— Бандитская пуля? — Варе казалось, что она шутит. Но вопрос прозвучал как-то неправильно серьезно.
— Фурункул.
Варвара не поверила. Таких шрамов даже от карбункулов с тремя стержнями не будет — разве только если к мяснику вместо хирурга попасть. Но сейчас не время выяснять подробности. И ее губы двинулись дальше.
— Тиша, презерватив где? — выдохнула она спустя несколько секунд. Жарко. Как же жарко.
— В джинсах, — еще более шумно выдохнул он.
Подготовился. Хотя его предусмотрительность и здравомыслие Варя все же оценила. Нет, у нее такие изделия тоже дома где-то были. Точно где-то были. Но где и какого срока годности — это уже вопрос.
Искомый пакетик в кармане валяющихся неподалеку джинсов нашелся. Варя переворачивала его в руках и смотрела, наклонив голову, на лежащего под ней мужчину. Нет, не смотрела. Любовалась. Всем. Плечами. Животом. Пахом. Там было чем любоваться.
А вот Тин эту паузу интерпретировал по-своему. И вдруг притянул ее за талию к себе. На себя.
— Варя…
У него был такой странный тон, что Варвара повернула голову, чтобы посмотреть Тихону в лицо. Такого выражения на волчке еще не было. Смущение? Неловкость?
— Варюш… А я в прошлый раз… случайно… не сделал тебе больно?
— Каким образом?! — озадачил. Реально озадачил ее этим вопросом.
— Ну… Я довольно большой… там. А ты такая маленькая.
Варя усмехнулась. Выпрямилась.
— Как же вы любите, мальчики, думать… — между делом аккуратно раскатывая силикон. — Что у вас между ног прямо Останкинская башня и восьмое чудо света — такое же волшебное и огромное. Ничего ты не большой. Нормальный. Среднестатистический. — Приподняла бедра и медленно опустилась на него. И тягуче выдохнула. — Идеальный…
Конечно, быть сверху и все контролировать — это круто. Но сил ей не хватило. И спустя какое-то количество горячих выпадов навстречу друг другу Варя взмолилась.
— Не могу. Хочу вниз. Под тебя.
— Там жестко, маленькая… Сейчас… Сейчас я тебе помогу.
Прижал ее к себе и начал двигаться под ней. Сколько же в нем — сил, здоровья. Страсти и жара.
Почему-то звук их близости получался очень громким. Может, из-за позы. Или так казалось из-за ничего не скрывающего света дня. Влажно, ритмично, очень откровенно и физиологично. И невероятно заводяще для них обоих. А если соседи еще не догадались — так они повторили на бис. Потому что к женскому стону теперь присоединился и мужской. Его руки тяжело скользнули с ее спины на пол. Ее голова опустилась ему на плечо. Молчали, приходя в себя. Ошарашенные в разной степени — но оба.
— Ооох… — вздохнул Тин. — Классно…
— Тихон! — Варя звонко хлопнула его по влажной груди ладонью.
— Ну классно же, — он прижался губами к ее макушке. — Тебе же тоже… как и мне? — снова вдруг эта странная неуверенность. — Я, конечно, помню про полное ничтожество и все такое. Но в этот же раз все было в порядке, Варь, да?
— А ты, типа, сам не понял? — пытаясь за развязностью тона скрыть собственную растерянность.
— Не, ну в первый-то раз, на диване, я четко просек. На кончиках пальцев же все было. А сейчас я и сам уже ничего не соображал. Но мне показалось…
— Не показалось, — тихо. И, после паузы. — Извини за… за те слова. Это не так. Я так не считаю.
— Я знаю, — самодовольно усмехнулся Тин. — Но меня полезно приземлять. И ты меня… извини. Если чего не так было. В прошлый раз. А сегодня… Ну так что — классно было?
— Классно, — согласилась Варя, устраиваясь удобнее на его плече. И чувствуя щекой шрам.
— Ну вот и хорошо, — шумно и удовлетворенно выдохнул Тихон. И от этого выдоха все динозавровое стадо точно и аккуратно спланировало с люстры прямо на голову их хозяину. Если соседи из деликатности не обращали внимания на звуки, что были до этого — то уж от взрыва громкого хохота двух человек они точно вздрогнули.
__________
А потом Тихон имел наглость потребовать мяса, мотивируя тем, что заработал. И пришлось на скорую руку жарить ему тонко порезанное куриное филе с овощами. А потом он умял треть противня с пирожками. А потом посмотрел на Варю так, как она ему тут же настоятельно посоветовала не смотреть на нее. А потом… потом они выяснили, что пол на кухне ничуть не мягче, чем в комнате. И Варя до красноты и почти в кровь стерла коленки. Но ни о чем не пожалела. Она вообще никогда не жалела о содеянном. Главное — делать правильные выводы.
А выводы она сделала.
Действие седьмое. В нем часто меняются: декорации, настроение героев и события
Из суфлерской будки — рабочим сцены: «Ну, потерпите, миленькие. Я понимаю, что вас задолбало декорации туда-сюда таскать.
Но такой уж тут у автора поворот сюжета. Коньяк — за мной!". А далее шепотом: "Надеюсь, Шекспир простит"
— Варвара Глебовна! — в восклицании Зои Анатольевны соединилось изумление, негодование и жалость. — Да что же это… Да как же это…
Варя обернулась, так и не успев натянуть брюки от хирургического костюма — она переодевалась в небольшой комнате, смежной с кабинетом. Медсестра, уперев руки в свои пышные бедра, смотрела как раз на Варины, еще не прикрытые штанами.
— Варвара Глебовна… Варенька… — в нарушение всякой субординации. — Девочка, да разве же можно позволять так. Кто этот паскудник, у которого рука на женщину поднялась? Куда отец с братом смотрят?! Кто он, Варя? Кто тебя бьет так?!
Варя опустила взгляд — чтобы посмотреть, что же вызвала такую реакцию ее медсестры. На белой коже, с внутренней стороны бедер, красовались синяки. Она перестала обращать внимание… или забыла. Или ей просто это нравилось.
— Не бьет меня никто, Зоя Анатольевна. Это… от другого.
И тут Варя почувствовала, что краснеет. Поспешно схватилась за брюки, неловко стала натягивать, не попадая в штанины. Медсестра усмехнулась.
— От другого, значит. Вот же у кого-то ума совсем нет. Зато силушки богатырской не меряно.
— Да это у меня кожа такая… — Варя, наконец, натянула штаны. — Чуть тронь — сразу синяк. Сосуды слабые.
— Сосуды, угу… — протянула Зоя Анатольевна. И вдруг, придя к каким-то своим выводам: — А не Тихий ли это часом, Варвара Глебовна?
Собственно, это не касалось никого, кроме самой Вари. И уж Зои Анатольевны точно не касалось. Но Варя не смогла осадить медсестру, которую очень уважала и ценила. И не промолчала почему-то. А сказала негромко:
— Да. Он.
— Вот так я и знала! — всплеснула руками Волгина. — Руки его, видать, как с первого раза к вам приклеились — так отлепить и не смог. А вы все одно это ему не позволяйте. Что ж Тихон Аристархович совсем не понимает, что с его лапищами и комплекцией с девушками нежнее надо как-то?
