«Это единственная причина?»
— Д-да.
Не знаю, почему не признался в своих чувствах. Стало неприятно, что это игра в одни ворота. Вывезу ли? Неизвестно.
«Меня твои фанатки разорвут на части. Как Алису только что».
Хотел бы убедить ее, что всё будет пучком, но сегодняшняя драка и для меня стала сюрпризом. Но идти на попятную смысла уже не имело.
Да и это был мой единственный шанс проводить с ней время. Знал, что в обратном случае будет избегать меня и шугаться, а это в мои планы не входило.
— Будешь со мной, и ничего плохого не случится. Когда они поймут, как много ты для меня значишь, лезть не станут.
В этом я был уверен, так что и голос мой звучал также. Жаль, что она моего тона не слышала.
По скептическому взгляду догадался, что решила, что это мой план такой, а не я в нее влюблен.
Она продолжала молчать, и я добавил.
— И насчет слухов ты права. Они быстро распространятся, так что все вскоре будут в курсе настоящего положения дел. Хочешь быть в другой лиге? Тогда соглашайся на мое предложение, Нина. Я два раза не предлагаю.
Дернул губой, оскаливаясь и показывая ей другое свое лицо. Мажорчика, которому подвластна вся школа. Надеялся цепануть ее на крючок, но она так долго молчала, что я уже засомневался, что ответит согласием.
Но когда она, наконец, кивнула, еле смог удержать вздох облегчения и улыбку ликования.
— Отлично. Тогда теперь на всех переменках будем вместе тусить, а на большой в столовку ходить. Скоро у меня матч намечается, придешь за меня поболеть, — заметив возмущенный взгляд, добавил в голос строгости, всё время забывая, что она моих интонаций не слышит. — Это обязательно. Какая девчонка не придет болеть за собственного парня. Или хочешь, чтобы нас разоблачили?
Получив ее согласие, стал нажимать на нужные рычаги, чуя ее слабые места, словно коршун. И стыдно мне не было, каждый волен бороться за собственное счастье любыми путями.
— Так уж и быть, плакат я тебе сам нарисую, — хмыкнул, а затем подтолкнул ее под поясницу к выходу.
Проводил Нину до общежития, но перед ее дверью нам пришлось распрощаться. Раны обработать себе она не дала, а я не стал настаивать, понимая, что и так излишне напирал на нее. Да и ей нужно было переварить сказанные мной слова.
Как только она вошла к себе, зазвучал рингтон, который я ставил на отца. Пришлось попрощаться и уйти к себе.
— Слушаю.
— Ты в школе, Глеб? Я за тобой заеду.
— И что случилось? — сразу же напрягся, предполагая самое худшее. — С мамой… что-то?
— Да что ей сделается? — пренебрежительно он хмыкнул, в очередной раз демонстрируя свое безразличие, а я зло стиснул челюсти. — Она в коме, какие там могут быть новости.
— Иван, — предостерегающе произнес.
— Сколько раз говорил, чтобы не обращался ко мне по имени, щенок?
Его рык больше не действовал на меня ни отрезвляюще, ни грозно. Физически я мог его одолеть, если бы он удумал снова поднимать на меня руку, но с этим моя смелость была не связана.
Перерос. Так бывает, когда не уважаешь отца ни как личность, ни как мужика.
— Так что ты хотел? — устало выдохнул, не желая ссориться. И без него проблем в жизни хватало.
— Поговорить о твоей личной жизни.
— На то она и зовется личной, и ей бы лучше такой и оставаться, — напрягся.
— Ошибаешься, сынок. Твоя личная жизнь и реальная жизнь Арины — не взаимоисключающие понятия, а как раз напрямую взаимосвязанные.
Остановился в этот момент у своей кровати и присел, ощущая, как плывет перед глазами комната.
Каждый раз, когда дело касалось матери, я бесился до скачков давления и бешенства, но всегда молчал, понимая, как чреваты могут быть последствия.
У отца было то, чего я желал больше всего на свете. Право отключить мою мать от аппаратов жизнеобеспечения. И только моя покорность давала ей те шансы, о которых я молился всем высшим силам.
Мой дед хоть и был хирургом и имел влияние в мире медицины, но отец официально числился мужем моей матери и мог принимать судьбоносные решения. Пользовался этим, когда желал от меня что-то получить.
— Заезжать за мной не надо. Куда мне подъехать?
Взял себя в руки и встал, ожидая, когда он скажет адрес.
И совсем не удивился, когда услышал название очередного пафосного ресторана, куда так полюбила ходить его женушка.
Ненависть моя росла в геометрической прогрессии.
Урод.
Глава 14
Нина
Шипела, обрабатывая ссадину на локте, но боль была неизбежна, так что приходилось терпеть.
Слова Глеба не выходили у меня из головы, но сколько бы я не прокручивала их в голове, приходила к одному и тому же выводу.
Он меня просто жалел. Иначе не стал бы объявлять во всеуслышание и так демонстративно, что я отныне его девушка.
Когда я задала ему этот вопрос, во мне теплилась надежда, что случится чудо, и он произнесет те слова, о которых я мечтала, но фантазия разбилась о суровую реальность, подтверждая то, что вбивала в меня своими фразами Алиса.
— Расклад такой, Нина. Глеб официально твой до окончания этой четверти. Не строй иллюзий, что он в тебя влюблен, я тебя как облупленную знаю и вижу, как ты влюблена в него, словно кошка. Мы всё же сестры, и что бы ты ни думала, не хочу видеть твоих страданий. От них у меня несварение, знаешь ли, — сморщилась она, когда мы остались в туалете одни.
Поджав губы, молча наблюдала за ее приближением, и невольно сделала шаг назад, когда она продолжила наступать, загоняя меня в угол, ближе к подоконнику.
Она оскалилась, приняв это за свою победу и мой страх.
Доставать телефон не стала принципиально, не желая с ней ничего обсуждать.
— У нас с Глебом настоящие отношения, но он не хочет их афишировать сейчас, когда вокруг тебя шумиха из-за тех издевательств. Добрый он, благотворительностью страдает. Убогая, даже жалко смотреть на это, неужели не могла сама себя защитить? Знаешь, как неприятно, когда твой парень вступается за другую?
Сглотнула, моргая, и упустила момент, когда она подлетела ко мне и толкнула, словно вбивая в меня свои слова силой.
Локоть прострелило острой болью, ударом задело нерв, отчего у меня онемела рука. Я тяжело задышала и исподлобья глянула на Алису.
Изнутри поднялась ярость, и, я ни о чем больше не думая, со всей силы кинулась на нее и толкнула, но не ожидала, что удар выйдет такой силы, что она упадет, пропахав задницей грязный туалетный пол.
Я не смогла сдержать брезгливой усмешки при виде этой картины и впервые, наконец, ощутила удовлетворение.
Ты хотела, чтобы я защищала себя сама, Алиса? Ну так что ж, будь по-твоему.
Во мне будто проснулась тигрица, которая доселе дремала, зализывая раны и жалея себя.
— Ты, — скривилось от ярости ее лицо, и она подскочила, вставая на ноги. — Ты хотя бы знаешь, сколько стоит эта юбка?!
Конечно, я не знала, ведь мне выдали стандартную форму по размеру, не шили на заказ, как ей.
Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, и в ее глазах моментально вспыхнула неконтролируемая агрессия, и она снова кинулась ко мне.
Вот только я не ожидала, что мне прилетит хлесткая пощечина, от которой будет гореть кожа, дернется вбок голова, и по лицу ударят следом мои же собственные волосы.
Прошло секунды три, прежде чем я отмерла и с горящими холодной яростью глазами посмотрела на Алису.
Подняла руку, собираясь вернуть ей долг и втащить затрещину, но в этот момент одна из кабинок распахнулась, и оттуда вышла какая-то девица, зло глядя на Алису и стискивая кулаки.
— Эй, это ты, что ли, Глебова новая девка?! — прищурилась та, выдвигая челюсти вперед и выплевывая слова сквозь зубы.
— Да, я, — гордо вскинула подбородок сводная и оскалилась, глядя на меня с вызовом. Мол, смотри, никто тебя, Нина, всерьез не воспринимает, твои потуги вызывают лишь смех.
