мой разум. Хочется подняться, выяснить, что произошло, и наказать обидчиков. Заставляю себя сидеть на месте. Сказала, что спустится, сейчас все выясню. Нервяк бьет, каждые несколько секунд смотрю на часы. Минута, как час. Почему Рада плачет? Кто обидел? Слезы жены никогда не трогали, нездоровая истерика не вызывала сочувствия, а тут клинит. Не из-за меня ведь?..
Рада выходит из подъезда. Я наблюдаю за ней в зеркало заднего вида. Воровато оглядывается, будто боится. Район неспокойный? Тогда зачем она с ребенком здесь поселилась?
Выхожу из салона, но Рада оказывается рядом со словами:
— Давайте в машине поговорим, холодно что-то.
Рада не смотрит на меня. Беру ее за лицо, разворачиваю к себе. Умылась, ни грамма косметики. Красивая. Совсем юная. Нежная как шелк кожа. Как же хочется поцеловать пухлые губы. Стереть с лица грусть, заставить глаза светиться.
— Почему ты плакала? — переключаюсь, пока не потянулся и не поцеловал. Спугну.
— Женщины иногда плачут, — мягко высвобождает лицо из захвата.
— Я могу помочь? — даю понять, что не поверил. Меня действительно тревожит ее состояние, но Рада становится в глухую оборону.
— Это вроде вы за помощью обратились, — кривит губы, а глаза грустные. — Егор Борисович, меня сын дома ждет, — напоминает, торопит.
— Рада, пожалуйста, прекращай. Меня от твоего «Егор Борисович» выворачивает! — эмоции зашкаливают.
— Вы мой босс…
— Мы были любовниками, — твердо обрываю.
— Это было в другой жизни, не стоит об этом вспоминать, — она смотрит в окно.
— А я и не забыл, — голос становится тише. Рада не оборачивается.
— Егор Борисович, мне нужно вернуться к сыну.
Прикрываю глаза. Вдох. Выдох. Стучусь в закрытую наглухо дверь. Никаких эмоций…
— Завтра вечером состоится мероприятие: презентация проекта одной крупной китайской компании. На ней будут присутствовать инвесторы и банкиры. Я рассчитываю, что китайцы станут клиентами нашего банка. На это мероприятие я должен прийти со спутницей, хорошо, если она будет владеть китайским языком. Нужно произвести благоприятное впечатление на возможных клиентов. Я прошу тебя пойти со мной.
Рада нервничает. Долго думает. Не отказала сразу — прогресс.
— Егор Борисович, завтра выходной, — она постоянно смотрит в окно, оглядывается. Не пойму, но такое ощущение, что она чего-то боится. — Я стараюсь все свободное время проводить с сыном. У меня нет няни…
— Рада, няню оплачу, — перебиваю ее. — Если твоя подруга согласится присмотреть за ребенком, я деньгами не обижу. Спроси Луну, вы ведь вместе живете, — удивлено смотрит на меня.
— Я поговорю и вам напишу. Ничего обещать не могу,
Мне не нравится, что она оставляет место для отступления. Вытаскиваю безлимитную карту из кармана.
— Я оплачу любую няню, если твоя подруга не согласится. Купи на завтрашний вечер платье и туфли, — протягиваю ей карту.
— У меня все есть, — не берет. Не драться ведь с ней. В любом случае она получит хорошую компенсацию, пусть упрямится.
— Тебе нужно сделать прическу, что там еще, — все-таки пытаюсь настоять и всучить карту.
— Я справлюсь, — резко обрывает. — Утром позвоню и дам точный ответ, — предупреждает Рада. Я могу сказать, что не успею найти ей достойную замену, но знаю, что не поверит. — Мне пора, до свидания, — выглядывает в окно, осматривается, открывает дверь.
— Подожди, — мне не хочется ее отпускать. Остается какая-то недосказанность. Я так и не выяснил, почему она плакала, и меня это напрягает. — Достаю с заднего сидения пакет с конфетами, которые купил вместо цветов. Молча протягиваю.
— Что это? — не берет пакет.
— Это для тех, кто любит сладости, — такое ощущение, что она меня не услышала, вновь оглядывается.
Да что это такое? Какого хрена она боится?!
— Уезжайте! — хватает пакет и захлопывает дверь.
И не подумаю, пока она не войдет в подъезд. Надо выяснить, что здесь происходит!
Глава 15
Рада
Нервничаю. Напугана. Если Женя появится, жди скандала. Не думала, что сама запрыгну в машину Лютаева. Здесь воздух другой, но он не успокаивает. Мне и так плохо, а рядом с ним дышать тяжело. Окутывает своей аурой, запах впитывается в поры. Расстояние маленькое, ощущаю каждой клеточкой его присутствие. Безопаснее смотреть не на него, а в боковое окно пассажирской двери.
Неожиданно Егор хватает меня за подбородок и разворачивает к себе лицом. Не успеваю возмутиться.
— Почему ты плакала? — голос вибрирует от злости, а я не могу оторвать взгляда от его глаз — темных, пугающих, словно бушующий океан. Почему-то в голову лезут воспоминания о первом поцелуе, о ночи страсти, тогда его взгляд почти так же горел.
«Рада, остановись!» — обрываю себя.
— Женщины иногда плачут, — убираю его пальцы и отворачиваюсь к окну. Если сейчас появится Женя, это будет безопаснее, чем находиться в тесном пространстве наедине с Лютаевым. Безопаснее для моего глупого сердца.
— Я могу помочь? — вот ведь прицепился! Знал бы Егор, сколько раз я плакала из-за него!
— Это вроде вы за помощью обратились. Егор Борисович, меня сын дома ждет, — мне хочется быстрее закончить разговор.
— Рада, пожалуйста, прекращай. Меня от твоего «Егор Борисович» выворачивает!
— Вы мой босс, — напоминаю прежде всего себе, чтобы не мечтать.
— Мы были любовниками, — как удар в живот. Я даже ощущаю боль.
Становится трудно дышать. Хочется сказать, что та ночь ничего не значит, но я солгу, а он поймет. Для меня на тот момент та ночь была целым миром. Морем счастья, надежд, любви.
— Это было в другой жизни, не стоит об этом вспоминать, — ровно сказать не получилось, голос дрогнул.
— А я и не забыл, — его тихий бархатный голос бьет по натянутым нервам.
Сейчас разревусь. И так еле себя сдерживаю. «Не забыл». Как издевательство. Глупое сердце затрепетало в груди. Нельзя давать надежде жить.
— Егор Борисович, мне нужно вернуться к сыну, — обрываю его речь. Не нужно нам говорить о прошлом. Пусть прошлое остается в прошлом…
…
Мне не хочется никуда идти. Улыбаться китайцам и его партнерам. Я оставляю за собой право
