– А что это у него на носу такое? – Славик указал на то место, где у обсуждаемого субъекта имелась бородавка.
– О, это у него такой специальный пузырь, куда он складывает свои козюльки, – принялась объяснять Оксанка, уводя мальчика в ванную.
Потом мы еще сидели за общим столом, завтракая оставшимися с поминок блинами. Вместе с нами трапезничали трое мужчин. Бородатые немытые дядьки, похожие не то на геологов, не то на работников какого-нибудь конструкторского бюро. Как выяснилось, все они являются заядлыми автомобилистами. Так что тему для разговора долго искать не пришлось.
Когда они узнали, что от Москвы до Воронежа мы добирались почти двое суток, у них началось какое-то повальное помешательство. Они, как по команде, схватились за животы и принялись изрыгать из себя, вперемешку с остротами, неописуемый гогот. Причем один из них, по имени Виктор, усердствовал пуще других.
При звуках его голоса Оксанка вдруг встрепенулась и зло прошипела, ущипнув меня под столом за ляжку:
– Вот она, эта мразь!
– Какая? – не поняла я.
– Панкратов-Черный…
Пока мужчины выстраивали разные гипотезы (в том числе и ту, что часть пути мы тянули ласточку на себе, по аналогии с волжскими бурлаками), я сидела и покрывалась пунцовыми пятнами. Но так и не созналась присутствующим, что причина проста. Я до сих пор еще не научилась совершать на трассе обходящий маневр. Ну и что из того?..
И пусть бы мы опять тащились позади целой вереницы грузовиков. Пусть бы нам сигналили и объезжали справа и слева все кому не лень, включая гужевые повозки. Я нипочем не смогла бы пересилить свой страх. Какое уж тут к чертовой матери самолюбие? По обледенелой дороге! Когда полоса для обгона наполовину запорошена снегом! Ну его на фиг! Буду ехать как могу, и баста!..
В начале пути я еще была полна оптимизма. Теперь мы двигались в сторону дома. И я впервые за долгое-долгое время вспомнила о Всеволоде. Мне казалось, что с того момента, когда я слышала его голос, прошла целая вечность. Годы! Тысячелетия! Да и в этой ли жизни все было?.. И вот я опять возвращалась к нему – в город, по улицам которого он ходил. Я будто вновь направлялась в сказочную страну, где меня дожидался мой принц.
Но мало-помалу радостное состояние куда-то улетучилось. Я устала. Меня неумолимо клонило в сон. Тем более что в небе уже повисли ранние зимние сумерки и пейзаж за окном в их дымчатых очертаниях приобрел монотонность.
Мы только-только пересекли границу Липецкой и Тульской областей. Совсем неплохо, если учесть, что почти всю дорогу от Воронежа до Ельца перед нами шла неисправная фура. Из-за плотного потока навстречу я при всем желании не могла ее обогнать. Приходилось нам останавливаться всякий раз, когда водитель фуры выпрыгивал из кабины и что-то там поправлял под прицепом.
В итоге Дорохова начала надо мной издеваться:
– Правильно, Поленька, пусть не расслабляется! Мало ли что на уме у неприметной семерочки, скользящей за ним по пятам. Я так и вижу заголовок в газете: «Машина-убийца преследует фуры»!..
Удумали они со Славиком на радостях замечательную потеху – трещать себе в кулаки, имитируя переговоры по рации:
– Внимание! Объект слежения миновал развилку. По-прежнему направляется в сторону Москвы…
– Держим дистанцию, ребята! Объект останавливается!.. Кошмар какой-то! У меня от этих забав едва не приключилась истерика. И так вся на взводе, а тут еще эти двое!
Наконец помеха, съехав куда-то в пролесок, самоустранилась.
– Йес! – завопила Оксанка, злорадно потирая ладони. – Не выдержал! Наша взяла!
И только она это сказала, как на дорогу из соседнего поворота вылез какой-то механизм, отдаленно напоминающий комбайн. Вот где песня-то началась! Что гужевые повозки! Тут улитка могла промчаться, и мы бы ее не догнали.
В общем, въезжая в Тульскую область, я уже вовсю присматривалась к придорожным мотелям, решив, что самое время задуматься о ночлеге.
А что? Ляжем пораньше. Зато и встанем по утряночке часа в четыре. К середине дня будем дома.
Славик, сраженный наповал моим лихачеством, давным-давно уже спал, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Оксанка довольно меланхолично жевала «дирол».
– Задница затекла, – внезапно пожаловалась она, – даже «Братья Гримм» уже не помогают…
Я кинула на нее быстрый непонимающий взгляд. Мол, они-то здесь причем?
– Вот только не надо сейчас! Я знаю, о чем ты меня хочешь спросить. Нет, это не мазь. Это два одинаковых музыканта, которые сейчас поют. – И Оксанка в доказательство чуть добавила громкости.
– Вовсе я и не собиралась тебя ни о чем спрашивать. Я знаю, кто такие братья Гримм. Рыженькие такие, страшненькие…
– Ха! – Оксанка в сердцах шлепнула себя по коленкам. – Страшненькие! Да им бы нашу Веронику в ансамбль, и могли бы на хэлоуинах зажигать только так! Хотя песенки у них славные, мне нравятся.
– Кстати, о Веронике. Тебе никто из наших не звонил?
– Чижиха звонила пару раз. Ну и этот еще… инопланетянин наш.
– Какой? ЯДА, что ли?
– Ну конечно! Какой же еще? А что ты хотела?
– Да ничего, – пожала я плечами, – просто узнать, как там у них дела.
– Все нормально вроде. «Политэк» добили. Теперь Олежка с Управой бьется. Муть какую-то придумали… таблички в подъездах. Да кому они нужны? Кто будет на них рекламу размещать?
– И не говори! Я вообще сомневаюсь, что мы на них клиентов найдем.
– Конечно, не найдем, смеешься, что ли? Но это же Мишанин знакомый. Видно, хорошие деньги там провернули.
– М-да, тяжко Олежке придется, – вздохнула я.
– А еще Ирка сказала, что твой Лихоборский с Артемом приезжали. Помнишь Артема – их менеджера по рекламе?
Боже мой! У меня даже давление подскочило. Неужели я пропустила этот момент! Столько ждала и пропустила!
– Теперь они с Мишаней замышляют что-то из ряда вон, – продолжала Оксанка. – Чижиха говорит, в прошлую пятницу дискутировали чуть ли не до двенадцати ночи. Следующий сбор назначен по нашему с тобой возвращению. Я должна буду, как креативный директор, сказать свое веское слово.
Фу-у-у… у меня отлегло от сердца.
И хотя Оксанка еще не закончила свою речь, пустившись в дебаты о том, какой она на хрен креативный директор и что в гробу она видала и этот проект, и самого Лихоборского в белых тапках на босу ногу. Но я уже была в другом измерении.
Разве можно выразить это словами, когда ты стоишь в двух шагах от заветной черты? В двух шагах! Нужно только не оплошать. Сделать все, как задумано. И я трупом лягу, но сделаю! В лепешку расшибусь, а свой звездный час не прохлопаю!
Я вдруг так повеселела, что могла проехать хоть тысячу километров! Две тысячи! И ведь я же обставила, черт возьми, этот треклятый комбайн! Почему бы мне не постараться опять? Если даже какая-то задрипанная «Ока» пошла на обгон!
