тоже мастер делать широкие жесты: широко замахнусь и выбью вам ваши ядовитые зубы.
– Оу, – рассмеялась женщина и сложила руки на маленькой груди, – зубастая, значит. Ты мне нравишься, девочка. Подожди в приёмной, выпей кофе и съешь конфетку, пока я разговариваю с министром. Затем мы отправимся за покупками.
Схватила с дивана свой рюкзак и вышла. Хотела от души хлопнуть дверью, но не стала.
Секретарша встретила меня искусственной улыбкой. Настолько счастливо и заискивающе она улыбалась, что мне это очень не понравилось.
– Ваш кофе, – пропела Инга и наманикюренным пальчиком указала на белую чашечку с чёрным напитком на журнальном столике.
Рядом стояла большая двойная ваза с конфетами и печеньем.
Бросила рюкзак в кресло, сама плюхнулась в соседнее кресло, и взяла в ладони чашку. Понюхала. Пахло приятно – терпко, горько, но при этом вкусно.
Поднесла чашку к губам и наткнулась на взволнованно счастливый взгляд секретарши.
Она глядела на меня так, словно только и ждала, когда же я сделаю роковой глоток.
Я этот взгляд ни с чем не спутаю.
В приюте мы часто шутили и издевались над другими ребятами и воспитками. Чего мы только не подливали им в еду и питьё. Кто-то потом от поноса отойти не мог. Кому-то крышу сносило так, что наш дом чуть ли не кувырком становился.
И вот сейчас я прекрасно понимаю, что Инга подлила мне в кофе какую-то дрянь.
Что здесь?
Эта гадюка решила сделать из меня невменяемую и психованную? Чтобы потом сказать Шведу, какая я дрянь?
Я ведь не знаю, может этот препарат вызовет во мне неконтролируемую агрессию. А может, я просто усну. И умру. Но что-то мне кажется, так легко я не отделаюсь. Тут что-то другое. Что-то, что выставит меня в неприглядном свете перед Шведом.
Ну уж нет.
Поставила чашку обратно на блюдце и увидела, как на лбу секретарши пролегла задумчивая морщинка.
– Что-то не так? – её наигранное удивление.
– А есть… сливки? – поинтересовалась я невинно.
Девушка тут же облегчённо улыбнулась и закивала.
На высоченных шпильках зацокала в комнату, дверь в которую я сразу и не приметила. Что-то типа подсобного помещения или кухни?
Я тут же бросилась за ней и, оттолкнув девку, ворвалась внутрь.
– Эй! Сюда посторонним нельзя! – воскликнула эта сучка, схватила меня за руку и попыталась вытолкнуть прочь.
Но она сто процентов никогда не дралась сразу с пятью разъярёнными девками.
Я впилась ей ногтями в запястье и расцарапала руку до крови, толкнула с силой и секретарша больно ударилась спиной о стену.
– Ты разодрала мне руку! – взвизгнула эта дура.
– Да! Теперь тебе придётся ставить прививку от бешенства, – хмыкнула я и, отвлёкшись от Инги, внимательно и цепко начала осматривать небольшую комнату-кухню.
Следы преступления нашла моментально.
У кофе-машины лежали медицинские ампулы. Две из них были вскрыты.
«СП-117», – прочитала на ампуле.
Понюхала – никакого запаха.
Две запечатанные ампулы с прозрачной жидкостью забрала себе и спрятала в карман куртки.
– Что это за хрень? – повернулась к белой, как снег и перепуганной Инге. – Что ты мне подмешала?
Она замотала головой.
– Это… Ничего… Я вам ничего не подмешивала.
– Правда? – расплылась я в широкой улыбке.
Инга мне тоже улыбнулась и прошептала:
– Правда.
Подошла к ней и хмыкнула, глядя, как она зажимает исцарапанное запястье.
– Знаешь, ненавижу лгунов, – произнесла я с той же широкой улыбкой. – Не скажешь мне сейчас правду, тогда я всё расскажу Шведу. И как ты понимаешь, Анна Саррэ отмажется, а вот ты останешься крайней. Она тебя уволит и, судя по тому, что сука она знатная, возможно за твой прокол добавит тебе до х… проблем.
– Я… я… – посерела от страха Инга.
Я перестала улыбаться и сказала просто и ровно:
– Расскажи мне, что это за дрянь. И я обещаю, что ни слова не скажу об этом Шведу. Но и ты своей хозяйке не признаешься, что я не выпила ваш кофеёк. Это будет наш с тобой секрет, идёт?
– СП-117 – это сыворотка правды. Она не имеет ни вкуса, ни запаха и действует незаметно. Объект не понимает, почему он начинает говорить правду. А через час ни в крови, ни в моче не остаётся ни следа от препарата.
– Ни фига себе, – обалдела я. – И часто Анна пользуется этим СП?
Судя по тому, как нервно сглотнула Инга, очень часто. Она что, потом шантажирует тайнами своих гостей?
– На Шведе она тоже применяла СП? – напряглась я.
– Что ты! – округлила она в ужасе глаза и выпалила: – Олег Викторович неприкасаемая персона!
Правду говорит.
– Ты не скажешь… ему? – прошептала она надломленным голосом.
– Это запрещённый препарат? – выгнула я одну бровь.
Инга кивнула и проговорила:
– Я не знаю, кто поставщик.
Пожала плечами.
– Хорошо, пойдём, «выпью» в горшок с пальмой ваш кофе. Может, ваша пальма вдруг заговорит? Не поверяла?
Девушка нервно хихикнула.
Мы вернулись в приёмную, я без раздумий выплеснула кофе в вазон с пальмой и поставила чашку на блюдце.
Инга, тем временем, обрабатывала свои раны на руке и заклеивала их пластырем.
Я медитировала на вазу с конфетами и печеньем, не удержалась и спросила:
– Это тоже имеет сюрпризы?
И ткнула в вазу.
Девушка покачала головой.
– Нет. Печенье и конфеты «чистые».
Что ж, отлично. За мои потраченные нервы, заберу себе пару конфет.
Открыла свой рюкзак и, не стесняясь своей наглости, взяла вазу и высыпала всё содержимое в рюкзак.
Инга что-то выронила, кажется, флакон с перекисью. Подняла его и не сказала ни слова на мою дикость.
Я застегнула рюкзак и в этот момент из кабинета выплыла восточная грымза.
Она увидела пустую чашку из-под кофе, довольно улыбнулась. Потом её взгляд упал на пустую
