Я останавливаюсь на мгновение, когда Брук исследует мою грудь руками, потирая ладонями серебряный пирсинг. Провожу языком по нижней губе.
— Будь настолько грубой с ними, насколько захочешь, — говорю ей, приближая рот к ее уху и нежно прикусывая мочку. — Делай все, что хочешь.
Брук принимает мои слова близко к сердцу, сильно дергая за кольца, а я ворчу и вставляю один палец в нее.
Из нее вырывается рваный вздох. Ее руки сжимают мои бицепсы, и она толкает свои бедра напротив меня.
— Охренеть, какая ты тугая, — шепчу я, трахая ее пальцем, пока борюсь с дыханием из-за напряженности в яйцах и члене. Хотя я еще даже не засунул его в нее. Чувствую, что готов взорваться. — Твой клитор такой опухший. Чем же это ты занималась в душе?
Я говорю грязно просто для удовольствия, но, на мой взгляд, Брук на шаг впереди меня.
— Я трогала себя, — шепчет она, и я издаю стон, прижимаясь лбом к ее, и поправляю руку, чтобы добавить второй палец в нее. Она достаточно легко принимает его, ее дыхание прерывистое и трепещущее. Брук впивается своими ногтями в мои татуировки на руках.
Я скольжу большим пальцем к клитору, чтобы дать ей уникальное лекарство от Зэйдена Рота, гарантирующее, что женщина кончит в рекордные сроки. Я прижимаю пальцы к верхним стенкам ее киски, дразня это особое теплое местечко прямо у входа. Оно еще называется точкой G, но лично мне больше нравится — точка Z. Это звучит глупо, знаю, но если бы вы были на месте Брук, вы бы так не думали.
Ее руки дрожат. Пальцами она скользит вниз по моему животу и борется с ремнем, пытаясь расстегнуть штаны, чтобы могла вернуть свою руку на то место, где она была два дня назад. На этот раз ее прикосновение немного менее безумное, но также чуть-чуть неуверенное.
— Держись крепче, — шепчу ей на ухо. Она стонет, кусая губу, когда я надавливаю костяшками своих пальцев. Закрываю глаза, пока Брук работает над моим стволом. Вдыхаю сладкий запах ее волос, пробую мягкое трепетание ее пульса, пока она не начинает сокращаться.
И тогда понимаю, что она готова для меня.
Медленно убираю руку и крепко сжимаю ее голую киску, прежде чем отклоняюсь и встаю, чтобы сбросить джинсы на пол. Затем наклоняюсь за презервативом, вытаскивая его из заднего кармана. Ага, я тот еще мудак. Всегда держу один при себе, на всякий случай. Никогда же не знаешь, когда он может пригодиться.
— Это такое безумство, — бормочет Брук, когда стягивает шорты и отбрасывает их в сторону, затем садится и обнимает ноги по бокам. — Ты постоянно так делаешь? Спишь с незнакомками?
Я пожимаю плечами, потом встаю и позволяю ей хорошенько рассмотреть меня.
— Они незнакомки, только пока ты не переспишь с ними, — шучу я, поигрывая бровями. — И тогда вы уже просто любовники. — Наклоняюсь вперед и опускаю руки на постель. — Ты готова к тому, что я стану твоим любовником, детка?
— Твои… твои яйца тоже проколоты?
Я встаю, чтобы дать Брук хороший обзор. Там у меня впечатляющая коллекция: татуировки вокруг бедер, даже с внутренней стороны, вокруг члена и яиц. У меня есть Принц Альберт — серебряное кольцо через головку — и пирсинг уздечки, который расположен с нижней стороны моего ствола. Нельзя ведь быть боди-пирсером, не показывая свое мастерство.
— О. Мой. Бог. — Брук указывает на два куска серебра на члене. — У моего любимого барабанщика тоже есть такой. Или, возможно, оба. Не могу вспомнить, какой именно.
Она смотрит на меня, а потом прикусывает щеку изнутри.
— Я буду чувствовать их? У тебя ничего не будет болеть?
— О, несомненно, ты почувствуешь их, детка, но в хорошем смысле, — я ухмыляюсь и пальцами тереблю презерватив. — Готова к этому? — спрашиваю Брук, и она кивает в ответ.
Ее рот слегка приоткрыт, глаза блестят от желания. Она наблюдает за мной, пока я забираюсь на кровать на коленях, раскрывая презерватив и раскатывая латекс по своему стволу.
Брук кладет руки на мою грудь и открывает ноги для меня, позволяя мне встать на колени между ее идеальными белыми бедрами.
О, да. Это будет замечательно.
Мы смотрим друг другу в глаза, а потом я скольжу языком вдоль своей нижней губы и целую Брук, наслаждаясь ощущением тепла от ее руки на моей груди. Мы располагаемся на подушках. Теплый солнечный свет проникает сквозь персиковые шторы над кроватью.
Правой рукой обхватываю левую грудь Брук, нежно разминаю плоть, и она продолжает издавать эти сумасшедшие сексуальные звуки. Дыхание становится отчаянным и диким, когда я дразню ее складочки своим членом, давая ей попробовать, что ее ждет. Она шире раздвигает колени для меня, трогая ладонями мои щеки. По какой-то причине, именно это движение делает меня безумно возбужденным.
Не могу больше ждать. Думаю, нам обоим это необходимо.
Головкой члена прижимаюсь к плотному жару ее тела, и она судорожно вдыхает воздух. Толкаюсь бедрами с диким стоном, наполняя ее. Вот это да, малышка. Думаю, что мой член еще никогда так туго и тепло не сжимали.
— О боже, — шепчу я. Она задыхается и сжимает мое лицо своими ладонями. — О, Брук. — Я замираю на мгновение, чтобы дать ей привыкнуть к ощущению моего тела внутри нее. Это моя любимая часть секса — наблюдение за лицом женщины, когда она принимает меня, жестко сжимая мой член. Это смысл моей жизни — дарить женщинам наслаждение. — Не больно?
— Я сказала, что девственница, а не то, что ни разу не мастурбировала, — шепчет Брук в ответ, все еще что-то скрывая за своим невинным лицом. — У меня фаллоимитатор больше, чем твой член.
— Вранье. — Двигаю бедрами, и румянец заливает ее щеки. Брук откидывает голову назад, а таз, наоборот, прижимает к моему. Думал, что нужно продвигаться не спеша, но теперь, полагаю, что с ней все в порядке. Понятное дело, она узкая, но очевидно, что ничто не мешает мне полностью отдаться этому. Двигаюсь назад, почти полностью выходя из нее, и наблюдаю, как сжимается ее рот, а бедра напрягаются в попытке удержать меня.
В качестве наказания Брук дергает меня за колечко в соске, и я шиплю, толкаясь глубоко и жестко, сплетая наши тела вместе. Она тянется ртом к моей челюсти и целует, ее дыхание чистый мед и чертов клевер, вашу ж мать.
Прямо сейчас я словно на чертовых небесах.
Наши губы вновь встречаются. Брук поворачивает голову, чтобы зацепить зубами одно из моих губных колец, втянув кусочек металла и кружа по нему своим языком. Я почти кончаю, когда она скользит пальцем вверх по моей шее, чтобы начать играть с моими волосами.
Мое тело движется само по себе, трение о ее шикарное тело дразнит каждое мое нервное окончание своими мягкими, округлыми изгибами, заставляя меня покинуть орбиту. Я говорил, что ненавижу Эврику? К черту это. Я соврал. Мне здесь очень нравится.
Возможно, побыть бесплатной нянькой для этой цыпочки будет не так уж и плохо?
Брук очерчивает пальцами звезды, которые я выбрил с правой стороны головы, а другой рукой путается в моих волосах, таким образом побуждая меня уделить особое внимание ее шее. Прикусываю ее гладкую плоть и вдыхаю фруктовый аромат. Я до сих пор понятия не имею, как и почему мы оказались здесь, но я очень благодарен за это.
Тихий скрип кровати, этот маленький уголок, где наши тела сливаются друг с другом в объятиях одеяла, солнце на моей спине. Потно и горячо и, как ни странно, интимно (обычно это не моя фишка), но меня это не пугает. Обнимаю ее, опускаю руку на попку Брук, поощряя ее поднять одну из ее ног, чтобы получить более глубокий доступ.
Когда она задыхается и трепещет вокруг меня, я знаю, что ни один фаллоимитатор в мире не может сравниться с моими движениями. Горячие удары, глубокое проникновение, и мы сплетаемся на всем пути. Это мой стиль, по крайней мере, пока не чувствую, как сердцебиение Брук начинает ускоряться. Именно тогда я соединяю наши бедра, делая так, чтобы ее клитор терся об меня.
Брук хныкает, ее бедра лихорадочно бьются о мои, а ногти впиваются в кожу. Она слишком далеко зашла, чтобы целовать меня. Ее губы раздвинулись, а голова откинулась на ворох подушек. Боясь, что она продержится дольше меня, я протягиваю руку и добавляю два пальца к моему члену, растягивая ее настолько, чтобы она кончила, сильно сжимаясь вокруг меня. Становится настолько туго, что следом кончаю и я. Не тороплюсь и расслабляюсь в ней, тяжело приходя в себя и удерживая вес своего тела над ней, пока мы оба пытаемся дышать сквозь удовольствие и вихрь счастливых гормонов, затуманивших наши мозги.
