— Вы меня не поняли, меня не интересует содержимое, мне сама бутылка приглянулась!
В прозрачных, равнодушных глазах парня промелькнул интерес.
— Ну это очень дорогой, элитный ликер! — он с сомнением окинул меня оценивающим взглядом.
Его неторопливость и ленивая грация начали меня сильно злить.
— А, ты никогда по одежке людей на платежеспособность не оценивай. Ошибиться ведь легко можешь!
Две зеленые бумажки плавно опустились на черный глянец барной стойки.
— Столько достаточно за элитный ликер? — почти прорычала я.
Парень проворно сгреб деньги мускулистой рукой, густо усыпанной яркими, крупными веснушками.
— Вполне, вполне! — довольным голосом пропел он, вручая мне пузатую, тяжелую бутылку почти черного цвета.
Я схватила свое возможное оружие и бегом направилась к лестнице. Преодолела ее в три прыжка и очутилась в просторном коридоре. Причудливые светильники на стенах, пушистый темно-красный ковер под ногами и четыре закрытых двери.
Замерла прислушиваясь. Только из-за одной двери раздавались голоса, смех и тихая музыка. Подавив в себе все сомнения повернула массивную ручку и толкнула гладкую, белую поверхность двери. Она открылась на удивление легко, бесшумно и плавно.
Юльку я увидела сразу, она черным пятном резко отличалась от от остальных гостей. Несколько почти голых девушек танцевали под восточную музыку, парни были тоже не совсем одеты. Джинсы да затейливые татуировки, вот и весь их наряд.
Дочь сидела на коленях у того самого парня, которого я прозвала "Мутный Красавчик". Она ласково перебирала его короткие волосы, что-то шептала парню на ухо. По Юлькиному, глупому хихиканью и неловким движениям я с ужасом поняла, что она пьяна.
Злость, ярость, обида, щемящее разочарование и беспокойство за крошечную искру жизни охватили меня. Я ничего уже не видела кроме кругленького живота под натянувшейся футболкой и влажного, пьяного блеска ее черных глаз. В один прыжок я оказалась рядом с парочкой. Рывком сдернула дочку с колен дремавшего парня. Громкий звук пощечины заглушил музыку и разговоры. Юлька потрясенно смотрела на меня, прижав ладошку к покрасневшей щеке. Я ударила ее впервые в жизни.
- Если, ты сейчас не пойдешь со мной домой, то я клянусь, что к утру исчезну уже навсегда! — мой голос был спокоен. Слова четко, размеренно звучали в наступившей тишине.
— Эй, эй, что за дела? — Тимур очнулся от сладкой дремы и сейчас пытался понять, кто я такая и откуда взялась.
— Заткнись, Мутный Красавчик! — с негодованием, раздраженно махнула рукой в его сторону. Тяжелая бутылка про которую я забыла, зацепилась за толстое стекло круглого стола, раздался мелодичный треск и густая, пахучая жидкость залила белую кожу мягкого дивана, джинсы парня и пресловутые кубики пресса на его тренированном животе. Тимур вскочил и тут же запрыгал на одной ноге, темно-коричневый осколок стекла впился в его босую ногу.
Ругань парней, визг девушек и близкие залпы праздничного салюта слились между собой.
Я протянула руку дочери.
— Ты со мной? — спросила я ее, пристально смотря в черные, родные глаза.
Юлька немного замялась, беспомощно оглянулась на яростно и злобно матерящегося Тимура. Его окружили девицы, пытаясь вытирать салфетками с живота липкий ликер. Кто то из парней вызывал по телефону охрану.
— Я с тобой! — пробормотала она и вложила свою ладошку в мою руку.
Хлопнула закрываясь за нашими спинами белая дверь, глухо запело, задрожало железное кружево ступенек под быстрыми шагами.
Уже на выходе я оглянулась назад. Два охранника тяжело топая черными ботинками быстро поднимались на верх. Стоящий за барной стойкой рыжий парень улыбнулся мне и подмигнул, махнув на прощание рукой.
Глава семнадцатая. Ночь признаний и рвотных позывов
Домой мы с Юлькой доехали быстро. На ночном шоссе почти не было машин.
Окна моего прежнего дома были темны. Они мрачно насупившись черными провалами стекол, смотрели на освещенную фонарями улицу из-за забора. Чуткая Линда зашлась лаем услышав шум подъехавшего мотоцикла.
— Где это твоего папашку носит? — поинтересовалась я у Юли, открывая ворота.
— У него сегодня важная встреча в ресторане намечалась. Ну, а после ресторана наверное… — Юлька замялась и опустила глаза.
Я понятливо покивала головой.
— Ну, да. Сосед так-таки у меня, человек теперь вольный. Вдовец как-никак!
Юля поджала губы и неодобрительно глянула на меня из под насупленных бровей.
— Мама, ты тоже в этом виновата. Зачем молчала тогда? Надо было сразу правду восстанавливать.
Мне стало обидно от таких слов. Но постаралась не придавать им особого значения. Юлька сейчас пьяна, а я ведь трезвая.
Дочь с трудом выбралась из коляски мотоцикла и с интересом огляделась по сторонам. Круглые, белые, солнце накопительные фонари вдоль садовой дорожки, подобно маленьким планетам ярко освещали разноцветные петуньи. Медово-прянно пахли распустившиеся к ночи маттиолы.
— Входи! — распахнула я тяжелую дверь перед осматривающейся по сторонам Юлей.
Мы вошли в просторный холл, я словно фокусник в цирке хлопнула в лодоши и его залил яркий свет.
— Ух, ты! Здорово! — восхищенно воскликнула дочь и пьяно качнулась.
Я сдержанно хмыкнула, проводила ее на огромную кухню и усадила на темно- красный, кожаный диван. Засуетилась приготавливая теплую воду, соль, салфетки.
Юлька задремала, сжавшись в маленький комочек в углу дивана. Но я была безжалостной.
— Пей! — строго приказала я ей, протягивая высокий стакан с соленой водой.
— Ой, водичка! — она качнулась и радостно схватила его. Отхлебнула и с отвращением выплюнула.
— Она же соленая, мама! — возмущенно надула губы Юля.
— Пей сказала! Так легче будет вызвать рвоту, что бы избавиться от той гадости которую ты в себя влила! — Ты о ребенке думала, когда вино пила!?
Юлька всхлипнула и послушно осушила стакан крупными глотками. Вскочила с дивана и прикрывая рот ладошкой.
— Теперь надо рвоту вызвать, — втолковывала я дочери, подталкивая к двери туалета.
Умытую, порозовевшую Юлю, я напоила горячим чаем и заставила съесть бутерброд с сыром и маслом. А затем проводила в спальню. Круглая кровать, которая так понравилась мне в магазине, теперь поразила и ее.
— Круто! Хоть так ложись, хоть эдак! — Юлька бухнулась на мягкую, пружинистую поверхность.
Я включила ночник и отступила к двери.
— Постарайся заснуть, разговаривать с тобой завтра будем. Сейчас уже ночь, ты устала и я устала… Спать! Спать! — строго прикрикнула я на дочку.
— Мама..? — глухо всхлипнула мне в спину дочь.
Я обернулась. Она сидела посреди груды подушек на непривычной, круглой кровати. Маленькая, потерянная.
— А сказку на ночь? — улыбнулась мне жалобно, грустно.
Вздохнула возвращаясь, скрипнули пружины когда я садилась на краешек кровати.
— Кончились мои сказки, Юлька. Теперь твоя очередь пришла рассказывать их своему ребенку. Понимаешь? Если рожать собралась, то будь готова отречься на время от себя. От своих глупых хотелок, капризов и минутных порывов. Ребеночек должен здоровым родиться, а все остальное сейчас ерунда которую мы с тобой преодолеем. Ты только глупостей таких как сегодня, больше не вытворяй. Ладно?
Дочка согласно закивала головой. Потянулась ко мне и крепко обняла.
— Прости меня мамочка! Прости за все пожалуйста! — она всхлипнула собираясь заплакать.
— Все, все! Спать! Плакать тебе тоже вредно! — нарочито строго сказала я и поднялась с кровати.
Решительно захлопнула за собой дверь, постояла прислушиваясь. В комнате было тихо.
Плитка шоколада нашлась в самом углу ящика. Я обрадовалась ей как самому желанному сейчас предмету. Стресс требовал задобрить себя сладким и я плюнув на свои прежние обещания себе самой, что ночью никогда-никогда не буду есть, с удовольствием сейчас смаковала горьковатые, ароматные кубики.
