6. Хан
Я не бывал на похоронах никогда. Мало того, я даже не видел мертвым собственного отца. Когда аппа*(папа) умер, мне было восемь. Я был мал, и вместо того, чтобы надеть белые перчатки и траурный костюм, чтобы попрощаться с отцом, меня отправили куда подальше. Запретили говорить о его смерти, а в доме мать устроила целый культ его личности. Год за годом, на моё мнение ложилось всё. Меня не спрашивали хочу я или нет, меня ставили перед фактом.
Поэтому я, оперируя своим мнением по этому поводу даже в восемь, сбежал в тот же день из особняка в Пусане, но естественно восьмилетнего наследника отыскали быстро и вернули обратно.
Я помню очень хорошо те пару часов. Потому что не знал, как добраться до папы. Я искал дорогу, но боялся подойти к кому-то и спросить. Ведь был уверен, что меня ищут. А в это время проходил поминальный обед по самому дорогому человеку для меня. И мне даже не дали с ним проститься.
Поэтому сейчас я не понимал, как себя вести. Мне было настолько херово, и настолько противно, что хотелось удавиться этим сраным галстуком, который сдавливал мою шею, как удавка.
— Хан, ты как? — Джин Ки и Ки Бом стояли по обе стороны от меня и старались не подпускать ко мне псов мамы.
Её идиоты не отходили от меня ни на шаг. Постоянно следили за мной, чтобы я не сболтнул лишнего или не устроил сцену. И это меня бесило больше всего. Меня напрягало её отношение ко мне, и к тому в чем меня обвиняли.
И она снова! Мать опять встала на сторону Йон Со. Поэтому и не пришла на кладбище и даже не помогла мне с поминальным обедом для отца. Для неё был важен лишь имидж и престиж, а я такой херовый взял и сорвал такую рекламу для компании. Дорогущие похороны нашей сотрудницы.
— Всё в порядке, — я выдохнул и посмотрел на белые хризантемы, которыми был обложен белоснежный закрытый гроб.
Вокруг стояло человек десять от силы. Я и парни, священник, несколько подруг Мён Хи и…она. Я не ожидал увидеть здесь Лику. Зачем ей приходить на похороны незнакомого человека? Но прямо сейчас я смотрел на женщину в черном кожаном плаще с глубоким капюшоном на голове, и внутри меня скручивался каждый сраный мускул.
А всё по простой причине. Я рехнулся. Как чокнутый сталкер помешался на этой женщине, и даже на похоронах собственной девушки, а Мён Хи я уже по другому не воспринимал, застыл горящим взглядом на этой дамочке.
В её взгляде увидел нечто, что заставило меня вздрогнуть и охренеть. Я видел в нём слёзы и не мог этому поверить. Лика медленно подошла к могиле и положила на гроб цветок розы, что-то сказав на своём родном языке.
И потом ушла… Я же как пришибленный дегенерат следил за каждым её шагом. За тем, как она спустилась по склону и сняла капюшон, расправив волосы и продолжив идти по алее к выезду.
— Пойдём… — прошептал Ки Бом, и сжал моё плечо, — Нам пора. Дальше всё сделает агентство, брат.
Я кивнул, но понимал что мои конечности стали хреново слушаться и я плохо разбирал куда иду. Наверное, поэтому не сразу заметил фигуру пожилого мужчины, который стоял у одной из могил и наблюдал за процессом погребения. Он показался мне очень странным. Не клал цветов на монумент, не отдавал дань уважения. Одним словом он ни хера не делал, кроме того что наблюдал, как гроб Мён Хи опускают под землю.
— Кто этот аджоси? — даже Джин Ки заметил странное поведение мужчины и мы переглянулись.
— Не знаю, хён. Но это бред, стоять у одной из могил и смотреть неотрывно хер знает куда. Он словно именно к Мён Хи пришел, — я озвучил свою бредовую догадку, а мужчина заметив наши взгляды тут же подобрался и поспешил сбежать.
И это выглядело именно так. Старик быстрым шагом огибал мраморные плиты, лежащие на земле, в густой остриженной зелёной траве, словно молодой пацан.
В тот день я не предал этому серьезного значения, потому что меня умело отвлекли очередным скандалом, мать его.
— Ты доволен собой, сопляк?
Я не успел войти в дом, как сразу же получил порцию любезностей от своего отчима. Мужчина стоял в гостиной в холёном костюме, но с настолько перекошенной мордой, что я даже восхитился. Видимо, этого ублюдка очень задело моё самоуправство.
— Где омони*(матушка)?
— У психолога! — выплюнул мужчина, пока я спокойно снимал пиджак, и бросив его на один из диванов, подошёл к бару.
Открыв бутылку крепкого виски, плеснул себе не меньше половины стакана, и спокойно встретил взгляд, который надменно шарил по моему лицу.
— Я задал тебе вопрос. Ты доволен тем, что довёл мать до истерики, своей выходкой с похоронами? — он продолжал напирать, а я ухмыльнулся и, выпив залпом спиртное, скривился от горечи.
— А я что, обязан отвечать на все твои вопросы? Подчиняться, лебезить и благоговейно воспринимать твои приказы? Я что хер на пальце, которым вертеть можно, господин Чхвэ?
— Господа обед подан! — в гостиную в поклоне вошла домоправительница, но тут же вздрогнула от резкого тона этого дебила в человеческой шкуре.
— Пошла вон!
— Не смей!! Не смей орать на прислугу в доме моего отца, тварь! — я не выдержал и со смаком разхерачил стакан об пол.
Аджума охнула, и завидев мой взгляд, тут же поклонилась и ушла.
— Значит, ты совсем стыд растерял, и решил свою девку безродную похоронить, как молодую госпожу? — Йон Со ухмыльнулся, подобно твари и прошёлся по мне взглядом так, словно смотрел на гопчан, от которого его тошнило.
— А разве эта девка, не твой старший секретарь? — вкрадчиво задал вопрос, и попытался выровнять дыхание.
— Но и ты с ней спал, как оказалось, мальчик.
— Поэтому и похоронил её я, господин Чхвэ. А вас прошу не забывать, что в этом доме всегда был один хозяин — это мой отец. Он глава рода, и вам…
— Я уничтожу тебя, сопляк! — он оборвал меня и начал идти в мою сторону.
— Попробуй!
— Я отберу у тебя всё, и ты даже… — я не ожидал что он посмеет поднять на меня руку, но видимо слишком задел его честолюбивую ублюдскую персону, потому что он схватил ворот моей рубашки и смял в кулак у горла, — …не заметишь, как это произойдёт.
— Я… — он скручивал ткань сильнее, а я лишь лыбился как придурок, — …с нетерпением жду этого… момента!
— То что ты устроил в моей комнате, — его глаза сузились, а я схватил его руку, которая держала воротник, и попытался вырваться, — Это последнее унижение, которое я тебе простил. Ты кукла, Хан. А твоя мать, больная истеричка. И она вскоре может легко оказаться в психиатрической лечебнице.
— Тварь! Не трогай маму! — я вырвался и не удержался, хорошенько заехав ему по роже.
Йон Со отлетел к дивану, но поднялся и стерев кровь с губы, со смешком встретил мои слова.
— Я всё ей расскажу! Не смей! Трогать её!
— И ты думаешь она тебе поверит? Она жить без мужика не может. Ей было плевать на тебя всё эти годы, сопляк. Ты ей нужен лишь как кукла, как копия мужчины, которого она боготворила всю жизнь и даже после смерти.
Я впал в ступор, и он это видел. Он заметил насколько мне бл***, больно от его слов, и воспользовался этим до конца.
— Прекращай эти игры, Хан Бин, иначе я перестану панькаться с тобой, — мужчина одернул рукава и полы своего пиджака, поправив их, и выпрямился со словами, — Полезешь в дела компании, ещё раз, я тебя в порошок сотру, сопляк. Я одиннадцать лет своей жизни положил на то, чтобы сделать "Шинорацу" настоящим конгломератом, и ты думаешь я отдам её тебе? Можешь и дальше прожигать свою жизнь, кататься на моделях, и прикидываться дурачком. Это я тебе позволю! Но если ты ещё хоть раз переступишь грань дозволенного, молодой господин, я тоже не стану терпеть. Ты пустое место! Малолетний сопляк, не знающий цену ни жизни, ни деньгам! Ты ничтожество, которое слепила твоя мать! Ты даже учёбу закончить не можешь! Водишься с бедняками с самого детства, называя из братьями. Ты неудачник, и ты хочешь мне перечить? Что у тебя есть, кроме имени, сопляк? Чего ты добился, кроме кучи девок которых переимел, и даже этого не стыдишься?
