я кусаю, я пускаю кровь.
— Отлично. Значит, ты…
— Заткнись. — Он снова приблизил руку. — А теперь попробуй.
Брускетта коснулась моих губ, и я открыла их, не сводя с него глаз. Я откусила маленький кусочек, хруст поджаренного хлеба был единственным звуком между нами. Вкус вяленой утки ощущался очень сильно, но терпкий, землистый вкус сыра создавал такой тонкий баланс, что он не был слишком сильным.
Я сглотнула, и его взгляд изучил мое горло. Цвет индиго в его радужке потемнел, и я откусила еще кусочек от хлеба, который он держал в руке. Не потому, что хотела больше еды, а потому, что хотела, чтобы он продолжал смотреть на меня так, будто жаждет попробовать. Попробовать меня на вкус.
Он откинулся на спинку стула и отправил оставшийся кусок хлеба в рот, привлекая все мое внимание к его губам. Это напомнило мне о том, каково это, когда они прижимаются к моей коже, а его язык ласкает мою разгоряченную плоть. Я сжала бедра и скрестила ноги под столом, мягкая ткань платья задевала мою чувствительную кожу.
Раскрасневшаяся и пылкая, я сделала последний глоток шампанского. Лед зазвенел, когда Сэйнт потянулся за бутылкой, наполняя мой бокал, как джентльмен. Но я на собственном опыте убедилась, что он не был джентльменом, когда дело касалось получения того, что он хотел.
Он поставил бутылку шампанского обратно в металлическое ведерко для льда.
— Тебе нравится?
Я облизала губы, вкус алкоголя и еды все еще оставался на моем языке.
— Я не уверена. Вкус довольно смелый. Сильный и терпкий. Не похоже ни на что, что я пробовала раньше. Но я не уверена, что это для меня.
— Возможно, это приобретенный вкус?
— Возможно. — Я сглотнула.
— Тогда ты вынесешь окончательный вердикт только после того, как попробуешь его еще раз. Кто знает, может быть, ты придешь к пониманию того, что у тебя есть вкус к уникальным вкусам, а не к обыденным, к которым ты привыкла.
Не нужно было иметь высшее образование, чтобы понять, что мы больше не говорим об итальянском хлебе или мясе птицы. Голод, отражавшийся в его глазах, был не по той еде, которую нам предлагали. И если бы я была до конца честна с собой, то признала бы, что жажда, которая горела во мне, тоже не была связана с диетическими потребностями.
В воздухе вокруг нас ощущалось ядовитое желание, пронизывающее меня до костей. Тишина становилась все громче, оглушительнее, мои легкие боролись за то, чтобы вдохнуть достаточно глубоко. Тепло разлилось по щекам, по шее, а по лопаткам скатилась капелька пота. Летний зной слился с пламенем предвкушения, которое Сэйнт так умело разжег в моей душе. Ему не нужно было прикасаться ко мне. Ему достаточно было просто сидеть и смотреть на меня с таким сильным голодом, который вызывал аппетит, приводящий к излишествам.
— О чем ты думаешь, Мила?
Впервые я смогла разорвать зрительный контакт.
— Ни о чем.
— Лгунья.
— Прекрати пытаться залезть мне в голову.
Он ухмыльнулся.
— Это то, что я никогда не перестану делать. Твой разум — интересное место.
— Чем же?
— В твоей голове бушует война, Мила. — Он склонил голову набок, и пламя свечи отбрасывало тени на его лицо под ночным небом. — И мне не терпится узнать, кто победит. Твой разум… или твое тело.
Я тяжело сглотнула и потянулась за шампанским, сделала несколько глотков, а потом решила, что мне нужен весь бокал, если я хочу попытаться игнорировать то, как он на меня влияет. Пламя было на грани того, чтобы поглотить мои силы, словно кислород, оно горело все ярче, все яростнее, и это был лишь вопрос времени, когда оно превратит меня в пепел. Я не знала, как это остановить. Я не знала, хочу ли я этого.
Святой стоял, а я, не мигая, смотрела, как он движется в мою сторону, излучая уверенность и самообладание.
— Соблазн сам по себе — мощная штука. В сочетании с тьмой это непреодолимая сила, с которой нужно считаться.
Его запах окутал меня, как только он остановился рядом со мной и наклонился, прижавшись щекой к моей щеке, щетина его пятичасовой тени коснулась моей кожи. Я закрыла глаза и выдохнула, обдав влажные губы потоком теплого воздуха.
— Скажи мне, Мила. Кто я — Бог, который помогает тебе победить искушение, или дьявол, который заставляет тебя встать на колени… прямо перед тем, как ты поддашься?
Я прикусила губу, мое тело превратилось в бушующее пламя сексуальных импульсов, которые разгорались все ярче с каждым его словом, сказанным мне на ухо.
Он провел пальцем по моему обнаженному плечу и неторопливо провел им по шее, оставляя за собой след из разгоряченной плоти. Кончиком пальца он провел по моему горлу, и я вывернула шею назад, не в силах сдержать желание сдаться.
— То, что между нами, Мила, сильнее, чем ты думаешь. — Его рука легла на мою шею, а пальцы усилили давление на горло. — Это было доказано много раз, это влечение между нами неоспоримо. Непреодолимо. — Он крепче сжал мою руку. — И вот тебе маленький секрет. — Его губы коснулись мочки моего уха, и по моему телу пробежали мурашки. — Я могущественный человек. Человек, который может лгать, манипулировать и убивать, чтобы получить желаемое. — Его рука соскользнула с моего горла и прошлась по груди, забравшись под платье и нежно прижавшись к груди. Я втянула в себя воздух, который никак не мог попасть в мои легкие. — Но когда дело доходит до тебя, я бессилен перед похотью, которая поглощает меня, когда ты смотришь на меня этими невинными ланьими глазами. Я не в силах игнорировать твою мольбу об освобождении, которая безмолвно застывает на твоих губах. — Его ладонь сжалась, и мой сосок затвердел, а желание, скопившееся между ног, стало ярким напоминанием о том, как мое тело снова и снова предавало меня, когда дело касалось этого мужчины.
Он прижался теплыми губами к моей разгоряченной коже под мочкой уха.
— Я должен ненавидеть тебя за то, что ты стала моей слабостью. И, наверное, так бы и было, если бы я не был так чертовски зависим от эйфории, которая разрушает меня каждый раз, когда я трахаю тебя.
Не в силах пошевелиться или вздохнуть, я застыла в плену его прикосновений, его слов, одного его присутствия.
— Святой…
Его рука выскользнула и нетерпеливо двинулась вниз, к моему бедру, заставив меня напрячься. Не потому, что я не хотела, чтобы он прикасался ко мне, а потому, что мое тело превратилось в сплошное ощущение, пульсации
