class="p1">Глупость какая… Детство в заднице…
Однако меня это все задело, тут нет смысла отрицать. Очень наивно, очень неправильно, но… задело. И, наверно, именно поэтому таким хорошим показался план сгонять по-быстрому в дом отца и добыть свои документы.
Если Аделька права, а она права, смысла нет ей врать, то ее родители уже привезли мои паспорт, аттестат и полис отцу. Наверно, поскандалили при этом, считая, что это я сбила их Адель с пути истинного… Они всегда как-то косились на меня, хотя вообще непонятно, с чего…
Но это ладно, это посторонние мысли, ненужные сейчас…
Главное, что я знала, где отец хранит бумаги, и код от сейфа знала, если он его не поменял, конечно же… Что вряд ли.
Так что дело оставалось за малым: проникнуть в дом, совсем недавно бывший родным, в кабинет отца, забрать свое.
И, уже полноценной гражданкой, рвануть из города… На автобусе, например. Мы с Аделькой так и планировали.
Выехать из города с дальнобоями, а в соседнем Купнянске уже сесть в автобус… Два дня пути и свобода!
И сейчас план не имело смысл менять. У нас бы все получилось, если б Аделька каким-то образом не спалилась.
Заберу документы и уеду… Перед этим, конечно же, попрощаюсь с Бродягой, все же, он столько для меня сделал… Невежливо будет просто так уехать…
Дом отца был темен, и только на самом нижнем, цокольном этаже, светились окна. Внизу у нас была сауна, и я надеялась, что отец, большой любитель после тяжелого рабочего дня поотмокать во влажном пару вместе с молодой женой, сейчас как раз там.
В дом я попала легко. Просто перемахнула через невысокий заборчик и открыла своим ключом входную дверь. Тревожно замерла, словно насторженный суслик, вглядываясь в полумрак. Никаких звуков не уловила, значит, отец с Алей в самом деле внизу, в сауне. Ну и отлично.
Тихой мышью скользнула по коридору первого этажа к кабинету отца, толкнула дверь. Свет не включала, и без того каждый угол был знаком, наощупь принялась набирать код сейфа…
И в этот момент со стороны входа послышался стук открываемой двери!
Я замерла, чувствуя обвалившееся в самый низ живота сердце, панически заметалась по кабинету, не понимая, куда деваться. В голове только и билось истерически: “Попалась, попалась, попалась! Дура, дура, дура!!!”
Голоса приближались, и я, не придумав ничего умнее, упала на пол и заползла под диван с высокими ножками. Отец любил вычурную мебель, и чтоб позолоты побольше, а это страшное, как вся моя жизнь, чудовище припер с какой-то региональной выставки. И ох, как я сейчас была благодарна его дурновкусию!
Едва я успела спрятаться, как двери распахнулись, и в кабинет отца зашли трое мужчин. Лиц их, я , естественно, не видела, только ноги, но отца узнала сразу.
Он был бос, что вообще не характерно для него, вечно боящегося застудить ноги и через них самое дорогое, что есть у мужчин. А тут, после сауны, распаренный и без тапок?
Странно.
Еще одни ноги были в кроссовках и одни в форменных ботинках… Полиция, что ли, нагрянула? Да так неожиданно, что отец даже обуться не успел?
— Марсель, ты, я смотрю, не особо беспокоишься о долге? — голос мужчины, знакомый, кстати, с ленивыми, холодными интонациями, пугал.
— Александр Маратович, — а вот у отца голос звучал странно, просительно, напряженно… Я испугалась еще сильнее, потому что никогда такого тона от него не слышала. Отец, сколько я себя помнила, всегда был крайне уверен в себе, спокоен, преисполнен достоинства… А тут… Словно робкий щенок перед серьезным псом… Мысленно, может, и хвост поджимает… — я же вам говорил, как только дочь найдется…
— Кстати, насчет дочери, — перебил его мужчина в ботинках, в котором я уже по голосу и обращению отца распознала отца Марата! — Можешь не искать ее больше. Твоя дочь опозорила себя и тебя, сбежав с мужчиной…
— Да почему с мужчиной? — робко возразил отец, — она с подругой хотела уехать… Но родители подруги узнали, дочь увезли, а вот мою… упустили… Она скоро сама прибежит, ей идти некуда.
— Уже третий день нет ее, значит, есть, куда, — резонно возразил отец Марата, — значит, у нее мужчина есть, к которому она и сбежала… И не надо мне тут сказки про подругу…
— Да это не сказки, — повысил голос отец, — мне вчера родители подруги документы ее привезли! Ну сами подумайте, Александр Маратович, куда она денется, без документов? Все пути перекрыты, на вокзалах дежурят, по дальнобоям шерстят! Найдут, вопрос времени! Она — девочка приметная…
— Что верно, то верно… — задумчиво подтвердил отец Марата, — красивая дочь у тебя, Марсель… Жаль, что девка гулящая. Такая моему сыну не нужна. Да и ты мне в качестве свата тоже не нужен… Я тут пробил информацию, не только мне ты должен. Насобирал денег, а отдавать не хочешь? Ладно мы, будущие родственники… А у Ахтемова зачем брал? И что ему взамен рассказывал? Обо мне?
— Александр Маратович… Клянусь… Ничего… Деньги на свадьбу дочери…
— Любишь дочь, значит?.. — голос отца Марата сделался задмучивым.
— Да… Она единственная… Наследница…
— Это хорошо…
— Что хорошо?
— Что единственная…
После этих слов раздался тихий хлопок, грохот от падения чего-то тяжелого, и через мгновение я с ужасом уставилась в широко раскрытые, бессмысленные глаза отца…
— Они его убили! Убили! — Бродяга смотрел на белую, перепуганную мордочку Ляли, и сжимал кулаки, едва сдерживаясь.
Сейчас она настолько мало походила на ту солнечную, легкую девочку, которой запомнилась ему, да которой, собственно, и была только сегодня утром, когда ставила перед ним тарелку с омлетом, что такой контраст заставлял наливаться дурным, мало контролируемым бешенством.
Бродяга, за свою жизнь много чего повидавший, рассказу залитой слезами Ляли не удивился, обычное дело, внутренние разборки, в которые вперся ее папаша, попутно подставив молодую жену, тело которой Ляля нашла в сауне, после того, как, переждав в полуобморочном состоянии, пока убийцы уйдут, побежала по дому искать мачеху. И дочь подставил старый дурак, практически отдав ее на растерзание маньяку, да и себя самого. Хотя, именно отец Ляли отделался сравнительно легко: помер и все. А девчонку оставил расхлебывать последствия… Тварь,
