Пока я рассматривала шорты Кирилла, он присел на корточки передо мной так, что наши глаза оказались на одном уровне. Мужские брови сурово сошлись на переносице. Губы поджаты в недовольстве.
Несколько секунд Гром всматривался в мои глаза, словно вел немой диалог с моим мозгом. Вернее, с той частью, что мыслила рационально.
Не уверена, что Кир умудрился отыскать в моем взгляде хотя бы намек на понимание. Но Гром присел рядом со мной, прислонившись спиной к дереву.
Видела, как он прижался затылком к дереву, запрокинув голову. Прикрыл глаза, сцепил руки в замок, устроив их на коленях.
Отвернулась от парня. Теперь все казалось глупым. Зачем убежала? Зачем рыдала?
Стало больно и стыдно за свой поступок. Выходит, я не доверяю Кириллу. Выходит, подсознательно считаю, что он способен на измену? Или нет?
Боже! Я окончательно запуталась!
– Моя Леська обещала выдернуть Ленке волосы и устроить пару переломов. А сама сидит и рыдает здесь, – глухо произнес Кирилл, повернул голову, открыл глаза, взглянул на меня с упреком. – Когда ты уже поймешь, что я просто не способен быть с другими, Лесь? Либо ты, либо никто.
Его слова звучали как упрек, как признание, как клятва.
А я, дура, разрыдалась еще сильнее. Уже не прячась. Навзрыд.
Унизительно, конечно. Но зато Кир тут же сгреб меня в охапку. Притянул к себе. Заставил спрятать лицо на его плече.
И стало легче. Даже плакать было уютно.
Глава 28
Невыносимая и вредная. Отшлепать бы ее по мягкому месту, чтобы не гоняла больше на байке. Да разве же рука поднимется?
Мелькнула мысль рассказать крестному. Дядя Леша точно запрет Леську на месяц в своей комнате.
Но ведь и для меня это наказание – не видеть ее.
Так что нет, никто и не узнает, что моя вредная Алексия гоняла на мотоцикле, еще и без шлема.
Руки до сих пор тряслись, а перед глазами – кровавая картинка с переломами и раскуроченным байком. Плевать на байк! Слава богу, Леська невредима.
Пока она плакала, шмыгая носом и вытирая щеки рукавом рубашки, обнимал ее, гладил по спине.
Говорить было тяжко. Да и что сказать, если все слова уже произнесены?
Не доверяет она мне. Не верит, пусть и тянется. И от этого хреново на душе.
Понимал, что нужно время, чтобы привыкла, чтобы осознала до конца, чтобы уяснила своей хорошенькой головкой и не тупыми мозгами, что я весь принадлежу ей одной. Каждой клеточкой принадлежу. Уже даже не себе, а ей. Целиком. Сделаю, что захочет. Скажет пустить себе пулю в лоб, молча сделаю.
А здесь… Ну какие могут быть Ленки? Да даже во сне вижу только Леську!
Мать, вон, в который раз смеется надо мной, что по ночам болтаю, зову ее, Лисенка. Уже ни для кого не секрет. Все знают, все видят.
Только Леська, упрямая ослица, отказывается мне верить.
– Ты, правда, с ней не спал? – всхлипнула, а в глаза не смотрит.
Но хоть не отстраняется, льнет ко мне всем телом. А я, несмотря на всю злость, ярость, обиду, панику, уже готов – хоть гвозди членом заколачивай.
Мысленно выругался. И как дальше быть, если двигаться нет сил? Вернее, силы есть, но все они направлены на то, чтобы удержать руки от любимой. Чтобы не переступить ту черту, которую опасно переступать. Потому что возьму Леську прямо здесь, под гребаным деревом желаний, как в первый раз.
Но, черт подери, день ведь! По трассе может проехать кто угодно. Нас не видно с дороги, да и Леськина тачка надежно укрывает, но, елки-палки, опять ведь уложу девчонку на землю!
– Конечно, спал! – усмехнулся я, намереваясь вызвать Леську на ссору. Кто знает, если будет ругаться со мной, так меня хоть попустит немного?
– Врешь же? – прищурилась Алексия.
– Конечно, вру! – вздохнул я. – Вот скажи, как ты это себе представляла? Я весь такой в мазуте и бензине трахаю Ленку среди бела дня? Когда ты или кто угодно можете появиться в нашем доме? Так?
– Не ори на меня! – упрямо поджала губы Леська.
– Я не ору! – возразил я. – Я просто с трудом сдерживаюсь, чтобы не отшлепать тебя, Лесь! Ну как ты могла сбежать? Еще и на байке! Я весь поседел, пока смотрел, как ты на нем уматываешь! Он же тяжелый для тебя! Да ты могла влепиться в ближайший забор! И без шлема! Я, млять, злой, Лесь! Злой, как черт!
– Тогда какого лешего Ленка делала у тебя в комнате?! – выкрикнула Алексия и руки скрестила на груди.
Вроде и радоваться нужно, плакать перестала, ссорится со мной, сверкает гневными глазками так, что кровь в жилах стынет. А все равно – мимо. Не помогло. Эрекция только усиливалась от вида груди, обтянутой хлопковой тканью рубашки. Более того, одна пуговица расстегнулась случайно, и я умудрился рассмотреть яркие кружева.
Мать твою! Девчонка смерти моей хочет, не иначе?!
– Да я с байком возился, а Ленка мимо шла. Я ее и не заметил даже, пока она не кувыркнулась через бордюр. Лежит, скулит. Да, понимаю, что дурак. Но пока «скорая» добралась бы, год бы прошел. А я же не зверь, Лесь. Притащил ее к себе. У меня же в аптечке много чего всякого, – спокойно рассказывал я.
– А почему она полуголая была? – не унималась Леся.
– А я знаю? Я на нее и не смотрел толком, – вздохнул я.
– Угу, и двери ты не закрывал, – прищурилась Леся.
– Нет! Их сквозняком захлопнуло, когда кое-кто ворвался с проверкой, – усмехнулся, а сам крепче сжал Леськины бедра ладонями, чтобы не ерзала. Ведь до греха доведет!
– Хорошо, здесь я верю, – кивнула Леська. – Хлопок я и правда слышала. Но вот зачем ты ее в свою комнату притащил? На нашу постель, между прочим! Как мне теперь в ней спать, а? Буду представлять Ленку!
– Да сдалась тебе Ленка, а?! – в отчаянии пробормотал я. – Забудь ты о ней. Она сама испугалась, уверен. Как увидела твою гневную мордашку, сразу и сбежала. Быстрее меня.
– И правильно! Знаешь, пусть лучше не попадается на моем пути! – пригрозила Лисенок, а я не выдержал, рассмеялся.
– Да ну ее, Ленку эту, – посмеивался я, а Леська, наоборот, пыхтела в недовольстве, точно ежик. – Я же только твой, помнишь?
– Главное, чтобы ты сам об этом помнил! – воинственно проговорила Леся.
Секунду девчонка смотрела на меня, словно что-то решала. Потом коснулась ладонями моих плеч, скользнула к груди.
– Черт, Лесь! – пробормотал я.
Взглянул в ее глаза. И потерялся. Она смотрела на меня так, что дыхание замерло. В груди запекло, загорело.
Это был тот самый взгляд, которого я ждал. Ждал и надеялся, что доживу до этого момента.
Дожил. А теперь, кажется, подыхаю от переизбытка эмоций.
– Кирюша… – выдохнула Лисенок и замолчала.
Страсть вспыхнула мгновенно. Даже под дулом пистолета не смог бы я сдвинуться с места. Руки намертво приклеились к крошечным шортам. Пальцы уже пробирались под ткань рубашки. А моя кожа под нежными ладонями плавилась до костей.
И словно крылья за спиной выросли, развернулись. Никакое падение мне теперь не страшно. Знал, всегда будут силы, чтобы решить любые проблемы, пока моя женщина смотрит на меня таким взглядом, как в эту секунду.
Потому что она – моя.
– Лисенок, черт, ведь зарекся заниматься любовью с тобой, когда условий никаких, даже крохотного пледа нет, – выругался я, но тормоза уже сорвало.
Сам потянулся к нежным губам, прикусывая, сминая, кайфуя от того, как Леська жадно отвечает мне.
– Плевать! – пробормотала Леська, заерзала, садясь удобнее. – Я к тебе потому и пришла… Потому что… Потому…
Перемежая каждое слово жадным касанием приоткрытого рта, Леська сводила меня с ума. Мой мозг отключился. Крыша капитально улетела. Снесло ураганом по имени Лисенок.
В одно мгновение стянул ее шортики, крошечные, которые всю попу открывали напоказ.
Мелькнула мысль, что надо бы запретить ей в них ходить. Да, точно. Завтра сам переберу ее гардероб, отфильтрую. Иначе вся деревня видит хорошенькую попку моей девушки. Непорядок это!
– Кирюш… – прошептала Леська, обхватила мою голову руками, приподняла, заставила смотреть в свои глаза.
