По правую руку от дивана барная стойка, за ней сам бар. По левую витражная дверь.
— Как тебе? — спрашивает Матвей.
— Мило, — отвечаю, — очень уютно. Мне всегда казалось, что съемные квартиры не такие роскошные.
— Смотря в какой ценовой категории ты ищешь.
— Да, конечно, — киваю.
— Может быть чашку чая? — предлагает Матвей.
Мне кажется, на моем месте никто бы не отказался.
— Да, давай.
— Тогда стоит пройти на кухню, она вот здесь, слева, кажется. Я и сам тут еще плохо ориентируюсь.
Заворачиваю и оказываюсь в не менее просторном помещении, чем предыдущее. Те же большие окна, еще один диван, огромная лоджия. Овальный стеклянный стол, с расставленными вокруг него стульями, и стильная, на мой скромный взгляд, встроенная кухня.
— Чай тут точно есть, и посуда. Сейчас организуем.
Матвей проходит к шкафчикам. Закатывает рукава черного лонгслива, открывает дверцы и начинает рассматривать содержимое каждого.
Черный ему идет, также, как светлые фирменные джинсы, которые отлично на нем сидят.
Я могу бесконечно любоваться его фигурой и тем, как красиво и непринужденно, просто-таки завораживающе, он двигается. Особенно, пока занят и не смотрит в мою сторону. Но лишь он чуть разворачивает голову, как одергиваю себя.
— Пойду вымою руки, — сообщаю.
Он кивает и снова возвращается к поискам всего необходимого для чая.
Прохожу в ванную комнату и замираю перед огромным во весь рост зеркалом. Несколько секунд рассматриваю свое отражение и не узнаю. Ни следа бледности, так сопутствующей моему лицу в последнее время. Наоборот, щеки раскраснелись, а глаза горят каким-то странным, чуть влажноватым блеском. Я выгляжу более, чем хорошо.
Поскольку это не одно из старинных венецианских зеркал, в амальгаму которых мастера добавляли золото, чтобы отражение начинало приобретать более теплые оттенки и становилось приятнее глазу, заключаю, что я и правда выгляжу неплохо. Даже отлично, кто бы и что не говорил.
Включаю воду и неспешно мою руки, параллельно этому приспосабливаясь к обстановке.
Кафель с узорами, ванная с джакузи и еще несколько зеркал от пола до потолка. Повсюду приятный аромат лавандового освежителя.
По сравнению с нашей общагой, да и со многими квартирами, условия здесь просто королевские.
Срываю с держателя бумажное полотенце, промакиваю кисти. Выкидываю использованное полотенце в стоящую у выхода корзину для мусора и возвращаюсь в кухню.
Усаживаюсь за стол и наблюдаю, как Матвей разливает чай по чашкам. Он даже блюдца достал.
— Извини, твоих любимых имбиря с лимоном нет, — говорит и ставит передо мной напиток, — в следующий раз куплю.
— Ничего страшного, что нет.
Обхватываю чашку ладонями и осторожно, чтобы не обжечься, подвигаю к себе.
— Спасибо.
Матвей усаживается напротив меня.
Мы разделены столом и заняты тем, что ждем, пока чай остынет. В воздухе витает еле уловимый травяной аромат и невесомая дымка волнения, но она не давит и не вызывает дискомфорта. Она мягко окутывает, проникая точно в район солнечного сплетения, откуда расходится по всему организму невидимыми лучами, одновременно согревая и будоража.
Неторопливо осматриваюсь и впитываю в себя всю атмосферу до капли.
Когда смотрю на Матвея, понимаю, он точно также неспешно приглядывается ко мне.
Наши взгляды пересекаются на короткие мгновения и снова расходятся. Каждый раз когда это происходит, в груди и внутри живота начинает пульсировать мягкое обжигающее тепло.
Я понимаю, что мне нравится то, что происходит. Что можно сидеть вот так просто, совсем близко друг к другу и молчать. Никуда не торопиться и ничего не говорить. В этом есть что-то завораживающее.
Что-то, отчего чувствуешь себя абсолютно счастливой. Будто с его присутствием в кровь каким-то образом попала дополнительная живительная сила и сейчас она растекается по венам, вызывая неконтролируемый приступ эйфории.
Это волшебство началось еще в кино, когда мы сидели бок о бок и смотрели фильм. Сейчас оно выходит на новый, более глубокий уровень.
Матвей медленно подносит свою чашку к губам и делает глоток. Я скидываю с себя оцепенение и следую его примеру. Иначе чай полностью остынет, а я так и не попробую.
Так и есть, уже чуть теплый.
— Очень вкусно, — говорю, — хоть и почти остыл.
— Да.
Матвей отвечает односложно. Похоже, также, как и я, он не спешит разрывать наш молчаливый и пропитанный невидимыми потоками энергии тет-а-тет.
За него это делает рингтон моего телефона.
Вздыхаю еле слышно, отставляю чашку и поднимаюсь из-за стола.
Это может быть кто угодно, например, мама. Если не отвечу, будет волноваться, даже если не подаст вида.
— Извини, Матвей.
Спешу к входной двери, потому что телефон остался лежать в кармане куртки.
Смотрю на экран и хмурюсь. Вздыхаю повторно.
Это Леся. Видимо фильм уже закончился, и она меня потеряла. Или просто заметила мое отсутствие в зрительном зале.
Мне совершенно не хочется принимать вызов и разговаривать, но решаю, что будет правильным предупредить, что уехала и что за меня не стоит волноваться. Вернусь в общагу, когда освобожусь.
Прикасаюсь к сенсору.
— Да.
— Полин, ты где? — спрашивает Леся, — не можем тебя нигде найти.
— Фильм уже кончился? — тяну время, давая себе пару секунд на «решить, как объяснить свое поспешное исчезновение».
— Нет, еще не кончился, но мы волнуемся. Вика с Таней уже все на нервах. Я специально вышла в холл, чтобы набрать тебя и узнать, куда ты попала.
— Лесь, у меня все в порядке. Просто я передумала смотреть фильм и уехала. Не волнуйтесь там. Встретимся в общаге.
Хочу завершить разговор, но Леся удерживает.
— Но, Полин!
— Что?
— Полин, у тебя точно все в порядке?
— В полном, не стоит беспокоиться.
— Ясно. Просто… ты понимаешь… и Матвей куда-то пропал. Вот мы и думаем теперь, где вы и что.
— Лесь, мне сейчас некогда разговаривать, — перебиваю, — пообщаемся позже. Но уверена, с Матвеем тоже все в порядке, он уже давно взрослый.
Сбрасываю вызов и на всякий случай отключаю телефон совсем.
Про то, что я с ним, не сказала умышленно. Еще не знаю, хочу ли я афишировать наше знакомство или нет. Ведь может так получиться, что мне потом проходу не дадут вопросами или, что гораздо хуже, ненавистью или завистью.
Не разбираясь, стоит ли завидовать, или лучше с этим повременить.
— Поговорила?
Матвей бесшумно подходит со спины.
Я вздрагиваю и поворачиваюсь к нему.
— Ты двигаешься так тихо, я даже не услышала.
Он пожимает плечами, я продолжаю.
— Звонила Леся. Спрашивала, куда я пропала. Они там нас потеряли.
— И что ты сказала?
— Сказала, что ушла, пусть не волнуются. На самом деле их больше интересовало не мое исчезновение, а твое.
Он слегка морщится.
— Мне хотелось присмотреться к обстановке… в городе, и я зашел в то кафе. Вскоре познакомился с ними, точнее они со мной.
— И что дальше?
— За разговором выяснилось, что брюнетка твоя соседка по комнате и мне захотелось посмотреть, как ты устроилась.
— Ты поэтому пришел в общагу?
— Да, поэтому. Девчонка уверила, что тебя стоит ждать не раньше, чем через час, так что… мы не должны были пересечься.
Матвей делает шаг ко мне и теперь между нами что-то около полуметра. Это очень волнительно.
— Мне хотелось побыть среди… твоих вещей, — произносит медленно.
Замирает и так пристально смотрит, что дух захватывает. Кажется, он и сам почти не дышит.
— Зачем ты приехал в город? — вырывается непроизвольно. Но тут же осознаю, что боюсь услышать ответ.
— По делам своего клуба? — спешно добавляю.
Матвей медлит.
Продолжает смотреть, но зрачки постепенно принимают свой обычный оттенок.
— Про клуб, Полин, — голос начинает звучать резко и отрывисто, но на моем имени чуть смягчается.
