В руках он держал уйму пакетов с известными именами дизайнеров, которые красовались на них, я могла их только рассматривать в витринах магазинов. Эти были именно те витрины магазинов, где ценники на вещи не ставились, потому что, если вы спрашиваете сколько стоит та или иная вещь, значит вы не можете себе ее позволить. Только однажды я вошла в такой магазин, где ко мне тут же подрулил задиристый продавец, окинувший меня взглядом сверху-вниз, как будто я какой-то гниющий арбуз, и сказал, что возможно мне больше повезет в местном торговом центре в выборе соответствующего размера моего ценового диапазона.
У водителя была такое количество пакетов, что чуть ли не закрывало ему лицо.
— Что…
— Мистер Девлин прислал вам. И просил передать, что приносит свои извинения за доставленные неудобства, принятым приглашением в последнюю минуту, но он также надеется, что это поможет снять напряжение в этом вопросе.
Он опустил пакеты на пол при входе, когда я полностью осознала эту кучу у меня отвисла челюсть, я была поражена таким количеством и разнообразием. Прежде чем я успела что-то сказать, а не стоять и ловить ртом мух, водитель поправил свою шляпу и произнес:
— Я буду ждать вас в машине, мэм, не торопитесь, — и ушел.
Я думаю, что он испытал какое-то облегчение, сбежав от сюрреалистической версии реальности, осознав, что Грант Девлин может сделать что-то удивительно приятное для других людей, просто так.
Я отнесла сумки в мою комнату, и разложила их содержимое на кровати. Я уже думала, что моя челюсть не может отвиснуть еще больше, чуть ли, не упав до пола, но Гранту это удалось, у меня в комнате чуть не произошел маленький вулканический взрыв от того, что я увидела.
Грант купил самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Оно было черным и гладким с намеком на золото по корсажу, и я могла точно сказать, рассматривая его, что оно будет выделять все нужные изгибы и скрывать то, что необходимо скрыть. Еще имелась пара соответствующих туфель, клатч и ожерелье с…, о, мой Бог.
Бриллианты. Это были настоящие бриллианты. Самые настоящие бриллианты нисколько не поддельные, не дорогая бижутерия или цирконий. Я взяла ожерелье трясущимися руками, и заметила, что что-то упало на пол, наверное, ярлык от ожерелья, потом я поняла, что это записка, написанная характерным наклонным почерком Гранта.
Сообщение было коротким:
Уважаемая, Лэйси,
Спасибо, что подыграла мне.
Помни, я люблю дух соревнования.
Грант
И, какого черта все это значило?
* * *
Входить на гала-вечер было подобно входить в сокровищницу, наполненную богатством, а по своей силе напоминало что-то похожее на торнадо.
Камеры бесконечно щелкали, люди, представлявшие высшее общество, проплывали в вихре идеальных причесок, отточенных скул, которые могли разрезать гранит. Боже мой, неужели это Пирс Броснан?! Вопли восторга и узнавания разнеслись по всей поверхности полированного деревянного пола.
Повсюду, куда бы я не бросила взгляд, сверкало серебро и золото от великолепных удивительных ярких картин и скульптур, с помощью которых преподаватели могли бы оживить свое пресное обучение, и подносы с шоколадом мьюз-буш, возвышающиеся пирамидой, которой мог бы позавидовать даже сам фараон.
— Я так всецело вне моего леа… мммпппф! — это последнее слово было принесено Грантом, подхватившим меня на руки, словно чертовый очаровательный принц и страстно меня целуя.
На секунду, я поддалась нежному его поцелую, почувствовав шероховатую щетину, он опять разжигал во мне желание, заставляя подумать о других вещах, которые мы могли бы совершить вместе…
Но я точно понимала, что все это происходило здесь и сейчас и было очень даже реально.
Я отпихнула его.
— Черт побери, ты не можешь предупреждать заранее…
— Подыграй мне, — пробормотал он, и о боже, что его голос творил с моим телом, особенно когда он наклонился еще ближе, прошелся своей рукой по моей, а его губы приблизились к моему уху... — Приехал Дженнингс с женой.
В моей голове, как будто что-то щелкнуло, и я осмотрелась по сторонам, заметив их, машущим нам из гардероба. На Дженнингсе был одет гораздо лучший костюм, чем я видела на нем сегодня утром, он придавал голубизну его глазам и хорошо скрывал его брюшко. Рядом с ним была на удивление такого же возраста, как и он, женщина с горделивой осанкой и на ее лице только начинали появляться морщинки, в волосах чуть-чуть появилась седина, украшая ее волосы, словно это являлось ее надлежащим аксессуаром, а не признаком наступающей старости, она улыбалась широко и тепло.
Я помахала ей в ответ рукой, наполовину обернувшись к Гранту с улыбкой, и надеясь, что он не видит боль в моих глазах, которую испытывала на самом деле.
— Как скажешь, дорогой, — я встала на цыпочки и громко чмокнула его в щеку.
Послышался клич одобрения от Дженнингса, его жены, и еще нескольких других пар, стоящих поблизости, они направились к нам, и вскоре мы были окружены бизнесменами и их женами, которых в основном я только видела на страницах деловых периодических изданий, надирающих чью-то задницу, оглашающих список нарушителей, формирующих слияние, совершающих недружественное поглощение или создавая новое предприятие.
А как же те немногие, с кем я встречалась раньше лично? Да, но они даже не помняли меня в лицо, поскольку моя обязанность раньше, когда я была помощником руководителя, состояла, чтобы при встрече с ними подносить им кофе, естественно, за которое они даже не говорили мне «спасибо», тогда я была невидима для них, их интересовал только он, самый важный для них человек.
Они пытались быть дружелюбными.
— Грант, ты, жалкий ублюдок, почему же эта молодая леди не пьет коктейль? — воскликнула Лили Чанг, который буквально на прошлой неделе Forbes назвал «черной пантерой с Уолл-Стрит». — Ты хочешь, чтобы она умерла от жажды?
— Ты опередила меня, — сказал Грант, ласково сжимая меня за талию. — Пунш или шампанское, дорогая?
— Шампанское, пожалуйста, — ответила я.
А потом я передумала, если уж Грант захотел, чтобы я подыграла ему, то я собиралась крутануть эту чертову рулетку.
— Нет, пожалуй, пунш, мне не хотелось бы потерять голову так же быстро, как произошло той ночью, когда мы встретились. Помнишь?
Раздался гул «ooooooхх» по всему кругу, и люди стали посмеиваться и подталкивать друг друга локтями.
— Как я мог такое забыть? — ответил Грант, приподняв бровь. Он понизил голос, но не настолько, чтобы никто не слышал. — Это одно из самых теплых воспоминаний.
