детали, которых раньше не видела, а может просто не придавала значения.
Когда он улыбается, левый уголок его рта приподнимается чуть выше правого и это чертовски сексуально. Его глаза голубые – но их нельзя описать одним лишь словом, это было бы очень скупо. Они яркие, с бирюзовыми вкраплениями и их взгляд завораживает.
Его голос глубокий и спокойный, от него становится тепло. И он всегда мог утешить меня.
Все маленькие особенности, мелкие детали составляют одно целое того, что я потеряла и о чем сожалею. Я никогда не надеялась, что смогу разлюбить Олли, но с каждым годом дышать становилось все легче. А когда увидела его сегодня, поняла, что все там же, в самом начале.
Застряла.
– Он, наверное, очень рад, что ты вернулся?
– Да, рад, – подтвердил Олли и уголки его губ приподнялись.
– Я тоже рада, что теперь ты в безопасности и с тобой все хорошо, – негромко сказала я, потому что не было ни дня, когда бы я не волновалась из-за того, что его могут ранить или убить.
Олли посмотрел на меня, и мне показалось, хотел что-то сказать, но видно передумал, потому что просто кивнул.
Мы замолчали, и молчание стало затягиваться. После развода между нами осталось много незавершенного. Я много лет не видела Олли и мы ведь даже не поговорили перед тем, как подписали бумаги на развод.
Было много чего, что мы могли и должны были сказать друг другу, но сейчас оба с трудом находили слова.
– Так ты и этот парень – Грем Хардман – правда, что собираетесь пожениться?
Олли первым нарушил паузу. Я не ожидала, что он спросит об этом. Конечно, он знает, что у меня есть отношения, потому что об этом часто пишут.
– Что? – Я изображаю удивление и смеюсь – выходит нервно. – Нет, конечно, нет. Ты где-то прочитал это?
Он кивает.
– Видел в каком-то журнале.
– Выдумка журналистов. Мы ничего такого не планировали. Я не… – дрожащей рукой поправляю волосы – мое волнение становится очевидным. – Не думаю, что в ближайшие годы захочу этого. Мы можем говорить об этом? – Я подаюсь вперед, глядя на него с сомнением. – Это не кажется тебе странным?
Олли трет подбородок, прежде чем ответить:
– Все нормально. Когда-то мы просто дружили – помнишь? – Он улыбается, но не может скрыть напряжение в глазах.
– Ты знал, что я ради тебя нарядилась в то платье на школьном балу в 2001? – вспоминаю я, желая, чтобы мы хоть на миг вернулись в то время, когда между нами все было просто и понятно. Когда мы еще не сделали выбор, о котором пришлось пожалеть.
– Нет, – искренне удивляется он. – Почему ты этого раньше не говорила?
– Потому что была уверена, что ты знал.
– Даже не догадывался. Но…
– Что?
– Я очень хорошо помню тот вечер. Я тогда понял, что ты не просто мой лучший друг, а девчонка, причем красивая и нравишься мне именно в этом качестве.
Я с улыбкой прижала пальцы к губам. Я тоже хорошо помнила тот вечер – тогда я в полной мере поняла, что такое ревность.
– Нам было хорошо вместе, – тихо говорит Олли и, несмотря на то, что его губы улыбаются, я вижу глубоко затаённую печаль в его глазах.
Я хочу встать со стула, подойти к нему и обнять. Показать, что разлука ничего не изменила в моем отношении к нему. Мои чувства остались прежними.
Но это то, чего я не могу позволить себе. Я утратила это право, когда предала его. Все, что связывало нас вместе.
– Очень. Это было лучшее, Олли.
Я хочу плакать, мои глаза наполняются слезами. Моргаю, чтобы не позволить этому случится. Если сейчас сломаюсь, могу не выдержать и рассказать ему правду, которая – я уверена – нанесет ему еще больший вред, чем тот, что я уже причинила.
– Тогда почему… – Он наклоняется вперед, но обрывает себя на полуслове.
В моих глазах поселяется паника. Я не хочу ему лгать, и не уверена, что смогу, когда мы сидим вот так – лицом к лицу.
Я не такая хорошая актриса.
– Это не важно. – Он качает головой, невесело усмехаясь. – На самом деле не имеет значения теперь.
– Мы оба знали, что рискуем, – бормочу я, опустив взгляд. – Когда ты уехал, мы это знали.
– Да, но я не думал, что рискую там, где ожидал меньше всего.
Мне слышится злость и горечь в его словах. Мы знали, что с ним может случиться все что угодно на войне. Знали, что он может не вернуться. Но мы и не догадывались, что этот предательский, поражающий удар нанесу я.
Вот о чем он говорит. В этом он меня обвиняет.
Я провожу языком по пересохшим губам и обвожу невидящим взглядом кофейню. Возможно, нам не стоило идти туда, где полно народу. Хотя, именно поэтому я и предложила это – струсила оставаться с ним наедине.
– Олли, пожалуйста…
– Прости. – Он выдыхает и проводит рукой по лицу. – Я здесь не за тем, чтобы обвинять тебя в чем-то. Нет, потому что знаю, что это я облажался. Мне не стоило оставлять тебя.
– Олли.
Я умоляюще смотрю на него, мысленно прося не делать этого – не приписывать себе ложного чувства вины. Это так несправедливо! Мне тошно от того, что все эти годы он мог считать, что в нашей неудаче повинен он.
– Прошу, не надо.
Он долго не отвечает, и я вижу, как в нем происходит борьба, пока он не сдается.
– Ладно. Хорошо, ты права. Я здесь, потому что мне нужно было увидеть моего лучшего друга, которая, ко всему прочему, еще и голливудская звезда.
Он машет рукой в мою сторону, заметно повеселев, и хотя я уверена, что ему нелегко далось это, рада, что мы сменили тему.
– Ты преувеличиваешь. Роль в сериале и съемки в средних фильмах, и только – смущенно ворчу я.
– Шарлотта Пирс, ты стала знаменитостью и не спорь со мной. Не надо приуменьшать свои достижения.
Я смеюсь, потому что не могу сдержаться, глядя на моего друга Олли. Именно друга, который всегда умел заставить меня смеяться. Но когда он называет мою фамилию, что-то внутри меня на мгновение сжимается – я ведь так и не стала обратно Пирс. Все мои документы на имя Шарлотты Скотт, но я не скажу ему об этом.
– Ты сильно удивился? – наморщив нос, настороженно спрашиваю я.
– Да нет, не особо.
– Врешь! Я сама удивилась, ты то почему нет?
– Хорошо, хорошо, – сдаваясь, он поднял руки. –
