– Владислав Павлович, вас что-то тревожит?
– Я хочу поручить вам расследование.
– Я понимаю.
– Что вы понимаете? – рву галстук, чтобы ослабить узел. Он удавкой стягивает мне горло.
– Вы хотите разыскать ту девушку.
– Да, хочу.
– Что вас тревожит?
Я рассказываю все, что узнал от соседок Варвары.
– Понимаете, не могу связать все ниточки воедино, это меня и бесит, и тревожит. Такое ощущение, словно запутался в чьей-то паутине. Не могу ни о чем другом думать.
– Да, зацепила вас девчонка.
– Дело не в том…
Дверь открывается, и Татьяна Николаевна вкатывает сервировочный столик, на котором стоит кофейник, чашки, вазочки со сладостями.
– Вот ваш кофе, – весело говорит она и протягивает папку на подпись. – Это срочно.
– Что там?
– Смета на покупку канцелярских товаров для секретариата.
– Этими делами занимается экономист.
– Да, но ваша подпись тоже нужна.
Я раскрываю папку и пробегаю глазами лист бумаги, пестревший множеством строчек. Никогда не думал, что секретариат потребляет столько средств компании. Вернее, даже не вникал в эти расходы. Ставлю размашистую подпись после фамилии экономиста и секретаря, и вдруг мой взгляд застревает на знакомом слове.
Парфенова. У моей секретарши та же фамилия, что и у Вари.
Черт! И здесь совпадение. Меня словно преследует неудача. Кругом засада!
Глава 12
Смс Сергея – последняя капля, что переполняет мое терпение. Этому гаду нельзя прощать такие выходки!
Больше не раздумывая, я звоню тому полицейскому, которого обнаружила тогда в багажнике машины. Он появляется на пороге квартиры через пятнадцать минут.
– Говорите, Запорожский к вам на огонек заглянул? – спрашивает он, удобно устраиваясь на стуле.
– Представляете, какой нахал! – кричит мама. – Явился, не запылился.
От возмущения мама меряет шагами комнату. У меня начинает кружиться голова от ее постоянного мельтешения перед глазами.
Полицейский берет из моих рук телефон и звонит по тому номеру, с которого пришла смс. Абонент, естественно, не доступен. Тогда он докладывает о появлении Сергея в отделение и уже через пять минут получает сообщение.
– Одноразовый телефон. Преступники специально покупают такие, чтобы невозможно было отследить, –он пристально смотрит на меня, словно это я главный подозреваемый. – Ваш жених не сказал, зачем приходил?
– Не успел. Все так быстро завертелось. Абби на него бросилась...
– Молодец, собачка, отличный нюх на подонков! – мастифа поднимает голову, словно понимает, что ее хвалят. – Что ж, спасибо за сигнал. Сейчас наши сотрудники пытаются отследить маршрут Запорожского по камерам видеонаблюдения.
– Ух, ты! – всплескивает руками мама. – Как далеко техника зашла.
– Недалеко. Это только в голливудских фильмах все быстро и просто, а у нас камер ещё мало, да и висят они больше макетами для устрашения.
Мы провожаем детектива и садимся, обнявшись. Отчаяние, словно зыбучие пески, затягивает меня в глубину все ближе и ближе ко дну. Абби, понимая, как нам сейчас тяжело, подползает ближе и кладёт ушастую голову маме на колени. Ее глаза словно говорят нам: «Не дрейфите, хозяйки! У вас есть я. Глотку перегрызу, если понадобится».
– Что делать будем? – не выдерживаю молчания я.
– Жить. Крутиться. Искать деньги.
– Может, я приду в компанию и честно расскажу обо всем Владу? – спрашиваю маму я и сама не верю в такую возможность.
– Он тебя выгонит.
– Ну и пусть. А я ещё раз приду, только уже с предложением.
– Каким?
– Заключить со мной контракт на суррогатное материнство.
– Варя, – мама прижимает меня к себе, – давай немного подождём. Он приедет ещё не скоро, а пока нужно продать квартиру.
Жизнь завертелись.
Мы находим другую риелторскую контору, скидываем немного цену и с облегчением избавляемся от квартиры и одного долга. Даже дышать становится легче. Теперь на мне висят несколько кредитов и два микро-займа вместо трёх. У нас даже остались деньги, чтобы купить комнату в коммунальной квартире недалеко от маминой компании.
В то же время я меняю номер телефона, не хочу, чтобы на пороге нового дома появился Сергей и напугал нашу соседку, добрую и тихую женщину, работавшую копирайтером. Целыми днями она стучит по клавиатуре со скоростью света и выбирается в кухню для того, чтобы поесть и поболтать с нами.
Воодушевленная удачей, я принимаюсь искать работу: сижу на сайтах с объявлениями, скупаю газеты, обзваниваю приемлемые предложения, рассылаю резюме. Не очень надеюсь, что меня возьмут в хорошую фирму, но мы с мамой сейчас любой копейке рады.
Через неделю мамуля влетает в квартиру, возбужденная и взволнованная.
– Варя, есть работа!
– Где? – радуюсь я, новость действительно замечательная.
– Нашей компании требуется бухгалтер на полставки.
– Ты смеешься? – мотаю головой и даже руки выставляю вперед. Я к вам не пойду.
– Нет! Это здорово! Поисками работы можно объяснить твой визит в нашу компанию. Уже одной ложью меньше. Ну, тот случай, когда ты кофе вылила на босса.
– Мама, ты понимаешь, на что меня толкаешь? Я сбежала от Влада из Чехии, а теперь встречусь с ним в его же фирме. Да он меня со света сживет!
– Не встретишься! Тебе предлагают работу на удаленке. В офис будешь приходить редко. Компания огромная, он даже не узнает, что ты рядом с ним.
Я немного мучаюсь сомнениями, но соглашаюсь. Сергей не показывается, я работаю на дому, а мама исправно ходит в фирму. Неделя проходит в напряжении, но постепенно чувство страха притупляется, и я привыкаю к ситуации и даже начинаю видеть впереди какие-то перспективы.
Сегодня мама прибегает домой в крайнем возбуждении.
– Варя, дочка, он вернулся, – с порога выпаливает она.
– Кто? Сергей?
Я в этот момент мою посуду. Поворачиваюсь на крик, и тарелка выскальзывает из мыльных пальцев. Она падает на пол, разбивается, и один осколок впивается мне в ногу. Но я боли не чувствую: все эмоции сейчас собираются где-то в середине груди, сдавливая мне сердце.
– Причем тут Сергей? Босс вернулся из Чехии!
Мама бросается ко мне, выдёргивает кусочек фаянса из кожи и зажимает ранку полотенцем, но я боли не чувствую.
«Влад вернулся!» – радостно поет душа.
« И что теперь будет?» – отрезвляет мозг.
« Как хочется его увидеть!»
«Нет, нельзя! И что ты ему скажешь?»
– И что говорит? – спрашиваю я, отмахиваясь от бунта в своей голове, и замираю в ожидании ответа.
– О Боже! Ничего! Тебе рану надо обработать? У нас где-то была перекись водорода.
Какое-то время мы возимся с порезом. Мама охает, а я молчу. Ощущение такое, что даже боль физическая не перекрывает боль душевную.
– Мама, со мной все в порядке. Рассказывай.
– Пока рассказывать нечего. На работу Влад пришёл раздражённый и уставший. Отменил намеченные совещания. Такое впечатление, что он расстроен.
– Почему?
– Я сначала решила, что он просто не выспался. Представляешь, заметил на счетах мою фамилию и так подозрительно спросил: «Так вы у нас тоже Парфенова? Что-то много вокруг меня однофамильцев развелось».
В голове начинается гонка среди мыслей: я пытаюсь вспомнить, говорила ли я свою фамилию Владу. Перебираю моменты наших встреч и облегченно вздыхаю: нет, он ничего не знает.
– А ты что?
– За десять лет работы в этой компании я ни разу не меняла фамилию, – ответила я. – Хотела добавить, что он уже не знает, к чему придраться, но промолчала. А потом – шок!
– О боже! Что такое?
Комок в груди еще больше сжимается. Кажется, я больше не смогу сделать ни вдоха.
– Я встретила водителя босса, и он рассказал мне любопытную вещь.
– Какую?
– Вчера из аэропорта босс не поехал домой.
Мама торжествующе смотрит на меня. Ее глаза блестят от возбуждения. Так и кажется, что она вот-вот пустится в пляс. Я не разделяю ее радость. Пока ничего, кроме проблем, мамины идеи мне не приносили.
