хотела, чтобы вы познакомились. И я должен уважать ее волю. Должен. – Но он – все, что у меня осталось! – настояла я, вновь чувствуя, как щиплет глаза от слез. – Ты должен рассказать мне правду. Разве ты не видишь, что я иду ко дну? В этом городе я не могу нормально дышать! Я так одинока. – Я начала всхлипывать громче. – Мне так одиноко без нее.
Дядя присел на корточки и крепко обнял меня.
– Ты не одинока. Я с тобой.
От меня отвратительно пахло, а мои слезы и сопли оставляли пятна на рукаве его рубашки, но он все равно продолжал меня обнимать.
– Я с тобой. – Джим погладил меня по спине. – У тебя есть я.
Я сильнее прижалась к нему.
Дядя позволил мне выплакаться, пока слезы не иссякли. Я не могла передать словами, насколько была ему благодарна. Я знала, он изо всех сил старается поддержать меня.
Дядя Джим дал мне стакан воды и велел возвращаться в комнату. Я легла на кровать и уставилась в потолок. Мама жила здесь. В этой самой спальне. И смотрела в тот же потолок, что и я. Бывал ли здесь мой отец? Любил ли он ее когда-то? Возможно ли, что он все еще жил в этом городе и захотел бы увидеться со мной?
Я смотрела в потолок всю ночь. Наконец в окно проникли первые лучи солнца и загудели машины. Кеннеди принялась ворочаться во сне.
Я сделала для себя три важных вывода. Во-первых, ради нескольких минут оцепенения не стоит напиваться. Во-вторых, я никогда теперь не смогу заговорить с Феликсом или Мэттом, так как мне было ужасно стыдно за свое поведение. И в-третьих, нет смысла хранить тайну, если единственного заинтересованного в этом человека уже не осталось в живых.
Глава 11
Понедельник
Кеннеди сфотографировала меня, пока я доставала книги из своего шкафчика.
– Ты же понимаешь, что не можешь ходить так весь день. Мы все должны носить школьную форму.
На мне были худи с капюшоном, надвинутым на лицо, и солнцезащитные очки. Никто бы не заметил, что я нарушила правила и не надела школьную форму, потому что я до сих пор являлась невидимкой. На самом деле мне не хотелось нарушать правила. Но еще сильнее тем утром я боялась встретиться с Мэттом или Феликсом. А уж если бы один из них заговорил со мной… это стало бы сущим кошмаром!
Буду скрываться от них до конца своих дней.
Я поправила очки.
– Придется рискнуть.
– Хорошо, что тебя больше не мучает похмелье. – Кеннеди прокрутила фото на дисплее своей камеры. – Мне не терпится поскорее их обработать. Только взгляни на эту.
Я с неохотой сняла очки и посмотрела на экран. Что за черт? На фото стояли мы с Мэттом на вечеринке. Я смотрю на него, мои глаза горят, выглядело даже мило, если бы при всем при этом моя рука не лежала у него на подбородке. Я вырвала у нее фотоаппарат.
– Ты сняла, как я трогала Мэтта за лицо? Почему ты меня не остановила?
– Я думала, что тебе это… нравится.
– Нравится? Что ты хочешь этим сказать?!
Кеннеди рассмеялась и забрала у меня фотоаппарат.
– Даже не знаю. Что тебе приятно дотронуться до лица парня, с которым ты потом собираешься страстно поцеловаться.
– Удали это фото.
– Не-а.
– Кеннеди, я прошу тебя.
– Nunca.
– Отдай мне камеру. – Я потянулась за фотоаппаратом, но Кеннеди подняла его вверх, чтобы я не смогла дотянуться. Я подпрыгнула, но она отклонилась в сторону, а я едва не налетела на… да чтоб меня! На мистера Хилла. Он остановился. Повернулся. И бросил на меня тот полный ненависти взгляд, с которым всегда смотрел в мою сторону на уроках предпринимательства.
– Мисс Сандерс, вы переоденете этот свитер или собираетесь провести сегодняшнее утро в кабинете директора?
– Я сниму его, – едва слышно прошептала я.
На мгновение мне показалось, что мистер Хилл не расслышал меня, так как продолжал стоять и разглядывать меня с таким видом, словно я была кучей дерьма, в которое он вляпался. И в этом заключалась особая ирония, потому что мистер Хилл выглядел в точности как те ужасные люди, которые выгуливают своих собак и не убирают за ними, если те наделают свои дела на тротуаре. Засранец. Я тоже посмотрела на него, ожидая, что он сейчас нагнется и начнет вытирать подошвы ботинок.
– Я жду, мисс Сандерс, иначе я сейчас сам отведу вас к директору.
Я сняла последний элемент моей маскировки и затолкала его в свой шкафчик.
Мистер Хилл вздохнул так, словно общение со мной невероятно утомило его.
– Надеюсь, я больше не увижу на вас неподобающей одежды, иначе потребую, чтобы вас оставили после уроков.
– Ого, а слухи о нем, кажется, правдивы, – сказала Кеннеди, когда мистер Хилл отошел достаточно далеко и не мог нас услышать. – Он ненавидит учеников, получающих стипендию. Посмотри, например, на Изабеллу. – Она кивнула в сторону местной королевы – мимо нее как раз проходил мистер Хилл. Воротник на ее блузке был поднят, верхние пуговицы – расстегнуты. Кроме того, цвет не соответствовал тем, что нам разрешалось носить, а ткань казалась совсем прозрачной. Она нарядилась не по форме. Но мистер Хилл лишь дружелюбно помахал ей рукой.
– Он явно ненавидит меня, – фыркнула я, громко захлопнув дверь шкафчика.
– И кстати о ненависти… – Кеннеди уставилась испепеляющим взглядом на кого-то за моей спиной.
Я оглянулась и увидела Феликса, направлявшегося в нашу сторону. В отличие от нее, я не испытывала к нему ненависти. Совсем наоборот. Именно поэтому я не могла говорить с ним сегодня утром. Да и вообще когда-либо. Мне было так стыдно за свое поведение на его вечеринке. Кеннеди сказала, выпей я еще немного, напрочь бы забыла обо всем, что произошло в пятницу вечером. А я хотела бы все забыть.
К сожалению, я помнила каждую деталь.
– Увидимся на английском, – бросила я и поспешила прочь, прежде чем Кеннеди успела попрощаться со мной.
* * *
Пока мне удавалось избегать нежелательных встреч. Но, с другой стороны, у меня еще не состоялись общие уроки с Феликсом и Мэттом. Впрочем, Мэтт и так меня не замечал, поэтому с ним не должно было возникнуть сложностей. А вот Феликс? Урок, на котором мне с ним предстояло встретиться, начинался через минуту. Мы с Феликсом всегда бегали вместе. А значит, придется принять участие в том ужасном занятии, которое придумает для остальных тренер Картер, лишь бы держаться подальше от Феликса. К счастью, урок проводился в зале, и я даже не увижу беговую дорожку.
Я ждала до последнего, прежде чем покинуть раздевалку. Все будет хорошо. Но тугой комок в животе говорил об обратном.
Пока тренер Картер устраивал перекличку, я чувствовала, что Феликс не сводил с меня глаз. Затем тренер объявил, что мы либо будем играть в вышибалы, либо бегать дистанцию в милю. В этот момент я едва сдержалась,
