– Я не просила, чтобы ты выдавала себя за меня, – хмуро возразила Поппи, гордо отбрасывая волосы назад.
– Не беспокойся. С сегодняшнего дня ты сама по себе, – сердито отрезала Рия, и взгляд ее затуманился. Она и забыла, насколько эгоцентрична ее красивая кузина.
– Пожалуйста, Рия, не надо со мной ссориться, – начала Поппи, быстро, как всегда, изменив тактику. – Мне очень, очень жаль, что я доставила тебе столько хлопот, я же тебя так люблю! Я знаю, ты сделала все это для меня, и я тебе благодарна, честное слово!
Рия посмотрела на нее устало, не в силах противостоять мольбе в ласковых карих глазах. Поппи и дядя – ее единственные родственники, и она им обязана всем.
Заметив перемену, Поппи схватила ее за руку и потащила на маленький балкончик. Когда на ее каштаново-рыжие волосы упали лучи солнца, то вокруг головы образовалась сверкающая аура.
– Давай присядем, и я тебе все объясню, пока мы завтракаем, – ласково заманивала она. – Мне необходима твоя поддержка, ведь скоро надо идти к Димитриосу.
Рия полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Было еще очень рано, и золотистая дымка окутывала сад, смазывая контуры. В воздухе стоял приятный запах свежего хлеба, который Роза жарила на кухне к завтраку, аромат только что сваренного кофе щекотал ноздри. И жизнь вдруг показалась не такой уж безнадежной. Все, что она сделала, она сделала ради Поппи. Когда у него будет время подумать, он наверняка ее поймет, и даже если не простит, то, по крайней мере, оценит. Спина у нее невольно выпрямилась, и она подняла голову. Как бы то ни было, дело сделано. Все мячи теперь на его половине. Больше ей не придется ни лгать, ни притворяться.
– Ты давно знаешь Никоса? – поплотнее запахивая махровый халат, спросила она у кузины, когда они сели на балкончике. Утро толькотолько нарождалось, и воздух был еще довольно прохладный.
– Тыщу лет! – воскликнула Поппи и, заметив, что Рия подняла брови, смущенно рассмеялась. – Четыре месяца – для меня это целая вечность. Ты же меня знаешь.
– И еще как, – с чувством заметила Рия, все еще сердясь. Она не собиралась так быстро капитулировать.
– Он приехал в Англию по делам Димитриоса, – продолжала Поппи, жуя тост. У Рии не было аппетита, но она с удовольствием выпила горячий сладкий кофе. – И я сразу поняла, что он совершенно особенный. Честное слово! – добавила она, заметив недоверие в глазах Рии.
– Ну, если так, из-за чего весь сыр-бор? – спросила Рия, сбитая с толку.
Впервые Поппи не смогла поднять на нее глаз. Быстро и грациозно поднявшись – привычка, приобретенная на работе, – подошла к перилам балкончика и, перегнувшись через них, посмотрела на сад, как бы бросая Рии вызов.
– Тебе это не понравится, – предупредила она вызывающе.
Сердце у Рии заныло. Что еще натворила эта бедовая девчонка?
– У нас будет ребенок.
Рия ждала чего угодно, только не этого. Услышав возглас удивления, Поппи повернулась к ней, как разъяренная тигрица.
– Только не надо нравоучений! Нам и так сегодня предстоит «приятный» разговор с нашим господином и повелителем!
В голове у Рии все смешалось. Однако, поразмыслив, она признала, что нельзя было исключить и подобного оборота событий.
– Это получилось случайно, – жалко промямлила Поппи. – Надо было быть поосторожней, а Никое совсем еще ребенок.
– Был, – сухо поправила ее Рия.
– Но он действительно не такой, как все, – серьезно настаивала Поппи. – С ним так легко и хорошо! Он заставил меня почувствовать… ой, я не могу тебе объяснить, это просто фантастика!
Щеки у Рии слегка порозовели. Как могла она в чем-то обвинять свою кузину, если одного легкого прикосновения Димитриоса было достаточно, чтобы заставить ее забыть обо всем на свете? А если бы он ее любил, как Никое Поппи, разве смогла бы она ему в чем-нибудь отказать?
Она вздохнула с болью и тоской.
– А почему ты сбежала от него?
Поппи уныло облокотилась о перила.
– Я знаю, это глупо. Но когда я поняла, что беременна, у меня был шок, я просто с ума сошла на неделю или на две. Мне казалось, что я ко всему этому не готова. Никое поторопил меня с обручением, и где-то в глубине души я надеялась, что в любой момент смогу дать обратный ход. Но ребенок! – Голос у нее задрожал. – Мне просто надо было обдумать все в одиночестве, прежде чем кому-то что-то говорить, даже Никосу.
– То есть ты не сказала ему о ребенке? – спросила Рия, потрясенная.
– Нет, – медленно подтвердила Поппи. – Я просто сказала ему, что все кончено. Одна из моих подруг разрешила мне пожить у нее, и я там спряталась. Когда же я решила сохранить ребенка, то тут же позвонила Никосу, и он мгновенно примчался в Англию. – Лицо ее озарилось. – Он был так растроган, что даже трудно в это поверить. Я его действительно люблю, Рия.
– Ой ли? – Голос Рии звучал резко. – Ты уверена, Поппи? Нельзя играть жизнью других людей. Через несколько месяцев тебе придется считаться не только с собой и Никосом, но и с очень маленьким человечком, который будет полностью от тебя зависеть. Если ты недостаточно любишь Никоса, чтобы прожить с ним всю жизнь, никакие деньги не сделают твоего ребенка счастливым. Уж лучше взять кого-нибудь на воспитание. Ты должна быть уверена.
– Я уверена, – угрюмо заявила Поппи, покраснев до корней волос.
– Что ж, тогда вам обоим – и тебе, и Никосу – придется очень много потрудиться над вашими отношениями. Не ждите молочных рек в кисельных берегах. Их культура очень отличается от нашей, и он не готов к английскому образу жизни. Вам обоим придется подстраиваться друг под друга.
– Очень умно!
Обе девушки вздрогнули и повернулись к двери, из которой раздался этот строгий голос. Димитриос с непроницаемым лицом вошел в комнату. Стоило ему сесть на один из маленьких стульчиков, вытянув вперед ноги и откинувшись на спинку, как балкон сразу же стал малюсеньким. Ворот его рубашки был расстегнут, на лоб спадало несколько черных локонов, еще влажных от утреннего душа.
– Насколько я понимаю, ты настраиваешь свою кузину остаться здесь?
Прищурившись, он быстро оглядел их обеих, и сердце Рии бешено заколотилось. Он был так далек от нее, так жесток, так непохож на того человека, с которым она вчера провела целый день…
– Ошибаешься.
Она посмотрела ему прямо в глаза, не думая о том, что в бледном утреннем свете ее спутанные волосы, серебристыми каскадами спадающие на худенькие плечи, и лицо без косметики делают ее похожей на привидение.
– А то мне показалось… – Стальные глаза блеснули.
– Ничего странного. Тот, кто подслушивает чужие разговоры, не может рассчитывать на полноту повествования. – Ей самой стало жутко от своей дерзости. Краем глаза она видела, как изменилось лицо Поппи – от неприкрытого восхищения до полного испуга.
