Возле конторки мне подтвердили:
– Да, мадам освободила номер час назад.
Я попросил, чтобы присмотрели за моими чемоданами: Друтер, конечно, не захочет держать меня на борту своей яхты, когда узнает, о чем я собираюсь ему сообщить.
Друтер побрился, надел новую рубашку и читал книгу в небольшой каюте для отдыха на своей яхте. У него снова был величественный вид человека с восьмого этажа. Бар был гостеприимно открыт, и цветы выглядели так, будто их только что срезали. Но все это не произвело на меня никакого впечатления. Я на собственной шкуре убедился в действительной цене его доброты, а такая неискренняя доброта может лишь погубить людей. Доброта должна идти от сердца. Я держал нож за пазухой и выжидал момент, чтобы пустить его в ход.
– Но я не вижу вашей жены?
– Она скоро подойдет, – ответил я.
– А ваши чемоданы?
– Их тоже принесут скоро. Можно мне выпить?
Меня не мучило сомнение, как датского принца, чтобы набраться смелости для вероломного убийства. Я быстро проглотил две рюмки виски. Он налил и себе, положил лед, прислуживая мне, как равному. Ему даже в голову не приходило, что теперь я выше его по служебной лестнице.
– Вы выглядите утомленным, – отметил он. – Отпуск не пошел вам на пользу.
– У меня было много забот.
– Вы не забыли прихватить с собой Расина?
– Нет, не забыл.
На мгновение меня тронуло, что он помнит такие мелочи.
– Может быть, после обеда вы бы почитали немного из Расина. Когда-то я им очень увлекался. Много в жизни было такого, что теперь забылось. Старость не радость, не та уже у меня память.
Я вспомнил, как Кэри говорила: в конце концов, в его годы он имеет право на забывчивость. Но вспомнив Кэри, я чуть не уронил слезу в рюмку.
– Мы забываем многие вещи, которые находятся под руками, но хорошо помним далекое прошлое. Меня часто тревожит прошлое. Ненужные недоразумения. Ненужная боль.
– Можно мне еще выпить?
– Пожалуйста.
Он сразу же поднялся, чтобы налить. Наклонившись над баром и повернувшись ко мне своей широкой спиной, он сказал:
– Не стесняйтесь, говорите. Мы сейчас с вами не на восьмом этаже. Просто два человека в отпуске, надеюсь, друзья. Не беда, если один из нас зальет свое горе, немного выпьет и немного опьянеет.
Я был чуть пьяный – более чем немного. Мой голос выдал мое волнение, когда я сказал:
– Моя жена не придет. Она меня покинула.
– Поругались?
– Никакой ссоры не было. Таких слов, которые можно оспаривать или забыть, сказано не было.
– Она кого-нибудь полюбила?
– Не знаю. Возможно.
– Расскажите мне все. Я не могу вам помочь, но каждому в такой момент нужно, чтобы его выслушали.
Использовав местоимение «каждый», он превратил мое личное горе во всеобщее, будто все люди осуждены на муки. «Каждый» рождается, «каждый» умирает, «каждый» утрачивает любимых. Я рассказал ему все. Все – кроме того, ради чего я пришел сюда на борт и о чем я должен был сообщить ему в первую очередь. Я вспомнил наши ленчи с кофе и булочками, мои выигрыши, рассказал о голодном студенте и о Птичьем Гнезде. Я вспомнил о нашей ссоре из-за официанта и о том, как она мне сказала: «Я тебя больше не люблю». Я даже теперь мне это кажется невероятным – показал ему прощальное письмо.
– Простите меня, – сказал он. – Если бы я не задержался, этого не случилось бы. Но, с другой стороны, вы бы не выиграли все эти деньги.
– На кой черт мне нужны теперь все эти деньги! – ответил я.
– Так легче всего говорить. Я сам говорил то же самое много раз. Но вот видите – я все еще тут… – он широким жестом обвел свой уютный скромный салон – иметь такой мог себе позволить только очень богатый человек. – Если бы в самом деле я делал то, что говорил, меня бы здесь не было.
– А я говорю то, что думаю в самом деле.
– В таком случае у вас еще есть надежда.
– В этот самый момент она, может быть, уже спит с ним.
– Это не разрушит вашу надежду. Часто случается, что открываешь настоящую силу любви, когда переспишь с кем-нибудь еще.
– Что мне делать?
– Выкурите сигару.
– Я не курю.
– Если вы не имеете ничего против… – он закурил сигару. – На них тоже нужны деньги. Если честно, я тоже не люблю денег – а кто их любит? На монетах безобразная, уродливо выполненная чеканка, а бумажные деньги слишком грязные. Как газеты, которые подбирают в общедоступных парках. Но мне нравятся сигары, эта яхта, возможность принимать у себя гостей, и я признаюсь, что мне приятно, да, – добавил он, – мне нравится управлять людьми.
Я даже забыл о том, что этой власти у него больше нет.
– Каждый должен мириться с этими проклятыми деньгами. А вы знаете, где они сейчас могут быть?
– Отмечают, по-моему, свою любовь… кофе с булочками.
– У меня было четыре жены. Вы уверены, что вам действительно хочется, чтобы она вернулась к вам?
– Да.
– Может быть, все-таки спокойнее без нее?
– Я не ищу покоя… пока что.
– Моя вторая жена – я был тогда еще молодой – бросила меня, и я совершил непростительную ошибку, вернув ее назад. Потом мне потребовалось много лет, чтобы избавиться от нее снова. Она была неплохой женщиной. Нелегко избавляться от хороших женщин. Если вы уже так настроились жениться, то лучше женитесь на плохой женщине.
– Такое уже случилось со мной однажды, и я не нашел в этом много счастья.
– Интересно.
Он выпустил струю дыма и наблюдал, как она медленно расходится и постепенно исчезает в воздухе.
– Все-таки с плохой женщиной долго не проживешь. А с хорошей можно прожить долго. Вот Бликсон женился на хорошей женщине. Каждое воскресенье она сидит рядом с ним на церковной лавке, обдумывая меню на обед. Она хорошая хозяйка, и у нее неплохой вкус, который проявляется в убранстве их дома. Руки у нее пухленькие, и она гордится, что они хорошо приспособлены для кондитерского дела, однако не только для этого существуют женские руки! Она высокоморальная женщина, и если он уезжает от нее на неделю, то чувствует себя свободным человеком. Но ему приходится возвращаться назад. Какая это ужасная вещь – неизбежное возвращение к своей жене!
– Кэри совсем не такая, – посмотрел я на остатки своего виски. – Ради всего святого, посоветуйте мне, что я должен делать?
– Я слишком стар, и молодые назвали бы меня циником. Людям никогда не нравится реальная жизнь. Они не прислушиваются к доводам здравого смысла. Я бы посоветовал вам принести сюда свои чемоданы, забыть обо всем этом деле у меня большой запас виски, несколько дней вы находили бы в нем утешение. Завтра в Портофино ко мне на борт поднимется довольно много приятных гостей – вам, конечно же, понравится Силия Чартерис. В Неаполе есть несколько борделей, если зарок безбрачия покажется вам невыносимым. Я позвоню по телефону в контору, чтобы вам продолжили отпуск. Находите удовлетворение в случайных связях и не старайтесь совместить любовь с семейной жизнью.
