навязчиво в этот момент и подумываю о том, чтобы развернуться и направиться обратно на улицу, но ее карие глаза находят мои прежде, чем я успеваю сделать шаг.
— И кем же может быть эта прекрасная Bella? — спрашивает она с улыбкой, отчего мои глаза расширяются, когда она подходит ко мне с распростертыми объятиями, как для Вито.
Я бросаю взгляд через ее плечо на Вито, который в замешательстве смотрит на нас двоих, но он, должно быть, получает удовольствие от дискомфорта, явно мелькающего на моем лице, когда она обнимает меня, потому что он не оттолкнул ее от меня и не заставил остановиться. Похоже, он наслаждается моей болью, и легкий изгиб уголков его рта говорит мне, что я права.
Ублюдок.
— Не обнимай ее, Нонна. Этим утром она приставила пистолет к голове Маттео, — заявляет Энцо из-за моей спины, заставляя мое тело напрячься еще больше, но, к моему удивлению, женщина, прижимающаяся ко мне, со смехом откидывает голову назад и потирает мои руки.
— Самое время кому-нибудь поставить его на место. Что бы я сделала, чтобы увидеть это. — Она продолжает хихикать, делая шаг назад, проводя руками по лицу, когда кто-то ворчит у меня за спиной. Маттео.
— Я могу показать тебе снова, если хочешь, — выпаливаю я с широкой улыбкой и покачиванием бровей, что заставляет ее смеяться еще больше.
К сожалению, Энцо крепко обнимает меня за плечи, прижимая к себе в молчаливом приказе оставить мой пистолет там, где он есть. — Прости, Нонна. Она не может, не сегодня, — начинает он, делая большие шаги, чтобы вывести меня из комнаты. — Пока мы не решим, что с ней делать, она под домашним арестом.
Мои брови сводятся, когда я смотрю на него, умудряясь не отставать от него. — Домашний арест? — Повторяю я, в моем тоне явственно слышится замешательство, когда он мрачно ухмыляется мне в ответ.
— Это именно то, на что похоже, Bella. Сегодня многое произошло, и пока мы не решим, что с тобой на самом деле делать, ты останешься здесь. — Когда он замолкает, его ноги тоже останавливаются, прежде чем он распахивает дверь справа от себя.
Я не могу вымолвить ни слова, прежде чем он заталкивает меня в комнату и захлопывает за мной дверь, звук поворачивающегося в замке ключа следует мгновением позже, когда я с удивлением смотрю на деревянную панель.
Я не должна быть шокирована. Они же мафия, черт возьми.
Я просто не привыкла, чтобы мной командовали, вместо того чтобы отдавать приказы. Но я жива и дышу, и когда я наклоняю голову влево, я вижу открытую дверь, ведущую в ванную комнату, и широко улыбаюсь, несмотря на обстоятельства.
Душ.
Продумать.
План.
Выжить.
РЕН
После душа в роскошной ванной комнате я чувствую себя легче. Как будто огромный груз свалился с моих плеч теперь, когда у меня было время должным образом обдумать события дня. Я никогда не узнаю, приняла ли я правильное решение в том ресторане, а это значит, что я останусь верной тем действиям, которые предприняла.
На улице уже стемнело, из-за разницы во времени было позже, чем дома, поэтому я все еще не сплю, и по шуму, который я время от времени слышу по ту сторону двери, я знаю, что я не одна такая.
Скрестив ноги, я сажусь в изножье кровати и осматриваюсь по сторонам. Стены выкрашены бледно-пыльно-розовой краской, на окнах висят кремовые занавески, а на полу блестит деревянный пол. Вся мебель здесь сделана из цельного дуба, от шкафа и выдвижных ящиков, прикроватных тумбочек до письменного стола в углу комнаты и каркаса кровати подо мной. Кремовые атласные простыни шуршат под моим телом. Мягкие как сон для моей кожи, я снова вытаскиваю пистолет, осматривая его.
Здесь чертовски мило, совсем не похоже на безвкусную камеру предварительного заключения, которую я ожидала увидеть. Черт, у меня вообще были спальни и похуже. В детстве ничто не было моим или только для меня. Моя мать всегда собирала все по кусочкам, а мой отец вносил свой вклад, когда бы он ни появлялся.
Качая головой, я сосредотачиваюсь на текущей задаче. Как только я удовлетворена, я засовываю оружие обратно в карман своего слишком большого блейзера. После душа моим единственным выходом было снова натянуть одежду, в которой я была весь день. Может быть, утром, когда я узнаю о своей жизни с Де Лука, я смогла бы обсудить альтернативы.
Мой сотовый снова вибрирует в другом кармане. Он звонил чаще обычного, и после первого взгляда, когда я увидела сообщение от Луны, я не стала проверять его снова. Мне не нужна ее жалость или беспокойство о моей безопасности. Я подписалась на это, мы все подписались, и мы точно знаем, как это происходит.
Может быть, когда я не буду чувствовать вины из-за ее заботы, я посмотрю на них, но прямо сейчас я просто не могу с этим смириться. Кто бы мог подумать, что простая эмоция может так сильно искалечить меня?
— Мне все равно, что ты говоришь. — Свет горит. Я вижу это под дверью. Ни с чем не спутаешь голос Нонны. Звучит так, словно она стоит лицом к лицу с дверью.
— Не моя проблема. — Это похоже на Маттео, но он не так близок к разгадке, как она.
Насколько я слышала их мимоходом, это первый раз, когда я чувствую кого-то так близко, и в следующую секунду замок поворачивается, и Нонна стоит на открытом месте.
Широкая улыбка расплывается на ее лице, когда она держит одну руку на дверной ручке, а другую сжимает в кулак и упирает в бедра. — Давай, поешь. — Два слова. Приказ, а не просьба, пусть и произнесенная так ласково и мягко, но я все равно запинаюсь, колеблясь на своем месте, когда поднимаю на нее взгляд. Когда ей кажется, что я медлю слишком долго, она приподнимает бровь. — Пожалуйста, ты пожалеешь о нерешительности, когда попробуешь мои знаменитые каннеллони. — Ее итальянский акцент усиливается, когда она произносит каннеллони.
Ее дерзость забавна, и я не могу отрицать, что мне это нравится.
Закатив глаза, я поднимаюсь на ноги, направляясь к ней с пистолетом и телефоном в кармане, и как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, она берет меня под руку и тащит по коридору. Справа в поле зрения появляется кухня, когда Нонна радостно напевает рядом со мной.
Ребята сидят за обеденным столом в дальнем конце комнаты, рядом с дверями патио, ведущими в сад,
