но быстро взяла себя в руки и проговорила довольно спокойно свой ответ.
— Думаю, ты просто пытаешься заменить Галину мной. Я единственная, кто не ждёт от тебя ничего, просто находится рядом… Вот и… У тебя давно не было секса. Это сказывается. Ты ведь всегда был темпераментным мальчиком, — пожала плечами в мнимом безразличии.
— Думаешь? — прищурился Егоров, склонив голову набок, прожигая брюнетку тяжёлым взглядом.
Он бы мог поспорить про "находится рядом", с учётом того, что подруга избегает его уже несколько дней, но в итоге смолчал. Решил послушать, что она ещё скажет. И надеялся, что это что-то будет тем самым, что успокоит его, вернёт рассудку ясность.
— Да, — кивнула та в подтверждение, и сама не понимала, кого уговаривала больше: себя или всё же его. — Вспомни, раньше я у тебя никогда не вызывала ни капли желания.
Нет. Не вернёт. Потому что мысли теперь ещё больше сосредоточились на одном-единственном желании — обладать, заклеймить, чтобы запомнила, позабыла о других.
— Раньше — это когда ты одевалась в эти ужасные юбки и блузки? — уточнил Стас. — Странно, что ты вспомнила то время. Или… Тебе напомнить июнь и день рождения Суворова?
Нет. Арине не нужно было о нём напоминать. Она и без того помнила все мелочи того вечера. Казалось, жар тела Егорова навсегда впитался в её ладони, которыми она хаотично скользила по широкой спине, пока губы парня оставляли отметины на её шее и груди. Она до сих пор не понимала, что с ними тогда произошло. И ведь не спишешь на алкоголь. Оба в тот вечер выпили не больше одного бокала игристого. Просто было грустно и одиноко. Просто разговор, непонятно как и когда перетёкший в горизонтальную плоскость. И если бы не её отец, который так не вовремя решил найти свою дочку, всё бы закончилось однозначным итогом.
Именно после того вечера, когда папаша заметил засосы на ней, она оказалась запертой в том злосчастном подвале и подвергнута "пыткам". Именно тогда и там её обнаружил Стас. И "убил". Так что — нет, напоминать ей не нужно. Потому что Арина ничего не забывала. И Стас это знал, видел по её глазам.
— Или думаешь, если сменила образ с серой мышки на яркую стерву, то стала для меня другой? — продолжил выговаривать Егоров. — Может, весь твой вид теперь и кричит "Не подходи, убьёт", но... знаешь... я готов рискнуть.
Арина не успела толком ни оценить сказанное, ни отреагировать на подобное признание, как Стас вновь оказался рядом. А в следующее мгновение поцеловал. Властно, грубо, прикусывая до боли, выбивая из лёгких воздух, выпивая выдох, делясь своим. Ещё через миг поцелуй стал ласковым. Настолько, что голова не просто закружилась, а в ней поселился дурман. Кровь загустела до состояния тягучего мёда.
Дьявол, да что происходит? Что с ним не так? Почему он снова поддаётся этому безумию?
Стас не знал. И не хотел сейчас об этом думать. Всё, что являлось важным — податливое тело в его руках и мягкие губы с привкусом виноградного вина. Такие сладкие и дурманящие, что впору и правда сойти с ума. Потому что он вновь отчётливо представил, как их касается кто-то другой. Кто-то другой вырывает из её груди стоны наслаждения. Другому она открывается и подаётся навстречу. Внутри от этих мыслей всё скручивалось в тугой болезненный ком. Нет, эта девочка только его. По крайней мере, на эту ночь.
Да, он самый-распресамый ублюдок, потому что собирается воспользоваться слабостью Арины и пойти до конца, но нет никаких сожалений. Он ведь действительно такой. Всегда им был. Просто раньше он не позволял себе так себя вести с Прохоровой. Но то в прошлом. Здесь и сейчас его не волновало, насколько всё это омерзительно, унизительно и аморально. К чёрту всё. Пусть только она продолжает дарить ему это упоительное чувство единения с собой. Рядом с ней Стас вновь чувствовал себя цельным и настоящим.
— Стас…
Да. Да. Да. Повтори ещё раз. Вот так. На выдохе. С этим протяжным стоном. На который замершее сердце откликается очередным стуком о грудную клетку.
— Стас…
Ещё. Говори ещё, девочка. Говори, чтобы я знал, что ещё жив. Чтобы вновь мог дышать полной грудью, как раньше.
— Стас!
Громче. Ещё громче. Так нужно слышать тебя. Так нужно...
Очередной выкрик сменился болезненным импульсом на щеке, вынудившим осознать реальность.
— В дверь звонят.
Холодный голос и ледяной взгляд зелёных глаз окончательно разогнали туман в разуме, позволив оценить своё поведение в полной мере. Изумрудное платье рваной тряпкой валялось у ног Арины. Сама она облокотилась на стену, следя за ним настороженным взором. Нижняя губа лопнула и опухла. На белой коже множественные следы его несдержанности, грозящие перерасти в полноценные синяки.
— Чёрт, Арина… — выдохнул Стас, резко отстранившись, когда до него дошла вся суть содеянного.
— Рада, что ты пришёл в себя, — по-прежнему холодно ответила девушка. — Открой уже. Гость уходить явно не собирается.
Только теперь Стас услышал незамолкаемую трель звонка. Шумно выдохнув, он бросил на девушку последний взгляд, полный вины и сожаления, и почти бегом отправился вниз. То ли от себя бежал, то ли от Арины.
Арина
Стас ушёл, а я осталась пребывать на прежнем месте ещё с некоторое время. Переваривала произошедшее. Нет, я знала, что Егоров достаточно темпераментный человек и часто идёт на поводу своих эмоций, и не стану врать, что не хотела его срыва, но и представить себе не могла, чем это обернётся по итогу. Он ведь действительно не собирался останавливаться. Совершенно не слышал меня. Голые инстинкты. Это наводило на определённые выводы.
Я уже видела подобное состояние у других. Но проблема в том, что без медицинского обследования вычислить принятый им препарат невозможно. Да и их сейчас столько, да ещё таких, что не сразу поймёшь, что да как. Но, судя по поведению Стаса, это что-то возбуждающее. Вот только тот, кто ему подкинул эту дрянь, не думал, что он выберет жертвой своего срыва меня. Ещё бы понять, что стало катализатором подобного поведения. То есть, понятное дело, что я и моя встреча с Ильёй, но с чего вдруг? Ревность? Да, больше всего поведение Стаса напоминало именно её, но мне в это мало верилось. Скорее, взыграл присущий Егорову инстинкт собственника и привычка опекать меня. А дальше уже всё в кучу.
