Так и хочется сказать: «Эй, ребят, не мешаю? Тогда пойду, было приятно познакомиться». Идиотизм.
— Как я уже говорил… — должен же хоть слово сказать.
— Ияр, дай самой рассказать. Не советуй.
Кобра! Это она подделала все, но как? У нее что, еба…ый портал есть в шкафу? Заявилась сюда как… как… как…
М-м-м! Задушить готов!
Аплодисменты!
Пожимаем руки, но с ответом не спешат!
Господин Аль Тико — самый опасный человек на Востоке. Торговец оружием, золотом и, слышал, живым товаром. Задерживает возбужденный оскал на моей «уборщице».
— А-к-с-ы-н-и'я! — смакует по буквам, поглаживая бороду.
— Да!
— Вы богыня! Женщина-экспэрт! Красывый, маладой, эзысканный, плянытэльный цветок! Роза в пустыне!
— Ну что вы!
— Вызытка. Подумайтэ работэт в нашей компаниэ, — целует руку своими старыми, сморщенными губами.
Вали уже к своим женам, верблюд старый, эту не получишь!
Внутри растекается магма.
Наконец-то одни!
— Ну! — обходит вокруг. — Кто молодец? Подготовил приложение о повышении? — Кусает дужку очков.
Хватаю за шею, слегка ударяю об стену.
— Кто?
— Что?
Ударяю еще раз об стену. Двумя пальцами сжимаю ее кадык.
— Кто, спрашиваю?
— Не понимаю.
— Кто помогал?
— Все равно не понимаю.
— Думай! Вырву его сейчас!
— Отпусти, мне больно! Ты свихнулся?
— Я похож на тупицу?
— Не знаю, проведи опрос у жителей или спроси у своей паранойи.
Начинает смеяться на весь мир. Бестия! На долю секунды, кажется, глаза хищно заблестели, зрачок стал вертикальным. Этот звонкий смех! Где-то слышал!
Сжимаю сильнее, заставляя приподняться на носочки. Напрягает жилы.
— Отпусти! Нечем дышать, — шелестит осипшим голосом, хватает за запястье. Царапает. Пытается хватать носом воздух. Сжимаю еще сильнее. Выступают слезы, затуманенные зрачки сужаются.
— Такая смелая, так будь до конца.
Впиваюсь. Нет. Скорей, вгрызаюсь в сочные губы. Одно дыхание на двоих — это не передать! Оттягиваю нижнюю губу. За ней верхнюю, ласкаю, покусываю. Будоражит происходящее, резьба сорвана. Слышу собственный стон. Чертова гадина, чертов договор, чертово собрание. Слаще ничего не пробовал, даже мед по сравнению с этим просто дешевый аналог. Вдалбиваюсь в маленький ротик, всасываю нежный язычок. Надо тормозить, но невозможно. По венам побежало самое сильное наслаждение, сильнее наркотика. Не успеваю распробовать, как будто время на исходе.
Плотно сдавливает опухшие створки. Сопротивляется. Требую впустить еще и еще. Нужна доза прямо сейчас, или взорвусь. Жадно кусаю, всасываю солено-сладкий вкус, нежно зализываю рану, оставленную мной. Получаю звонкую пощечину, отстраняюсь. Провожу по своей щеке — поцарапала.
Испугана. Фурия. Сама не понимает, что сделала.
Чтоб понимала, что шутки закончились, отвешиваю ей обратно.
Да, милая, отрезвляет. Ее щека горит.
Притягиваю за шиворт, отрывая первые пуговицы на блузке. Наваждение продолжается. Каких трудов стоило оторваться. Стараюсь отдышаться. Опираюсь лбом о лоб! Слетел с катушек.
— Ничего особенного! Думал, будет лучше! Ведь ты еще неискушенная! Так себе, второй сорт, а то и третий! А теперь давай топай отсюда!
Аксинья
Иногда любое необдуманное действие может изменить жизнь человека. Вылетевшая фраза ужалит ядовитой змеёй. Одно слово выстрелит огнестрельным оружием.
В данный момент стою прижатой к холодной поверхности, хищная лапа как тугое кольцо сжимает тончайшую шею, заставляя трещать не только позвонки, но и сам хребет. Давление усиливается на трахею, в глазах темнеет, воздуха мало. Изображение становится размытым пятном! Мурашки, словно помехи на старом телевизоре!
Невольно думается: «Все, это конец, не выйду отсюда».
Прошлое не воротится больше, прости меня, Ияр, не хотела. И как бы ни злилась на тебя, ты мне до сих пор дорог, надеюсь, ты когда-нибудь это поймешь и обуздаешь своего монстра, созданного моими руками. Игра окончена, «Game over».
В последнюю минуту покаяния подключают к ИВЛ собственного производства.
Получаю кислород из легких своего мучителя в виде страстного поцелуя! Да, моего первого настоящего поцелуя с настоящим мужчиной! Ничего не понимаю, в голове шум, слабость, ноги ватные, тело прошибает дрожь, холод, жар внизу живота. Не выдерживаю под таким натиском. Как же ждала, как мечтала, бредила об этом! Или я уже в раю, порхаю в облаках? Все происходящее — абстракция мышления? Так вот ты какой, мир мечтаний!
«Опомнись! Аксинья, прием! Вернись на грешную землю», — внутренний голос тормошит за грудки.
Почему-то голос мамы в ушах: «Хотел тебя задушить, распустила тут сопли! Действуй!»
«Точно! Действую! А как действовать-то?»
«Ну, врежь ему, слабачка! Тьфу, противно смотреть!»
Зажимаю губы, но он не сдается. Просто сожрет. Кусает, высасывает мою кровь, упырь чертов!
Не понимаю, откуда силы, отвешиваю смачную пощечину, оставляя кровавые полосы.
Кажется, зря! Не успела додумать — ответ прилетел незамедлительно. Щека горит, онемела.
Не останавливает безумие.
Отрывается! Не может отдышаться! Лбом упирается, трется о мой нос.
— Ничего особенного! Думал, будет лучше. Неискушенная. На деле так себе, второй сорт, а то и третий! А теперь давай топай отсюда!
глава 27
Акси и Ияр
Лучше б вылил ведро помоев на мою голову, наверно, было бы не так обидно, чем так безжалостно резать словами.
— Ты прав! Ничего особенного!
Вытираю ладонью прокусанную губу. Сплевываю кровь ему под ноги.
Еще одна метка на память — на нижней губе — о нашей токсичной дружбе.
— Думала, от поцелуя на миллион произойдет замыкание. Пдыщ, пдыщ, ты-тыщ в голове. Произошел всего лишь пук.
— Пошла вон, — хватает за шкирку, выставляя за дверь.
Не сдаюсь! Открываю заново. Просто так не отделается.
— Кхе, кхе! Завтра буду в 10.00. Интим не предлагать. Девственница третьего сорта тебя недостойна, Великий Ияр.
В меня летит телефон, успеваю закрыться дверью. Открываю снова.
— Нахер пошла.
— Не могу! Дороги не знаю. Не подскажешь?
После второго телефона в стену сбегаю с места происшествия.
Ияр
«Ты дома? Сейчас буду».
«НЕТ!»
«В смысле нет?»
«НЕ ПРИЕЗЖАЙ! Не одна!»
«Мне все равно! 10 минут, я около тебя».
«Это мой парень».
«Я тоже временами твой парень».
«А как же Тина? Мы же подруги!»
«Да ладно, с каких пор тебя беспокоит женская дружба?»
«Решай свою проблему, уже около тебя!»
— Яр! Что привело в эту холодную ночь?
Хватаю брюнетку, разрываю шифоновый пеньюар. Роскошная грудь молочного цвета вываливается наружу. Возбужденно колышется от каждого вдоха. Все изгибы тела, спрятанные под тканью, безукоризненны. Что не так? Почему не горит внутри?
— Кто-то изголодался? — мурлычет, расстёгивая мои брюки. — Малыш хочет тепла? — То же самое проделывает с рубашкой! Гладит мою грудь, оставляет полоску поцелуев, двигаясь вниз!
А я даже возбудиться не могу! Просто ничего. Пусто. Полный штиль. Возбуждение и адреналин покинули кровь, стоило мне переступить порог квартиры.
— Кто-то сегодня в полудреме! — Проникает под боксеры. Поглаживая, сжимая плоть.
Запрокидывает голову назад вместе с волосами, ее глаза горят вожделением. Готова везде и всегда, похотливая самка.
Или великолепная имитация?
Всего один поцелуй. Один сумасшедший поцелуй. От которого яйца болели, стояк рвал штаны по пути сюда. А сейчас все оделось во мрак. Голос, запах, шлюшское поведение раздражают. Самое паршивое — в этот момент думаю. Разве не должен отключиться и запрыгнуть на волну греха и разврата? Вспышки офисного эпизода проскакивают табуном разъяренных быков. Действуя как красная тряпка.
— Заткнись и займись делом!
Насаживаю имплантовый рот на полувялое достоинство.
