на том, что происходило на экране, стало практически невозможно.
Давид взял Яну за руку. Его ладонь была настолько горячей, что казалось, обожжет кожу. А потом Яна почувствовала на своей щеке его дыхание.
– Ты очень вкусно пахнешь, – прошептал Давид ей на ухо. – Сирень?
– Ага… – кивнула она, удивившись тому, как точно он угадал основную ноту ее духов.
А потом мужская рука легла на ее колено. Ладно бы просто легла, но поползла вверх.
Яна схватила Давида за запястье, предостерегая от проникновения под платье:
– Давид, не надо… Мы же в кино…
– Стесняешься? – спросил он с прищуром.
Яна с радостью ухватилась за спасительную отговорку и тут же заявила:
– Конечно стесняюсь.
Он вроде бы отстал. По крайней мере отпустил ее колено, откинулся на спинку кресла. Даже ненадолго уткнулся в телефон, впрочем скоро убрал его обратно в карман пиджака.
Примерно через десять минут случилась третья странность за вечер.
Экран погас, а из динамиков раздалось сообщение:
– Уважаемые зрители, по техническим причинам мы не можем продолжить показ фильма, просим покинуть зал. Вам возместят стоимость билетов в двукратном размере. Спешите получить подарки от спонсора…
Яна тоже попыталась встать, но Давид удержал ее, крепко обняв за плечи:
– Сиди, малышка. Это объявление не для нас.
Все еще не понимая, что происходит, Яна круглыми глазами наблюдала за тем, как помещение опустело со скоростью звука.
Она громко сглотнула, повернулась к Давиду и спросила:
– Это ты устроил? Зачем?
В ту же секунду его объятие стало как никогда жестким.
Давид навис над ней и прошептал в губы:
– Больше не могу ждать, Яна. Я тебя сейчас возьму.
Глава 16. Страсти в кинозале
Давид почти сразу понял – перегнул палку. Напугал и сильно.
Глаза Яны увеличились в размере, она часто-часто задышала, подскочила с места.
Давид тоже встал с кресла, с тяжелым вздохом поинтересовался:
– Будем играть в догонялки?
Яна умудрилась еще шире распахнуть глаза, а потом начала пятиться к лестнице.
– Стой, малышка, не бойся… – протянул Давид.
Но куда там, даже в туфлях на шпильках Яна умудрилась резво броситься в сторону. Он догнал ее уже на ступеньках.
– Да стой ты! – зарычал Давид в ухо, хватая Яну за талию. – Ты что думаешь, я тебя сейчас начну насиловать, что ли? Не обижу, не думай…
В этот момент в зале погас свет, из динамиков полилась мелодичная гитарная баллада, а по экрану поплыли розовые и сиреневые сердца. Видимо, так в представлении местных работников кинозала выглядела романтика.
На секунду это отвлекло Яну, а Давиду хватило этой секунды, чтобы сграбастать девушку и прижать спиной к стене.
– Мы так не договаривались! – заявила Яна ему в лицо. – Мы не должны…
Давид не обратил внимания на ее слова, прижал ее к стене плотнее, обвел пальцами подбородок и наклонился к дрожащим губам.
В первый раз он поцеловал ее очень нежно. С удовольствием втянул ее нижнюю губу в рот. Провел языком, попробовал девочку на вкус, почувствовал аромат капучино, которое она недавно пила.
Яна уперла ладони ему в грудь, но Давид продолжал целовать ее. Сунул язык между ее губ, а потом почувствовал, как она провела ладонями по его плечам и обняла за шею. В тот момент, когда она это сделала, он почувствовал себя так, словно заключил невероятно удачную сделку – минимум на несколько миллионов, не рублей, разумеется.
Целовать Яну оказалось восхитительным, невероятно сладким занятием. Но от этих поцелуев был весьма ощутимый побочный эффект. Давид очень скоро почувствовал, как член запульсировал от желания, ведь уже давно был готов к вторжению. Контролировать себя стало все сложнее и сложнее.
Воображение тут же нарисовало картину: он поворачивает Яну к стене и, не слушая стонов девчонки, срывает с нее белье. Потом заставляет ее оттопырить попку, руками фиксирует в нужном положении и с силой имеет, не заботясь о ее ощущениях. Но она же не течная сука, чтобы поступать с ней так. С ней хотелось по-другому.
Пока Давид целовал Яну, рука сама потянулась под ее платье. Он прошелся ладонью по бедру малышки, повел рукой вверх. Услышал тихий стон. А девочка-то попалась чувствительная! Он поддел чашку бюстгальтера, сунул пальцы под кружевную ткань и накрыл пухлую грудь. Горошина соска приятно защекотала кожу, а мягкое полушарие заполнило ладонь.
Эту девчонку будто для него и делали, так идеально ладонь и грудь подошли друг другу. Только Яна, кажется, была с этим несогласна.
Она схватила Давида за запястье, разорвала контакт губ и зашептала:
– Давид, пожалуйста…
– Что ты, малышка? – спросил он, борясь с желанием еще сильнее к ней прижаться.
– Так не надо… – проговорила она, пытаясь отвести его руку и одновременно опустить подол задранного выше талии платья.
Давид с сожалением отпустил грудь, вернул руку ей на бедро, немного опуская подол.
– Не хочешь, чтобы я тебя раздевал? – спросил он глухо.
– Не-а… – простонала она ему в губы.
А голубые глаза уже с поволокой, да и в голосе милашки столько желания, что у Давида по всему телу пробежала сладкая судорога.
Ведь хотела, а отнекивалась. Что за женщина?
– Желание дамы – закон, раздевать не буду, – прорычал он.
А потом снова стал целовать ее в губы. Целовал страстно, с нажимом, упоенно
