— Не продолжай, я поняла, — рассмеялась Даниэлла. — Через час у моего дома.
Ну вот, первый шаг к новой жизни сделан. Для начала — лёгкий роман без обязательств, потом, в Риме, разговор с Диего. А пока — действительно решить, что надеть, ведь гардероб, который она взяла с собой, не блещет разнообразием. Но одно платье, кажется, там завалялось.
Рико не ждал, что Даниэлла позвонит первой, даже больше: полночи он ворочался, пытаясь придумать предлог, чтобы снова встретиться. Её предложение приятно удивило, а ещё заставило встрепенуться сердце, стоило увидеть имя, высветившееся на экране. Аллегра прислала сообщение о том, что всё готово, настроение подскочило до заоблачных вершин, и Рико даже подмигнул своему отражению в ванной, приглаживая волосы влажными руками. В чём-то он не соврал, когда сказал Даниэлле, что будет прихорашиваться перед встречей — надо как можно скорее убедиться, что у неё ничего нет, узнать, в какую ещё сторону она могла копать, и отправить, наконец, синьору Бьянчи обратно в Рим. А самим вплотную заняться виллой. Но когда Даниэлла вышла в длинном бежевом платье, которое тут же обрисовало каждый изгиб фигуры, стоило сделать шаг, все мысли разбежались, а во рту пересохло. Легко сбежав по ступенькам, Даниэлла подошла к нему и вдруг поцеловала в щёку, наслаждаясь замешательством, отразившимся на лице Рико.
— Приятное начало дня, — протянул он, сглотнув, в надежде, что сердце, подскочившее в горло, вернётся на место.
— Надеюсь, ты уже завтракал? — Даниэлла потянула его за руку, и Рико, всё ещё не пришедший в себя, слегка покачнулся, прежде чем пойти следом. Передавать контроль над тем, в какую сторону развиваются их отношения, он не планировал, но происходящее сбивало с толку, и всё, что оставалось — плыть по течению, надеясь в подходящий момент снова перехватить инициативу.
— Ты сегодня другая, — заметил Рико, собираясь было надеть очки. Даниэлла остановила его, попросив:
— Не прячь глаза.
— Именно это я имею в виду, — пробормотал Рико, с каждым шагом удивляясь всё больше. — Хорошие новости?
— Отличные, — она широко улыбнулась и развернулась к нему, шагая задом наперёд.
— Что-то на работе?
— И там тоже. — Даниэлла не стала врать. — Но больше я радуюсь тому, что наконец решила завершить одни долгие и, как оказалось, не слишком нужные отношения.
— Поздравляю. — Рико улыбнулся, а в груди шевельнулся страх — что именно в работе её так обрадовало? Но он тут же одёрнул себя: Аллегра написала, что всё удалила, а значит, даже если у Даниэллы получилось что-то узнать, к понедельнику её настроение испортится.
— Ты не рад?
— А должен?
Даниэлла нахмурилась и остановилась.
— Ты тоже сегодня другой.
— Прости. Ты ведёшь себя так… необычно. — Он тихо рассмеялся. — Я слишком мало тебя знаю, чтобы делать такие выводы, так что… Не бери в голову.
— Не буду. — Даниэлла тряхнула волосами. — Так что, пойдём, покажешь мне местную Венецию. Видишь? — её глаза лукаво блеснули. — Я тоже изучила кое-что из проспектов.
— Может, тогда сегодня гидом будешь ты? — Рико, окончательно сбросив оцепенение, сам переплёл их пальцы и кивнул вперёд. — Веди, рассказывай.
Солнце, словно вспомнив о том, что уже начало мая, нещадно палило; каналы, обычно заполненные яхтами и катерами, опустели больше, чем наполовину, а редкие прохожие, встречавшиеся по пути, спешили как можно скорее скрыться в тени или под кондиционером. Даниэлла неспешно и прилежно, как ученица на уроке, рассказывала обо всём, что успела узнать о каналах, истории, церквях и зданиях, которые им встречались. Рико слушал, не перебивая, лишь изредка вставлял какие-то реплики, потягивая лимонный сорбет. Пока они стояли в очереди за рогаликами, он написал Аллегре и уточнил, всё ли она удалила. Сестра ответила целой кучей возмущённых смайлов, но беспокойство не утихало, напротив, только разгоралось. Ему просто необходимо попасть к ней домой, чтобы убедиться, не более. Просто убедиться и успокоить вопившую о приближающейся катастрофе интуицию.
Даниэлла пошла чуть впереди, и взгляд Рико невольно задержался на узких бёдрах, чьи очертания угадывались в складках платья. Обычно его привлекали более пышные формы — Даниэлла не соответствовала его вкусу ни в чём, начиная от светлых, почти белых волос, и заканчивая маленькой грудью. Рико предпочитал уютных невысоких девушек с пышными формами, а Даниэлла смотрела ему прямо в глаза, и, если бы надела каблуки, стала бы даже выше. Тощая, длинная, угловатая, — Рико повторял себе это снова и снова, но разум взбунтовался, заменяя тощую на стройную, длинную на высокую, угловатую на изящную. Такую хрупкую, что кажется — обнимешь, и она сломается.
Постепенно её настроение, игривое, лёгкое, передалось и Рико — он просто не мог постоянно думать о деле, находясь рядом. Зато шутливо пререкаться, выбирая, чем пообедать, а потом, сев прямо на траву под акацией в парке, кормить друг друга пиццей, вышло само собой, легко и непринуждённо.
— Ну что, посмотрим на Фортецца Нуова? — спросил Рико, когда они остановились на мосту. Напротив, окружённая с трёх сторон водой, возвышалась крепость. Из-за высоких стен выглядывали верхушки пиний и кипарисов, а по каналам шныряли лёгкие катерки. Даниэлла прикусила губу, задумавшись, а потом лукаво улыбнулась.
— Нет. У меня есть другое предложение, пойдём.
— Не скажешь, куда?
— Ты вчера тоже не сказал, сегодня моя очередь.
— Я недооценивал твою изобретательность!
Они стояли у кованной ограды, за которой, на первый взгляд, скрывался густо заросший парк, но вскоре показалась табличка, оповещавшая прохожих, что перед ними Старое английское кладбище.
— Обожаю гулять по кладбищам! — Глаза Даниэллы и впрямь засверкали предвкушением. Рико с сомнением посмотрел на ворота.
— Даже не знаю.
— Что, боишься?
— Просто… Мне всегда казалось, что кладбище — не лучшее место для прогулок. Тем более с девушкой.
— Значит, сегодня тебе попалась необычная девушка. — Даниэлла первой вошла в калитку.
10. Страсть бывает разной, любовь — одна
Всего несколько шагов, и их окутала тишина. Солнечные пятна ложились на утоптанную тысячами ног землю, над головами сплетались ветви, тихо шелестя на ветру. В полумраке мраморные надгробия словно светились. Почти все они были покрыты паутиной трещин, постаменты статуй оплетал плющ и тонкие нити вьюнков и барвинка. Поначалу Рико и Даниэлла шли молча — свойственная старинным местам торжественность, замешанная на некотором благоговении перед древностью, сковывали, вызывая невольный трепет. Но вот деревья немного расступились, небольшие надгробия сменились семейными склепами, а лежавшие на мраморе статуи были достойны стать экспонатами крупнейших музеев мира.
— Странно, правда? — тихо спросила Даниэлла, проводя рукой по голове ангелочка, сложившего руки в молитвенном жесте. — Когда-то эти люди ходили здесь, жили, дышали, любили… Смотри. — Она склонилась, читая полустёртую запись: — Анжела Тоцци, 1678–1694, любимой жене и матери. Шестнадцать — а уже была матерью. Наверное, это никогда не уложится у меня в голове.
— Живи мы в то время, уже были бы стариками, — ответил Рико, подходя к другому надгробию, на котором лежала молодая женщина. Складки её платья казались настоящими, а ноги обнимал ребёнок. — «Моё сердце всегда будет принадлежать тебе». Четыреста лет прошло, никого не осталось, а память живёт.
— Я и говорю: поразительно. Именно поэтому мне так нравится атмосфера старых кладбищ. — Даниэлла прошла дальше, остановилась у склепа, чей мрамор потемнел и покрылся лёгким зеленоватым налётом. Положив руку на холодный камень, она повернулась и посмотрела на Рико. — В таких местах особенно остро понимаешь, что всё проходяще. А ещё, что очень хочется жить.
— Мне не нужны подобные напоминания, чтобы почувствовать вкус к жизни, — заметил Рико.
