таки нравится Маринеску, да? — спросила она. — Как он появился, тебя не узнать стало. Из-за него ты вдруг стала такой добренькой, что даже решила простить эту крысу? Типа, раз он с ней дружит, то и ты не станешь её трогать, да? Может, ещё подружишься с ней?
— Ты достала меня своими идиотскими идеями, — вспыхнула Дина.
— А с чего вдруг ты подставляешь правую щёку, когда тебя ударили по левой?
— Лиза, ты бредишь! — разозлилась Дина. Слова подруги её уязвили сильнее, чем хотелось бы. — Ничего и никому я не прощаю, и никто мне не нравится. А уж Маринеску — тем более. А таких, как Казанцева, вообще на дух не выношу. Я её презираю и брезгую. И мне проще её вовсе не замечать, считать пустым местом, считать, что её попросту нет, чем влезать с ней в какие-то разборки и дрязги.
— Ну нет. Так дело не пойдёт. Если ей один раз сойдёт это с рук, то она так и будет всё время стучать на всех.
— Ой, ладно тебе, Лизок, — усмехнулась Дина, — ты же не из-за меня негодуешь, ты из-за Корбута так на неё зла.
— Ошибаешься. Здесь, Дин, не только твои интересы задеты, это всех касается. Раз среди нас завелась крыса, нельзя на это просто закрыть глаза. Да тут и без того как в тюрьме, так ещё нам стукача не хватало!
— Девочки, не ссорьтесь! — взмолилась Полина, уже устав от каждодневных препирательств между подругами.
— Дина, ты как хочешь, но я это так не оставлю. Пусть впредь ей неповадно будет стучать.
— Ой да делай ты что хочешь, только отвяжитесь все от меня.
Этот спор и её тоже вымотал, а она и без того чувствовала себя на исходе. Полинка права, решила Дина, на неё и впрямь какая-то апатия навалилась. Внутри, в груди постоянно давило. Всё не нравилось и раздражало. И как никогда хотелось домой…
23
В субботу уроки начинались на час позже и заканчивались на час раньше, чем в обычные дни. Завтрак тоже подавали позже. Однако Катя в столовую не явилась. Эрик сначала ждал её, как обычно возле лестницы на втором этаже, потом спустился в столовую, успел прикончить завтрак, но она так и не пришла. На звонок тоже не ответила.
Может, предположил он, Катя проспала, сейчас собирается впопыхах и придёт сразу на уроки.
В аудиторию, где по расписанию должна быть математика, Эрик явился самым первым, но вскоре потихоньку стали подтягиваться и остальные. Олег Руденко, всё такой же суровый; под стать ему почти такая же серьёзная девчонка в очках, кажется, Даша Кутузова; балабол Ренат, подружки Дины, а с ними рыжая девчонка, вроде Олеся, и два мажорчика — Ник и Дима. Не было двоих — Дины и Кати.
Эрик забеспокоился. Ещё вчера вечером, за ужином, он наблюдал, как на Катю косились кто-то — презрительно, кто-то — насмешливо, кто-то — и вовсе с угрозой. Причём не только из их класса. Судя по всему, в курсе Катиного доноса были почти все. Ещё тогда он понял — случилось то, чего он опасался. Дина, конечно же, всем успела рассказать, что Катя её слила. И, очевидно, не только рассказала, но ещё и настроила народ против неё. Науськала, как свору собак. И теперь те всего лишь ждали подходящей возможности.
