– Я молюсь святому Антонию, – продолжал старик, – ведь он покровитель всех потерявших и не нашедших. Каждый день я молюсь о том, чтобы он помог мне найти моего сына… Я молюсь святому Иуде, святому Иосифу и Деве Марии… я молюсь и за тебя, за твою безопасность и успех…
– Спасибо, мистер Дельвехо. – Тернер весьма иронически относился к раскаявшимся грешникам, каким считал своего клиента. – Берегите себя, будьте поосторожнее с Анной. Я буду держать вас в курсе событий.
– Анна… – с нескрываемым отвращением повторил это имя старик. – Позвони мне завтра, в любое время, я буду ждать…
– Обязательно позвоню, – пообещал Тернер и повесил трубку.
Он не верил ни в Бога, ни в черта. Вообще не верил в то, что нельзя ощутить материально.
Потерев ушибленный при падении на гравий локоть, Тернер завел двигатель и поехал в Кодор. Он размышлял о Джей Гаррет, мысленно он раздевал ее догола и представлял в разных позициях.
Тернер вспомнил, как прикасался к ее рукам, плечам, волосам… Этим он хотел обезоружить ее и подчинить своей воле, но вышло не так, как он задумал. Горячее желание обожгло его изнутри, прокатившись по всему телу. Тернер никак не ожидал этого.
Нет, лучше этой девушке поскорее убраться из Кодора.
За долгие годы, проведенные Холлизом в каморке рядом с котельной, никому не разрешалось входить в нее. Здесь, в стенном шкафу, хранились все магические и священные предметы, принадлежащие Холлизу. Все, кроме одного, самого главного, спрятанного в гораздо более надежном месте.
Однако теперь Холлиз понял, что это место не так уж надежно. Ему казалось, что он услышал голос Лютера, шепнувший ему в ухо всего одно слово: “Иди!” Он должен собрать все свои немудреные пожитки и бежать.
Мертвая душа вернулась! Она знала, где его найти. Она взглянула в глаза Холлиза, и он увидел в ее глазах ад.
Он должен бежать, чтобы спасти свою бессмертную душу! Он уйдет в лес, будет скитаться, как пилигрим, построит церковь!
Дождавшись предрассветного часа, Холлиз вымыл свою комнату, надел чистое белье, собрал все свои вещи и сложил их в подаренный Лютером много лет назад чемодан.
И тут ему снова показалось, что он слышит голос Лютера: “Беги! Построй церковь!”
С сильно бьющимся сердцем Холлиз выскользнул в коридор и тихо вышел через заднюю дверь. Оказавшись во дворе, он направился туда, где когда-то был розарий миссис Хансингер.
Холлиз до сих пор ревностно ухаживал за старыми кустами роз, хотя Дэйви твердил, что это пустая трата сил и времени. Уж лучше выращивать на этом месте помидоры. Они куда полезнее каких-то там розовых кустов, которые к тому же уже давно не цветут.
В тусклом свете луны Холлиз опустился на колени и стал руками рыть землю, разгребая сухие листья. Их подхватывал ветер и, подвывая, уносил прочь. Холлизу казалось, что ветер тоже гудит ему: “Беги! Построй церковь!”
Джей разбудил настойчивый звонок телефона. Поначалу она не могла понять, где находится и почему все тело болит так, словно ее посадили в бочку с камнями и спустили с горы.
Приподняв веки, Джей увидела прямо перед собой немигающий синий глаз китайской фарфоровой куклы в кружевной шляпке. Снова зазвонил телефон, и Джей заставила себя открыть глаза пошире. Вся постель была завалена вышитыми подушками. Раздался третий нетерпеливый звонок телефона. Только тут Джей вспомнила, что она в пансионе миссис Долл в Кодоре, штат Оклахома, куда приехала в надежде помочь Патрику.
Мысль о Патрике сразу привела ее в чувство. Джей схватила телефонную трубку. От резкого движения заболел палец, заныли мышцы.
Что это с ней? Почему забинтован мизинец? И откуда на ней этот замшевый пиджак, застегнутый на все пуговицы?
Память заработала не сразу, но уже через несколько мгновений Джей вспомнила, что вчера познакомилась с Тернером Гибсоном, вместе с ним поехала в бывшую клинику Хансингера и Тернер настаивал на ее возвращении в Бостон. Потом в них кто-то стрелял и… Джей быстро поднесла трубку к уху.
– Алло?
В голосе Ноны звучали слезы.
– Что случилось? – встревожилась Джей. – Патрику хуже?
– Нет! – воскликнула Нона. – Ему лучше, температура снизилась.
Джей ощутила такое облегчение, что забыла о собственной боли.
– Так он уже не бредит? – спросила она.
– Нет, но пока Патрик еще очень слаб, его тошнит и болят все суставы. Его накачивают огромным количеством лекарств. Бедный Патрик!
– Но ведь ты сказала, что ему лучше?
– Да, однако… он с трудом говорит. Патрика все еще держат в строгой изоляции. Посетителей пускают только после того, как они вымоются бактериальным средством и наденут стерильную одежду…
Нона снова заплакала.
– Успокойся, Нона, мы сделаем для Патрика все, что в наших силах. Я уже нашла человека, который может нам помочь.
– Правда? – с детской надеждой спросила Нона.
– Да, – подтвердила Джей и рассказала о Тернере Гибсоне, описав его как святого Франсиска Ассизского. Чтобы успокоить Нону, Джей бессовестно приврала.
– И он поможет нам? – оживилась Нона.
– Обязательно поможет. Утром у меня с ним назначено деловое свидание. Тернер хочет прочесть твое письмо, если ты не возражаешь, конечно.
– Конечно, не возражаю! – поспешно ответила Нона. – Он действительно хочет помочь нам?
– Да, – бодро солгала Джей.
Она не стала говорить Ноне, что Тернеру не по душе ее появление в Кодоре и он уговаривает ее немедленно вернуться в Бостон. Джей, разумеется, не сообщила Ноне, что в нее и Тернера стреляли. Она поступила так, как привыкла делать всю жизнь, – сообщила Ноне только хорошие новости, умолчав о плохих.
Душа в доме не оказалось, и Джей пришлось принять ванну. Старые водопроводные трубы жалобно выли на все лады, когда она включала горячую и холодную воду. Если бы у Джей было свободное время, она с удовольствием полежала бы в горячей душистой пене.
В зеркале она увидела громадные синяки с левой стороны грудной клетки. Ладони были сильно поцарапаны гравием.
Завернувшись в розовое махровое полотенце, Джей стояла перед запотевшим зеркалом и, вытирая его тряпкой, разглядывала свое отражение: волосы спутаны, бледное лицо, повязка на лбу, не вполне закрывавшая ссадину. Загипсованный мизинец чопорно торчал в сторону.
Включив в розетку электрические щипцы для волос, Джей достала косметичку и мысленно вознесла хвалу придумавшему профессиональную косметику Максу Фактору. Спустя двадцать минут она открыла дверь своей комнаты и вдохнула запах свежего кофе.
Беременная внучка хозяйки медленно шла по коридору с пустой корзиной для белья. На ней был все тот же блузон с медвежонком на животе и желтые пушистые шлепанцы. Загипсованный мизинец Джей вызвал у нее неподдельный интерес.
